«Каникулы» в рехабе: как в Казахстане лечат наркозависимых и лудоманов

«Знаешь, что такое пострационализация?» — спрашивает у меня мой друг Даурен (имя изменено — прим. авт.). Даурен, как он сам себя называет, «наркопотребитель». Он периодически принимает наркотики, но ведёт самодостаточный и вполне социальный образ жизни. Испытывает различные проблемы, связанные с зависимостью, но лечиться не торопится. И Даурен, и я понимаем, что это плохо кончится.   

«Мозг не любит ошибаться. Ошибка с точки зрения эволюции — значит смерть. Повернул не туда — тебя съел саблезубый бобёр. Но мы ошибаемся. Что делает мозг: объясняет причины поступка или слов задним числом, подводя к ним базу. Типа нет, это была не ошибка, а такой план. Или это случилось потому что: а, б, в, г, д. Это пострационализация поступков. Наркоманский мозг в этом кандидат в мастера спорта. "Я обдолбался не потому, что у меня проблемы с зависимостью, а потому что люди злые". Нет, чувак, ты пришёл к веществам, потому что не смог ничего сделать со злыми людьми, сам выбрал потребление, а теперь отказываешься понимать, что оно может тобой управлять. Если не понять причину и не работать с ней, то рехабы будут — как каникулы. Полежал, восстановился — и опять в бой»,
говорит самый близкий из всех знакомых мне «наркопотребителей». 

Я не могу насильно засунуть Даурена в рехаб (реабилитационный центр), поэтому собираю свой стандартный рабочий инвентарь и иду туда сам. Чтобы лучше понять, как в Казахстане лечат зависимых людей, и почему их становится всё больше. 

«Каникулы» в рехабе 

«Наркопотребление (включая потребление табака и алкоголя) — это штука, возникающая не сама по себе. То есть, конечно, есть предрасположенность, но дальше социальные факторы: побег от одиночества, желание прибиться к каким-то группам, найти друзей, перестать бояться. Но в итоге всё летит в пропасть. Вещества ломают всех. Кого-то медленнее, кого-то быстрее. Но в процессе тебе кажется, что вот ты, наконец, хотя бы пару часов наравне с классными сияющими людьми. Какое-то время — у всех разное — ты уверен, что можешь остановиться в любой момент. Что ты не такой, как эти вот обрыганы. И самое опасное — это не понять, что ты — один из них»,
продолжает Даурен. 

Но директор столичного реабилитационного центра Айдос Ибрагим сразу развеивает стереотипы: люди, которые сюда попадают, в большинстве своём неплохо осознают свои проблемы и понимают, что им нужна помощь. 

Частный реабилитационный центр, в который я пришёл, совсем не похож на медицинское или какое-либо другое учреждение. С виду обычный трёхэтажный дом в частном секторе почти в центре города. Территория не огорожена колючей проволокой, никто не бросается стульями из окон, тихо. Вывески «МЕСТО ДЛЯ СОДЕРЖАНИЯ НАРКОМАНОВ» тоже не видно, дом как дом. Ворота не закрыты, во дворе нас радостно встречает щенок туркменского алабая. Внутри несколько кабинетов, большая столовая, жилые зоны.  

 В 11:00 тут проходят групповые занятия с психологом, в 14:00 обед, до 16:00 свободное время. Потом полдник, в 16:30 до 19:00 — опять групповые занятия. В 20:00 ужин. В 21:00 подводят итоги дня, потом свободное время и отбой. 

Людей сюда привозят в основном их родители. Пребывание тут платное и недешёвое. Курс лечения — восемь месяцев. Позволить себе такое могут не все. 

«Мы занимаемся реабилитацией. Реабилитация психологическая, длительностью пять месяцев. Это базовый курс, который продлевается ещё на три месяца социализации и реадаптации. То есть всего человек находится здесь восемь месяцев. Не хочу говорить "безвылазно", но в определённой изоляции. Приходят сюда в основном зависимые. Но мы не можем дать им справку, что они зависимые. В частных руках нет никакой силы ставить официальные диагнозы. Ребята просто приходят и лежат здесь. Понятно, что наркоманов и алкоголиков легко определить. С лудоманами сложнее. Это ребята, которые делают ставки, проигрывают большие суммы, воруют дома вещи. И это является одним из поводов обращения к нам их близких. Зависимые к нам поступают в большинстве случаев по наущению своих близких. Они приезжают обычно вместе. Здесь, в кабинете, происходит такая психологическая интервенция. Объясняются все процессы, что их ждёт. И они, как правило, остаются здесь на эти 5+3. И ещё год они будут находиться под наблюдением. То есть они один раз в неделю приходят в группу самопомощи. Я бы назвал её поддерживающей, паллиативной группой. Потому что первый год самый сложный: если человек не сорвался в первый год, есть высокая вероятность, что он вообще уже не сорвётся», — рассказал Айдос Ибрагим.

Принимают тут зависимых любого пола и возраста. Самый молодой «клиент» — 17 лет. Несовершеннолетних тут стараются не брать, но в Казахстане нет специализированного учреждения, которое бы занималось реабилитацией зависимых подростков. Хотя такие запросы, по словам Айдоса, поступают всё чаще. Верхних порогов возрастов нет, но люди старше 50 уже сложнее поддаются коррекции. 

«Статистика говорит, что лудоманов становится всё больше. И синтетических наркоманов. Алкоголиков всё меньше и меньше. Они сюда поступают, как правило, на капельницу — и домой. Алкоголики — это люди, которые в своём алкоголизме в основном не видят проблемы. Потому что это социально приемлемое потребление. И они понимают, что этот цикл не такой тяжёлый: выпил, пережил похмелье, прошло, можно жить. Синтетические наркоманы так жить не могут. У них нет периода застоя. У них марафоны, после которых всё становится плохо. У лудоманов тоже, кстати. Нет такого, что он поставит раз в год и спокойно живёт до следующей ставки», — отметил Айдос. 

Вопрос выбора 

Большой проблемой в Казахстане, и это отмечают сами полицейские, становится рост потребления синтетических наркотиков. Но, помимо этого, снижается средний возраст наркоманов и растёт частота потребления. Эти вопросы в стране ещё не решены. Айдос Ибрагим сразу подчёркивает, что ремиссии от наркозависимости как таковой нет: человек либо сделал свою жизнь эффективной, либо нет. Вопрос выбора. Человек может даже бросить сам. С помощью специалистов, каких-то лекарей или самоизоляции. Либо он сделает это под влиянием каких-то обстоятельств. Например, потеряет кого-то близкого.  

На одного такого «выздоровевшего» в нашей стране приходится порядка пяти новых наркоманов. Проблема не в потреблении, а в самой жизни, считает специалист. 

«"Синтетика" нестабильна. Мы не знаем, из чего эти вещества состоят, кто туда и что добавил, в каких условиях это было сделано. Коль человек создаёт этот наркотик, как правило, его задача сделать так, чтобы как можно быстрее на него подсаживались. Соответственно, синтетика дёшева, легкодоступна, её легко производить и модифицировать. То, что человек с первого же потребления подсаживается на "синтетику", — это миф. Но дело не в том, что он употребил, и его теперь нужно определить в реабилитацию. Дело в том, что образ жизни привёл его в ту компанию, где употребляют. Соответственно, социальные установки уже неправильные. И вот тут вопрос реабилитации. Она не нужна, когда уже всё плохо. Реабилитация нужна, когда наступают вот эти предпосылки, девиантное поведение. Человек надолго пропадает, начинаются проблемы, аморальный образ жизни. Человек начинает себя терять не в момент употребления. Он себя уже потерял в момент, когда оказался в квартире с какими-то непонятными личностями, и ему там нормально. И тут "синтетика" нам, даже можно сказать, помогает. Чем агрессивнее наркотик, тем больше проявления негатива, тем больше страха у близких и тем быстрее они отдадут его на реабилитацию. Порог вхождения снижается. Они готовы положить его куда угодно. Хоть в квартиру, где работает один специалист. Я надеюсь, таких реабилитационных центров у нас нет», — сказал Айдос. 

От синтетических наркотиков в первую очередь происходит гормональный сбой. Потом сильная нагрузка на сердечно-сосудистую систему (тахикардия, брадикардия) и давление. Ну и, конечно, влияние на психику.

Есть много случаев, когда бывшие синтетические наркоманы приводили своё здоровье в норму. Степень влияние синтетических наркотиков на организм ещё не могут оценить точно. Они появились относительно недавно, и их состав постоянно меняется.

«Проиграл 120 млн тенге»

«Здесь я нахожусь уже четыре месяца, не впервые тут. В целом около пяти лет я пытаюсь избавиться от лудомании. Конкретно сюда попал после того, как прошёл лечение в государственном центре. Чтобы закрепить свою "трезвость" и помогать таким же ребятам, я пришёл сюда. Я много денег проиграл в своё время, суммарно около 120 млн тенге. Сколько бы ты ни выиграл, ты всё равно отдашь больше в итоге. Поначалу это просто небольшие долги, которые не сильно влияют на твоё отношение с людьми и вообще социальную сферу. Поначалу всё легально — берёшь кредит, занимаешь деньги у друзей. Но потом толерантность растёт, начинаешь использовать какие-то мошеннические схемы. Одна из главных ошибок, которые совершали мои родители, — это закрывали мои долги. Нельзя этого делать, это медвежья услуга. Вообще самое страшное — это выиграть и расплатиться со своими долгами. В этот момент в голове откладывается мысль: если что, я в любой момент выиграю и отдам», — рассказал клиент реабилитационного центра Алексей (имя изменено — прим. авт.).

Алексею 28 лет, он родился в обеспеченной семье. Родители покупали ему квартиры и машины, расплачивались с его долгами. Зависимость началась ещё в школе. Парень хотел помочь другу, а денег не было. Тогда раздобыть их получилось на ставках. 

«По исследованиям, с лудоманией бороться сложнее. С нативной лудоманией, когда нет каких-то ещё зависимостей, сложнее всего. Логично, что ломка тоже есть, но она другого рода, только психологическая. Наркоманы до двух недель могут испытывать абстиненцию. Отказ от наркотика вызывает у них очень тяжёлое состояние. Конечно, такой человек будет ценить трезвость на какой-то промежуток времени. И тут мы: здравствуйте, не желаете ли вылечиться? Конечно, он желает, и так будет проще. А лудоман, который пришёл с кучей долгов, рассказывает, как всё плохо, или какой он плохой, как он раскаивается… Может, это тоже игра. Мы не знаем, истина ли это. Он может быть уверен в этом. Но представьте, что у человека вся жизнь наполнена ложью, и он сам в неё верит. Как вылечить такого? Очень тяжело», — отметил Айдос.

Разделить ответственность 

В терапии важно работать не только с зависимым человеком, но и с его близкими. Они должны понимать, как вести себя с тем, кто борется с зависимостью. Как правило, его родным тоже нужно меняться. 

«Мы проводим очень тщательную работу с близкими. На это мы потратили много ресурсов, денежных и человеческих. Ключевое наше отличие в том, что мы работаем с близкими с научной точки зрения, а не по наитию. Все эти восемь месяцев семья полностью вовлечена. Отличие нашей концепции в том, что мы не называем зависимость болезнью. Это расстройство психики, вызванное чрезвычайным увлечением теми или иными вещами. Зависимость сама по себе не убивает, это делают последствия, вызванные зависимостью. Таким образом, работа по этой концепции даёт людям надежду, что от этого можно избавиться. В таком ключе мы учим и близких наших клиентов. Это очень важный момент в терапии. Сам клиент, его близкие и реабилитационный центр должны разделить ответственность за здоровье этого клиента»,  добавил Айдос. 

Если человек спустя эти восемь месяцев в течение года наблюдения сорвался, тут его возьмут на реабилитацию обратно. 

Общее, что есть у всех зависимых, по мнению Айдоса, — это дисфункциональная семья. Есть четыре её типа: лживая, непоследовательная, агрессивная и безразличная.

Стигматизация зависимости в нашем обществе тоже не помогает. И неправильно взваливать всю ответственность только на самого зависимого. Ответственность, по словам специалиста, несут все: сам зависимый, его семья и общество, которое по умолчанию клеймит таких людей. 

«Нельзя обвинять зависимого в том, что он зависимый. Тогда уже нужно обвинять давно ушедшего дедушку, бабушку, родителей, что они воспитали какого-то непонятного человека, ещё надо одноклассников привести, поговорить. Может, они его унижали. А к психологу он ходил только во сне и в фильме «Шестое чувство». Нельзя никого обвинять, но нужно найти ответственных», подчеркнул психолог.

В конце отмечу один важный момент. В Казахстане есть несколько государственных реабилитационных центров, но многие их сторонятся. Частные рехабы, хоть и за большие деньги, но сохраняют анонимность, а казённые сразу занесут информацию о вашей зависимости во все базы данных. К тому же, нужно помнить, что в Казахстане нет каких-то единых для всех стандартов оказания помощи зависимым, поэтому есть риск нарваться на некомпетентных или недобросовестных «специалистов». Обращайтесь только в проверенные центры. 

Фото: Дина Хамзина