Акмолинская Припять: хроники последних 20 жителей бывшего засекреченного посёлка

Репортёр Orda.kz побывал в некогда закрытом посёлке городского типа Красногорский Акмолинской области. Градообразующее предприятие – урановая шахта – прекратила своё существование 30 лет назад. Это история о том, как последние 20 жителей посёлка выживают и отбиваются от мародёров.

О деревне Калачи, жителей которой несколько лет назад начала "косить" необъяснимая "сонная болезнь", хотя бы раз слышал каждый казахстанец. О посёлке были написаны и сняты десятки репортажей, а сама история даже легла в основу недавно вышедшего российского сериала. Вместе с тем, информации о расположенном по другою сторону реки некогда секретном населённом пункте значительно меньше.

Посёлок Красногорский, в прошлом режимный город, находится всего в паре сотен метров от печально знаменитой деревни. Десятки пустых многоэтажек, руины школ, детских садов, больниц и магазинов поражают своим поистине кинематографичным размахом. Некогда промышленный центр, привлекавший высококлассных специалистов со всего союза, превращён в город-призрак, чье нынешнее «убранство» непроизвольно навевает ассоциации с Чернобыльской зоной отчуждения.

Однако, даже несмотря на это, в лишённом практически всех благ цивилизации городке, отбиваясь от мародеров и сохраняя остатки уюта в некогда жилых пятиэтажках, продолжают жить люди, каждый день борющиеся не только за выживание, но и за справедливость. Как живут, с чем сталкиваются и на что надеются жители бывшего режимного поселка в репортаже Orda.kz.

Город-сад

Красногорский был построен в середине 60-х для работников уранового рудника. Зажиточный шахтёрский посёлок на живописном берегу реки Ишим находился на прямом обеспечении Москвы. Детские сады, 2 школы, бассейн, парк, кинотеатр и огромная больница с самым передовым на тот период оборудованием и даже собственной хирургией делали Красногорский настоящим оазисом посреди бескрайних степей. Именно сюда за диковинными, дефицитными товарами устремлялись сотни жителей окрестных городов и посёлков.

В Красногорском проживало более 6000 жителей, подавляющая часть из которых трудилась на урановой шахте. Высокие зарплаты и централизованное снабжение из столицы делали Красногорский престижным местом как для жизни, так и для работы. Из-за чего в город ехали шахтёры со всего Советского союза.

Так продолжалось до 1989 года, когда, незадолго до распада СССР, на руднике была начата конверсия: населённый пункт, как и сотни других промышленных городов, превратился в город-призрак. Несмотря на разведанные запасы сырья, атомная промышленность Казахстана в 90-х, по сути, прекратила своё существование, перевернув жизни нескольких тысяч жителей Красногорского.

Руины, башня, пустота

В прошлом режимный населённый пункт видно за несколько километров. Издали, на подъезде к Калачам, в глаза бросается высокая водонапорная башня, соседствующая с бесформенными руинами уничтоженных временем и мародёрами жилых домов. По мере приближения, картина становится ещё контрастней. Между Красногорским и Калачами пролегла глубокая расщелина оголённого скального грунта: силы природы буквально разделили два мира, создав абсолютно сюрреалистическое впечатление аномальной зоны, превратив городок в какое-то параллельное измерение, искажённое отражение прошлого мира.

Контраст между одноэтажными домишками деревни и устремленными ввысь, утопающими в зелени, городскими зданиями становится невероятно силен. От городка, стоящего на том краю расщелины, буквально веет ощущением случившейся катастрофы, какой-то смертельной неизлечимой болезнью.

А блики солнца во множестве ещё сохранившихся окон, покосившаяся вышка сотовой связи как будто намекают, что некогда кипевшая тут жизнь ушла совсем недавно. По мере продвижения вглубь покинутого населённого пункта, становится понятно, что городок отнюдь не так безлюден, как могло показаться со стороны.

Под замком

С первых же минут город встречает шумом деревьев и непрекращающимся вороньим гулом. По кустам снуют зайцы, а через центральную площадь, мимо покинутых хрущёвок и свежевыкрашенного памятника героям Великой Отечественной войны, блея и срывая свежую весеннюю листву, следует целая отара баранов.

В большей части домов гуляет ветер, но подъезды некоторых пятиэтажек оказались закрыты на амбарные замки. В окне одной из таких хрущёвок на подоконнике оказались самые настоящие цветы. После звонка в дверь в подъезде послышались неспешные шаги.

Дверь заскрипела и навстречу вышла миниатюрная пожилая женщина. Интеллигентного вида пенсионерка представилась Серафимой Терещенко, рассказала, что живёт здесь с мужем и пригласила пройти в квартиру.

Посёлок Красногорский, расположенный в прямом смысле на отшибе цивилизации, редко принимает гостей, вероятно, именно поэтому гостеприимство немногочисленных жителей подкупает своей искренностью.

Серафима, в прошлом учитель Красногорский школы, и её супруг Николай, бывший инженер-электрослесарь, приехали в закрытый посёлок в начале 70-х. И застали здесь как времена рассвета, так и распад рудоуправления. По словам Николая, самый тяжёлый период в истории посёлка пришелся на 90-е годы: после закрытия шахты населённый пункт начал стремительно пустеть.

«Когда шахта закрылась, в посёлке не стало работы. Все начали разъезжаться, кто куда, многие уехали в Есиль, кто-то ещё дальше, очень многие уехали в Россию. Мы остались тут».

Если за стенкой топят, уже теплее

Самой главной сложностью в покинутом посёлке Николай называет отсутствие элементарных бытовых условий: хуже всего приходится зимой.

"Вода есть, но её дают лишь раз в неделю, централизованное отопление было уничтожено ещё в 90-х. У нас же была своя ТЭЦ, электричество, горячая вода 24 часа в сутки, но зимой 1997 уничтожили котельную, я думаю, это сделали специально, чтобы отсюда выдавить людей".

Рассказ Николая прервала его супруга.

"Когда котельную разморозили, Коли здесь не было, он по работе уезжал. А я утром просыпаюсь, дома холодно, на градусник смотрю, а там всего 6 градусов. Подошла к окну и слышу, как на верхних этажах у соседей батареи щёлк, щёлк: одна за другой лопаются. А на улицу уже люди вышли. Прямо во дворе костры жгли, чтобы покушать приготовить. Детей, вот в чём они со школы пришли, прямо так в шубах, в куртках ватными одеялами накрывали, чтобы спать уложить".

По словам супружеской четы, чтобы выжить зимой, жители посёлка были вынуждены пустить на дрова гордость Красногорска – деревянную крепость с детского городка. Также на растопку шли полы, оконные рамы, деревянные столы и скамейки. А многим жителям поселка в первую зиму пришлось уплотняться.

«Люди бросали свои квартиры и переезжали в другие, потом оттуда, и так по нескольку раз. Все искали, где теплее. Если за стенкой топят, значит пусть на два градуса, но уже теплее».

Во многих квартирах начались стихийные перепланировки: чтобы обогреть помещения красногорцам приходилось выбирать те комнаты, которые проще обогреть, сносить стены и строить печи прямо у себя квартирах.

Именно после разморозки котельной начался основной отток людей: не дожидаясь жилья от государства, целые семьи бросали нажитое, чтобы перебраться в более безопасное место. Покинутые квартиры начали грабить мародёры: вслед за мебелью, техникой и вещами с корнем вырывали трубы, проводку, батареи и даже оконные рамы. Попытки оставшихся жителей противостоять нашествию грабителей ни к чему не привели, и большая часть домов оказалась разграблена до состояния руин.

Всего в бывшем закрытом городке остаются жить около 20 человек, не считая приезжающих на дачи в летний сезон. Таких возвращенцев местные жители в шутку называют «грачами».

Весь город пошёл на плиты

Школу, в которой Серафима Терещенко работала учителем труда, разрушали у неё на глазах: сейчас она представляет из себя лишь бесформенную груду обломков. Учебное заведение, как и другие госучреждения, разобрали на стройматериалы всего несколько лет назад.

«А какой им смысл держать? Кулагин (Сергей Кулагин экс-аким Акмолинской области – прим. ред.) всё сделал, для того, чтобы никто сюда уже не вернулся. Им легче всё на стройматериалы распродать. Хотя дома новые, а у людей жилья не хватает, приходи – живи. Но нет, тогда ещё выступали, прямо говорили Красногорский расселить, всё бульдозерами разравнять».

По словам Николая, все произошедшее с посёлком – это злой умысел, так как на месте закрытых предприятий можно было создать новые, и город продолжил бы жить.

Пенсионер предложил пройти на кухню, чтобы показать, каким образом отапливается их квартира. В небольшом помещении нас встретила сложенная печь, под потолком проведена труба. Под дымоход переоборудована бывшая общедомовая вентиляция. К счастью, а может быть к сожалению, в подъезде, кроме них, никто не живет.

«В этом году что-то дым пошёл, наверное, вентиляция забилась, нужно будет залезть, посмотреть», – с какой-то озадаченной беспомощностью посетовал на проблему пенсионер.

Мужчина рассказывает, что из-за необходимости топить печь и следить за домом, они с супругой не могут вернуться к работе и живут только на пенсию.

«Раньше, когда шахта только закрылась, я думал в Есиль на ТЭЦ устраиваться, но там и так людей хватало. А сейчас им человек нужен, но я уже не могу, ведь у самого в квартире печь не топлена».

По словам мужчины, после того, как около 10 лет назад большая часть их соседей уехала, забот и переживаний стало значительно больше. И хуже всего мародёры. Именно поэтому он поставил на все пустые подъезды замки и каждый день отправляется в обход вокруг дома и забивает разбитые окна, оставшиеся от ночных визитёров. Пенсионер говорит, что воровать в пустых квартирах, по сути, уже нечего: там остались лишь металл и трубы, и именно в этом таится главная опасность.

«Если, не дай бог, кто-нибудь пролезет и решит украсть трубы, то всё, конец, разобьют канализацию, водопровод. И вот тогда выбора уже не останется: придётся уезжать, как переселенцам».

Посёлок городского типа Красногорский, как и деревня Калачи, подпадают под программу переселения из-за странного недуга.

Сонная болезнь

О таинственной сонной болезни в расположенном рядом с Красногорским посёлке Калачи знает весь мир. О том, что точно такой же недуг наблюдался и в бывшем закрытом городке, известно значительно меньше. Но именно сонная болезнь и опустошила Красногорский окончательно. По словам ещё одной супружеской пары, Любови и Сергея Каракаш, именно в период с 2013 до 2016 годов отсюда уехали последние переселенцы.

Сергей, в прошлом сотрудник пожарной части Красногорского, рассказал, что тоже засыпал. И назвал происходящее – умышленной попыткой вытравить местных жителей. По словам Сергея, ничего подобного в посёлке не было ни в советское время, ни теперь, из-за чего пенсионер делает вывод, что засыпание было вызвано искусственными причинами.

«Нас специально травили, хотели заселять сюда китайцев, а мы мешали», – уверен мужчина, но подтвердить свои слова какими-либо медицинскими документами не смог.

По словам местного жителя, в больницах, куда попадали жители Калачей и Красногорского, выдавать какие-то документы о том, что это было, отказывались. После начавшихся засыпаний, первыми уехали из посёлка семьи с детьми. Уехавшим из Красногорского акимат Есиля предоставлял 1-комнатные квартиры, вне зависимости от метража той недвижимости, что была у них тут.

Именно из-за этого Сергей и его супруга уезжать из Красногорского не стали. Вынуждено покинув свою пятиэтажку, семья приобрела коттедж бывшего парторга. Бросить дом, по словам Сергея, он готов лишь при условии переселения в Россию.

Житель посёлка Калачи, электромонтёр Виктор Макаров рассказал корреспонденту Orda.kz, что тоже перенёс «летаргический сон», как он сам это называет, в 2016 году. С чем это связано, мужчина не знает.

«Я несколько раз засыпал: чувство было такое, как будто крепко выпил. Ноги и руки ватные, слабость, потом память, как в тумане, просыпаюсь в больнице. Когда все спали, сюда за раз по 9 скорых приезжали. Всех увозили в райцентр в Есиль. А что случилось, почему, так нам никто и не сказал. Здесь же целый скандал был, требовали от врачей медицинские заключения показать. Но ничего так и не добились».

Результаты обследований в Курчатовском институте, куда Виктор попал в составе группы засыпавших, также не внесли ясность в то, что происходило с ним и другими жителями посёлка. По мнению Виктора, от них попросту их скрыли.

«Написали, что у уснувших жителей могло быть кислородное голодание из-за печного отопления и автомобильных выбросов. А у нас на всё село 10 машин. И печное отопление и в Алматы, и в Астане есть. Однако там никто не спит, хотя в Алматы и правда дышать нечем».

По мнению некоторых бывших шахтёров, всему виной мог стать газ, который выдавливался водой на поверхность при затоплении шахт.

Без коммерческой жилки

Николая и Серафиму Терещенко сонная болезнь миновала. Но уехать они все равно не могут, и дело отнюдь не в местечковом патриотизме, а в несправедливости. Николай считает, что предложенные им квадратные метры в Есильской однушке – это неравноценный обмен, и от предложенного варианта семья отказалась.

«Мне потом говорили, что надо было соглашаться. Те, кто квартиры получали, смогли их продать. И нам говорят, надо было также сделать. Потом добавить и взять то, что нам нужно. А у нас коммерческой жилки нет. У людей должна быть совесть».

Проблемы с переселением стали причиной нескольких акций протеста в 2012-2013 годах. Жители Красногорского даже объявляли голодовку, но, к сожалению, должного эффекта она не возымела.

Один из участников тех событий, известный в округе общественник, в прошлом шахтёр- взрывотехник уранового рудника Виктор Лукьяненко, считает, что жителей посёлков Калачи и Красногорский должны были переселить и дать компенсации.

«Мы, все, кто здесь живёт в таких условиях, уже потеряли 24 года жизни. Только представь, сколько это времени! То, что здесь происходило, это уголовная статья. Умышленное уничтожение обособленной части населения! В 2012 году смертность достигла 36 человек в год. Люди замерзали, болели, сходили с ума и вешались. В ответ мы объявили голодовку с требованием сохранить посёлок. Но тогдашний аким прямо на собрании сказал, что вопрос решён и жить мы здесь больше не будем. А потом возникла эта сонная болезнь…».

По словам Виктора, ещё в 2014 году он сам обращался в исследовательский атомный центр им. Курчатова за разъяснением о природе происхождения заболевания. Но получил ответ о том, что на данной территории каких-либо превышений ПДК не выявлено, Калачи и Красногорский пригодны для проживания.

Порекомендовали быть осторожнее

Жительница Красногорского Лидия Чабанова, в прошлом начальник одного из шахтных участков, рассказала, что переселение в посёлках Красногорский и Калачи проводилось безобразно, до сих пор не закончено. Оставшиеся жители оставлены на грани выживания.

«Часть людей, по-прежнему, остаются в посёлке. В каком состоянии он находится, вы видели своими глазами. Жить здесь уже невозможно. Особенно в зимний период, в этом году даже не расчищали дороги».

Лидия рассказывает, что в разгар противостояния жителей и властей, на них выходили люди, которые настоятельно рекомендовали быть осторожнее со словами.

«Нам сразу сказали: даже не произносите слово компенсация! Произносите слово квартира, это ваша единственная возможность и привилегия! Но возьмите ту же семью Терещенко, над ними же просто посмеялись, сначала дали ключи от двухкомнатной квартиры, пригласили, показали, а затем забрали ключи».

Красногорцы не желали мириться с условиями, в которые их поставили, и боролись за право на свое переселение. Только все попытки так ни к чему и не привели.

«У нас трижды проходили встречи со Шпекбаевым, главой Антикоррупционного комитета республики Казахстан. Мы даже дошли до пиковой точки – встречи с Генеральным прокурором Казахстана Кайратом Кожамжаровым. Он в прошлом был главой Акмолинской области, и о происходящем знал. Этой встречи боялось очень много людей, но она не состоялась. В моей семье случилось горе – умер отец», – говорит Лидия.

Живые и мёртвые

По мнению Лидии Чабановой, кроме коррупционной составляющей, немалую роль в их положении сыграла и банальная зависть.

«В комиссии по переселению к нам отнеслись с неприязнью. Да, мы жили хорошо, да мы ели колбасу, потому что у нас была московская система. Ну а почему вы, там живущие, не приехали сюда на наш уран и не стали работать тут? Потому что вон там у нас кладбище за поворотом. На нём и лежат все наши мужики. Возраст 50-60 и всё, их уже никого нет…».

Для тех, кто остался в живых, работа на урановой шахте сказалась на здоровье. Онкологические заболевания, выпавшие зубы и силикоз стали привычным явлением, практически, в каждой красногорской семье.

Предательство

Увы, сейчас у местных жителей уже нет былого единения. Все без исключения собеседники рассказывают, что в последнее время люди даже перестали общаться друг с другом. За время нашего визита нотки недоверия и взаимной обиды звучали, практически, в каждом разговоре.

По словам местных жителей, разлад произошёл в 2018 году, когда в посёлке появилась спецтехника. Это были охотники за металлом, которые приехали в Красногорский за лежавшими в земле водопроводными трубами. Именно водопровод оставался последней призрачной надеждой, что когда-нибудь в посёлок вернется жизнь.

Как выяснилось позже, разрешение на демонтаж коммуникаций без согласования подписали часть жителей. Это было воспринято как предательство и уничтожило доверие красногорцев друг к другу.

Как рассказал аким поселка Красногорский Нурдаулет Шайхистанов, в должность он вступил только полгода назад, и признаёт, что ситуация тут действительно тяжелая. О перспективах посёлка аким говорить не решился, пояснив, что говорить об этом может лишь районный и областной акиматы.

«Людей нужно переселять, а Калачи и Красногорский лучше всего объединить в единый поселковый округ с администрацией в Калачах, где сейчас сосредоточены акимат, школа, детский сад и фельдшерско-акушерский пункт».

На сегодняшний день, по словам акима, в населённых пунктах суммарно проживает чуть более 200 человек: около 20 человек в Красногорском и 187 в Калачах.

Автор: Никита Телиженко

---

Комментируй, делись мнением у нас в Facebook!

Получай оперативные новости дня в свой смартфон: подпишись на Orda.kz в Telegram.

---