В Кызылорде хуже, чем в тюрьме – эксклюзивное интервью с узником Гуантанамо

Узник Гуантанамо, который живёт в Кызылорде, дал эксклюзивное интервью Orda.kz.

Сабри Аль-Кураши – гражданин Йемена. 13 лет он провёл в одной из самых печально известных тюрем в мире – Гуантанамо. В ней содержались особо опасные преступники и террористы. За секретной американской тюрьмой тянется длинный шлейф из скандалов, возмущений и критики правовых организаций.

Гуантанамо известно содержанием заключённых без предъявленных им обвинений и допросами с использованием пыток. Дурная слава этого места не нравилась многим популярным американским политикам.

Сабри Аль-Кураши попал в Гуантанамо по обвинению в терроризме. Через 13 лет все обвинения с него были сняты. Мужчину отправили в Казахстан, где ему были обещаны новая жизнь, статус беженца и права.

Сабри был одним из пятерых бывших заключённых Гуантанамо, которых приняла наша республика. Но почему Казахстан пошёл на этот шаг? В сообщении МИД РК говорилось, что Казахстан решился на это "на основании их личных обращений и соответствующего ходатайства управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, а также руководствуясь взятыми на себя международными обязательствами, в том числе с конвенцией о беженцах 1951 года, и исходя из гуманистических соображений". Никаких деталей договоров казахстанский МИД не озвучивал. А все подробности проживания бывших заключённых Гуантанамо засекречены по закону РК «О беженцах».

Однако в нашей стране, славящейся своим гостеприимством, йеменец оказался в условиях похуже секретной тюрьмы. Уроженец Йемена, бывший заключённый Гуантанамо и просто свободный художник Сабри Аль-Кураши впервые рассказал корреспонденту Orda.kz историю своей непростой судьбы.

Штрихи к портрету

По информации американских спецслужб, йеменец Сабри Мухаммад Ибрахим аль-Кураши проходил военную подготовку на базе «Аль-Каиды» в Афганистане «Аль-Фарук». Несмотря на тюремное прошлое, Сабри Аль-Кураши не производит впечатления закоренелого преступника.

Во-первых, его оправдали. Во-вторых, Сабри – свободный художник. Уже более десяти лет он пишет картины. В них он отразил быт в Гуантанамо, а также свои мечты о свободе.

Этим ремеслом выходец из Йемена начал овладевать ещё во время своего заключения в Гуантанамо. По словам несколько застенчивого, плохо говорящего на русском и английском языке собеседника, это помогает ему забыть всё плохое и просто творить. Свои картины он с радостью показывает, но мало что рассказывает о них. Хорошо нарисованные натюрморты и пасторали с изображением далёкого Йемена, родины нашего собеседника, не могут не оставить равнодушным. А его картины, посвященные заключению в Гуантанамо и грёзах о долгожданной свободе, надолго, если не навсегда, врезаются в память.

Но если его картины говорят сами за себя, то что представляет собой художник с непростой биографией? 

Неудачная поездка в Пакистан. Рейд и начало заключения

Orda.kz: Как так вышло, что Вы оказались в Гуантанамо?

Сабри Аль-Кураши: Ещё в Йемене я хотел заниматься бизнесом. Когда я был молодым, один из моих друзей сказал мне про парфюмерную компанию в Пакистане. В итоге я получил визу и отправился туда по работе. Я провёл там приблизительно две недели, точно сказать не смогу, так как это было 20 лет назад.

Мой визит в Пакистан совпал с 911 (Террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке – Прим. ред.), а моя виза оказалась просрочена. Ситуация была ужасной: военные и полиция забирали с улиц любого иностранца. Но я был в своей квартире, когда меня арестовали.

Orda.kz: Это были полицейские?

Сабри Аль-Кураши: Да. Они сказали мне, что не будет проблем, так как знают, что у меня есть виза. Говорили, что всё будет в порядке. Мне сказали, что после вопросов я отправлюсь домой. Во время допроса они сказали, что я связан с "Аль-Каидой" и я террорист. Я удивился и спросил, кто сказал им об этом. Они только сказали, что я лжец. С ними были американцы и несколько пакистанцев. Я говорил им, что они могут посмотреть мою бизнес-визу. Но они отправили меня в тюрьму. Там до меня никому не было дела.

Спустя время я сказал, что хочу связаться со своим послом. Мне ответили, что эту возможность мне предоставят позже. Месяц спустя меня этапировали в Гуантанамо. При этом мне говорили, что меня отправляют обратно в мою страну, так как я чист перед правосудием и всё хорошо. 

Orda.kz: Как Вы поняли, что Вас отправили в тюрьму, а не домой?

Сабри Аль-Кураши: Я понял это, когда увидел американцев в самолёте.

Срок в Гуантанамо

Orda.kz: Сколько лет Вы провели в Гуантанамо?

Сабри Аль-Кураши: Тринадцать лет.

Orda.kz: Вы можете рассказать про условия содержания?

Сабри Аль-Кураши: Я был очень болен, когда оказался в Гуантанамо. Ещё в афганской тюрьме во время одной из прогулок было настолько холодно, что я заболел. Я не мог дышать, и все вокруг думали, что я умру. 

Но в Гуантанамо меня сразу положили в клинику, которая оказалась обычной палаткой, настоящей клиники там не было. Продержав меня с месяц, они отправили меня в маленькую камеру.

Orda.kz: Вам предоставили нужное лечение?

Сабри Аль-Кураши: Нет. Были только спирт, простые лекарства. Самое главное, что я не умер. 

Orda.kz: Что Вам запомнилось в Гуантанамо?

Сабри Аль-Кураши: В Гуантанамо с людей собирают информацию. Там содержалось примерно 800 человек из разных стран мира. Я не знаю, что им нужно было от меня.

Orda.kz: Вам говорили, почему Вы оказались именно в Гуантанамо?

Сабри Аль-Кураши: США забирали туда людей из разных стран мира: Афганистан, Пакистан, Турция, Филиппины. Откуда угодно. Я думаю, что этим они хотели сказать американскому народу: "Смотрите, сейчас мы узнаем, кто стоял за 911".

Когда очередь на допросах дошла до меня, они спросили: "Что ты делал в Пакистане?". Я снова ответил, что это была бизнес-поездка. Но они стали говорить о моей связи с "Аль-Каидой". Я попросил предъявить доказательства. Они сказали, что тут есть люди, которые знают об этом. Но я так и не узнал, кто они. Я был обычным парнем, который хотел заниматься бизнесом. На мои ответы они говорили "нет", и это повторялось снова и снова.

Поэтому было трудно. Очень трудно.

В Гуантанамо у людей нет никаких прав. В первые четыре года заключения я не мог связаться ни с кем из своих родственников. Моя семья даже не знала, где я нахожусь. Они могли думать, что я мёртв. Но на четвёртом году заключения я неожиданно получил письмо от своего отца. Я даже не знаю, как он узнал, где я мог находиться. Но когда я спросил его, мой отец сказал, что "почувствовал" это.

One-way ticket. Уругвай или Казахстан?

Orda.kz: Расскажите о дне Вашего освобождения.

Сабри Аль-Кураши: Это было в 2010-м или 2009 году. Скорее всего, это был 2009 год, когда Обама стал президентом США. Судья передал, что за мной нет никаких обвинений, и я свободен. Но я не мог покинуть тюрьму, пока для меня не найдут страны, которая примет меня. В Йемен, который находится в войне, мне путь закрыт. Поэтому мне сказали подождать и затем только в 2015 году…

Orda.kz: То есть Вы ждали несколько лет?

Сабри Аль-Кураши: Четыре или пять лет. В тюрьме мне сказали, что я должен поговорить с некими людьми из Уругвая. На мой вопрос: "Что они хотят?", мне ответили, что точно не знают. Однако они были теми, кто могли дать мне новую жизнь в Уругвае.

Спустя пару месяцев ко мне пришли с другим предложением. Мне сказали, что я должен встретится с людьми из Казахстана. Я увиделся с 15 людьми, которые задавали вопросы о моей жизни. Наконец, они спросили, согласен ли я отправиться жить в Казахстан? Я спросил, какая жизнь ожидает меня там? Мне ответили, что там я буду свободен.

Я сказал им, что самое главное для меня – это жизнь, как у других. Они сказали хорошо, но с неким условием – чтобы я не касался политики и просто жил. Я сказал, что именно этого я и хочу. Они пообещали, что дадут мне всё: документы, возможность работать, видеться с семьёй и учиться.

Разговор длился три часа, в конце которого мне дали понять, что вскоре ответят мне. Они попросили подождать.

Orda.kz: И сколько времени прошло с того момента?

Сабри Аль-Кураши: Шесть месяцев. Когда я был ещё в Гуантанамо, мне позвонил мой адвокат и сказал, что в Казахстане готовы принять меня. Он спросил: ты уверен, что хочешь туда? Я сказал: да, если жизнь будет такой, какой мне сказали. Он спросил, что насчёт Уругвая? Я отказался, так как не хотел говорить об этом.

Orda.kz: Выходит, что у Вас не было выбора и предложений в другие страны?

Сабри Аль-Кураши: Со мной связались только из Уругвая и Казахстана. Я сказал своему адвокату, что Казахстан лучше и ближе.

Ссылка в Казахстан, или Обещание новой жизни

Orda.kz: Расскажите про Вашу жизнь в Казахстане? Каким был первый день в Казахстане?

Сабри Аль-Кураши: Первый день был очень трудным. Труднее, чем в Гуантанамо. (В Казахстане из Гуантанамо оказалось пятеро. Трое из Йемена и двое из Туниса – Прим. ред.). Когда мы оказались в аэропорту, казахстанские солдаты отнеслись к нам как к террористам. Они приказали нам не двигаться и держать рот за зубами. Я спросил: меня что, отправили в другую тюрьму? Ведь я стал свободный. Но тогда я мог изъясняться с ними только на английском. Они не понимали меня, приказали не разговаривать, смотреть вниз. 

Я спросил, почему? Нам даже не успели дать новой одежды, а я всё ещё был одет в униформу из Гуантанамо.

Orda.kz: Когда Вы встретились с представителями из Казахстана, Вам давали какие-нибудь документы, в которых говорилось, что Вы стали свободным человеком? Или всё было только на словах?

Сабри Аль-Кураши: Только на словах, и так остаётся по сей день. Людей из Казахстана, с которыми я встречался в Гуантанамо, я больше не видел. Я пытался что-нибудь узнать, поговорить с кем-нибудь, но всё было напрасно, меня игнорировали.

Хождение по мукам

Далее Сабри рассказывает, что из-за состояния здоровья он оказался в больнице. Лечащий врач сказала ему, что не знает, где находятся люди, по решению которых он оказался в Казахстане. Его просили оставаться в больнице, а его вопросы игнорировали. Так он решился на голодовку. За это некий офицер КНБ грозился избить Сабри, а женщина-врач сказала ему, что его смерть ляжет на её плечи.

В итоге он поддался на её уговоры, получив за "хорошее поведение" телефон для звонка. За долгие годы он впервые получил средство связи с лимитом общения в 11 минут. Он сумел дозвониться до своего брата и адвоката, быстро "проговаривая" минуты, данные для общения.

Orda.kz: На данный момент сколько лет Вы находитесь в Казахстане?

Сабри Аль-Кураши: Девять лет. Когда мы впервые здесь оказались, из Красного Креста мне дали понять, что в Казахстане я буду проходить двухгодичную программу адаптации. После неё я мог идти на все четыре стороны, если хочу. Они сказали, что при этом я получу документы в течение этих двух лет. 

Во время первого года жизни в Казахстане я смог связаться со своими родственниками. Моя семья даже нашла мне девушку для женитьбы. Мы были оба согласны, а девушка сказала, что сможет приехать и жить со мной. В Красном Кресте мне дали согласие на брак, попросив мой паспорт. 

Нам сказали, что всё будет готово за три месяца. Это было в 2016 году.

Хождение по мукам

Далее наш собеседник сказал, что он и его невеста успели обменяться всеми нужными документами. Но государство отказало ему в визе, и встречи не произошло. Решение было мотивировано тем, что она возможна только после двух лет. Именно тогда заканчивается программа адаптации. 

Сабри "женился" по видеосвязи. И только так виделся со своей невестой. Воссоединения с ней так и не произошло.

Через два года по истечению программы, Сабри вновь отказали в документах, в том числе в выдаче паспорта Йемена. На его родине идёт война, а в Казахстане, где мужчине отказывают в документах, от него лишь требуется "есть и спать". По крайней мере таков был ответ, со слов самого Сабри. Его адвокат из США, писавший правительству Казахстана по поводу документов, также получил отказ. 

Тогда Сабри посоветовали обратиться в Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца. Но там просьбы эмигранта выслушали равнодушно. Получение документов и прочая бюрократия – не их проблемы. 

С момента фактической ссылки в Казахстане прошло девять лет. Он говорит, что его положение ухудшается даже не из года в год, а изо дня в день. Несмотря на годы изоляции, три раза Сабри становился жертвой нападений. По его словам, каждый раз некие лица устраивали на него нападения, и каждый раз это заканчивалось приездом полиции. Увы, но органы никак не реагировали на эти эксцессы, не задерживая подозреваемых и не принимая заявлений Сабри.

"Те, кто следят за мной, послали его", – говорит он об одном из нападавших, подозревая, что все эти нападения организованы правоохранительными органами. 

Именно поэтому Сабри с неохотой фотографируется. Боится, что люди на улицах Кызылорды узнают его.

"Где моя свобода? Где мои права?"

В конце интервью Сабри Аль-Кураши обратился к обществу и правительству Казахстана.

У меня есть обращение к людям и правительству Казахстана.

Во-первых, люди, не верьте, что обо мне говорят. Да, некоторые утверждают, что я плохой парень. Но ещё с Пакистана я утверждаю обратное. И с тех самых пор никто не предоставил доказательств, что я террорист. Я хочу сказать правительству Казахстану: хватит, довольно!

Где моя свобода? Где мои права? Если я хочу отправиться в другой город, я не могу этого сделать. Я даже не могу гулять в своём городе. У меня большие проблемы со здоровьем. Месяц назад я спрашивал разрешения отправится в Алматы для лечения, но мне снова отказали. 

Я не понимаю, почему ко мне относятся, как к животному? Мне отказывают в правах, которые есть у всех. А я не прошу больше того, что по праву есть у других!

Больше 20 лет Сабри Аль-Кураши скитается по чужбинам. Вера в бога и увлечение живописью – вот то немногое, что спасает его. Его имя в переводе с арабского означает "терпение" – слово, знакомое многим казахстанцам, а его судьба словно проживает значение имени. Но он хочет и имеет право быть услышанным. Тем более в стране, которая согласилась принять его.

Сотни обращений во все инстанции и практически ноль ответов – таков статус в деле Сабри Аль-Кураши на данный момент. Его история – это случай отчаяния в прогрессивном XXI веке.

Услышит ли Новый Казахстан обращение Сабри Аль-Кураши, предпримет ли что-нибудь – пока эти вопросы остаются без ответа.