В нефтегазовой сфере Казахстана появился четвертый игрок. Это обещает большую политическую игру.
Журналист и аналитический обозреватель Orda.kz Артур Шахназарян объясняет последние изменения и новый расклад в нефтегазовой отрасли.
То, что делится на троих, можно поделить и на четвертых. В стратегической нефтегазовой отрасли Казахстана происходят серьезные перемены. И я говорю не про раздел национальной госкомпании на три сегментные организации – собственно нефтяной КазМунайГаз (КМГ), газовый КазТрансГаз (КТГ) и нефте-транспортный КазТрансОйл (КТО). Данный процесс идет своим чередом. Но по ходу появилась темная лошадка. В результате чего разделение отрасли может зайти дальше, глубже и больше, чем планировали и хотели.
Примирить клановые и групповые интересы в рамках одной большой национальной компании так и не удалось. Разделение самой важной для страны нефтегазовой отрасли на сферы влияния и контроля стало неизбежным. Но и это оказалось не пределом. Свою заявку сделал четвертый игрок. Темной лошадкой стали геологи в лице Министерства экологии, геологии и природных ресурсов с подконтрольной госкомпанией АО «КазГеология».
Основой влияния КазМунайГаза на нефтяной сектор страны было преимущественное право на доступ месторождений в Казахстане. Этот приоритет был закреплен законом двадцать лет назад при создании национальной компании. Любой иностранный инвестор загодя знал: чтобы работать в Казахстане, переговоры придется вести не только и не столько в правительстве. В первую очередь надо примерить свои планы и намерения с могущественной КМГ.
Но времена изменились, нефтегазовый пирог пришлось делить. И в ситуации раздела КазМунайГаза и КазТрансГаза законодательно оформленное приоритетное право стало размываться.
Сначала развод КМГ с КТГ не предполагал, что КТГ будет заниматься добычей сырья. Вся добыча должна была остаться у КазМунайГаза. Но планы и намерения легко изменить.
И первоначальная разметка сфер влияния стала лишь отправной точкой в разделе имущества двух компаний. Сейчас понятно, что нефтедобыча останется КМГ, а газодобыча перейдет КТГ. И тут опять возникают противоречия. Если добыча газа на Карачаганаке останется у КМГ, то газопровод на Оренбургский газоперерабатывающий завод — у КазТрансГаза?
Довольно странная схема, которая показывает, как неэффективен бизнес, который строится не по рыночным законам. Не отсюда ли растут убытки всех наших нацкомпаний?
Словом, КМГ становится лишним звеном в управлении процессами на Карачаганаке.
Другой вопрос, как технологически определять, какое местрождение нефтяное, а какое газовое? В Казахстане чаще всего месторождения имеют в коллекторе и нефть, и газ, и газокондесат. Попробуй, подели. На многих месторождениях раздел придется производить эксклюзивно. Так или иначе приоритетное право НК КМГ размылось между ней и КазТрансГазом.
Но и это еще не все. Свою заявку на приоритетное право неожиданно сделало также Министерство экологии, геологии и природных ресурсов. Госкомпания этого министерства — АО «Казгеология» раньше проявляла политическое благоразумие и не лезла в нефтяной сектор. Проекты вела только в горнодобывающем секторе. Теперь правила игры изменились, и появились виды на нефть.
Внешне пока вполне безобидные для КМГ. Например, пробурить на юге параметрическую скважину. Госпрограмма геологоразведочных работ не задевает интересы КМГ. Но лиха беда начало.
Осознавая риски в будущем, КазМунайГаз и АО «Казгеология» заключили сделку между собой о разделе долей в приоритетном праве. Если «Казгеология» находит нефтяное месторождение, то половину своей доли отдает КазМунайГазу. При таком раскладе КМГ может оказаться в выигрыше. Ведь, не потратив ни тенге, она получит долю в уже разведанном месторождении. КАЗГЕО тоже не остается в накладе: право вести переговоры с инвесторами напрямую дорогого стоит. Win-win.
В целом, Казмунайгазу грех жаловаться на свое финансовое положение.
Оно вполне стабильное даже в условиях квотирования с ОПЕК+ и низких цен на нефть. Жалобы на то, что за прошлый год там де недосчитались двух трлн долларов и пришлось заплатить за долги некоторых газовых проектов (АксайГаз и другие) за 2020 год, которые в итоге стали для нее чужими после перехода на баланс в Казтрансгаз, выглядят неубедительно.
Среднестабильная мировая цена на нефть для КазМунайГаза составляет 32 доллара за баррель, а в 2020 году она колебалась в среднем на отметке 42 доллара. Чистая прибыль за прошлый год составила 142 млн долларов, то есть 70 долларов с каждой тонны. При таком доходе стыдно даже заикаться про отсутствие денег на разведочное бурение. Была бы воля у руководства КМГ, компания могла бы самостоятельно провести разведку, к примеру, структуры «Бумеранг» на шельфе и спокойно рассчитаться по долгам за 2020 год. А следующие выплаты по долгам будут через пять лет.
Что мы имеем в сухом остатке? В Казахстане появилась конкуренция между тремя государственными компаниями с одинаковым правом на приоритетность. В наших условиях будем считать это стимулом для более активной и эффективной работы. Шевелиться надо, господа монополисты.
