Между Вашингтоном и Москвой: как Центральная Азия ищет собственную опору

Когда в регионе проходят саммиты, официальные сводки легко сводят всё к дипломатическому минимуму: «обсудили», «подтвердили», «выразили готовность». Но бывают моменты, когда за этой дежурной формулой скрывается попытка переписать саму архитектуру региона. Саммит «Центральная Азия плюс Азербайджан» — как раз такой момент. Политолог и колумнист Orda.kz Ислам Кураев пишет не про протокол, а про мотивы, стоящие за решениями. 

Встреча в Ташкенте оказалась встроена в коридор внешнеполитической активности Казахстана: от Вашингтона до Москвы. На этом фоне расширение формата не выглядит очередным пунктом повестки: это попытка выстроить третий, собственный контур для региона, а не зависеть от тех, кто уже давно определяет правила вокруг Центральной Азии.

2017 год: точка, с которой всё началось

Чтобы понять сегодняшний формат, нужно вернуться к 2017 году — моменту, когда регион впервые за долгие годы начал собирать себя заново. Тогда обновлённый Ташкент сделал ставку на открытость и региональный диалог. На 72-й сессии Генассамблеи ООН Шавкат Мирзиёев впервые озвучил тезис о Центральной Азии как едином пространстве, а не наборе изолированных постсоветских государств.

Через несколько месяцев министры иностранных дел пяти стран подписали программу взаимодействия МИДов на 2018–2019 годы, это был первый шаг в сторону регулярного политического диалога. Уже в 2018-м прошла первая Консультативная встреча глав государств, и лидеры впервые за десятилетие собрались без участия внешних центров силы. Так возникла идея «мягкого регионализма» — формата, который не требует наднациональности, но создаёт механизм координации.

Параллельно обсуждалась логика более широкого коридора: «Центральная Азия — Южный Кавказ». Экспертные круги говорили о необходимости связать Каспий в единую инфраструктурную ось. Азербайджан тогда рассматривался как естественное дополнение. Но ни политической зрелости, ни внешнего давления ещё не было, проект остался на уровне концепции.

Сегодняшний формат — возвращение к тем идеям, но уже с накопленным дипломатическим капиталом и иным уровнем внешних вызовов.

Почему именно сейчас?

Нынешний саммит — прямой ответ на меняющийся внешнеполитический контекст. Центральная Азия стала самостоятельным объектом внимания крупных игроков: саммиты с ЕС, растущая повестка Китая, формат C5+1 с США, в котором регион выступает не по одиночке, а как группа.

Одновременно усилилась конкуренция за транзит, ресурсы и влияние. Страны региона сталкиваются с необходимостью лавировать между Вашингтоном, Москвой, Пекином и Брюсселем, которые предъявляют свои требования и свои правила.

Казахстан оказался в центре турбулентности: визит Токаева в Вашингтон, затем встреча с руководством России в Москве. Это подчёркивает масштаб внешнего давления на Астану и регион в целом. В такой ситуации центральноазиатский формат становится не альтернативой, а необходимостью: без собственного контура многовекторность превращается не в баланс, а в хаотичное реагирование на чужую повестку.

Роль Токаева: регион как самостоятельный вектор

На этом фоне особую роль играет активность Касым-Жомарта Токаева. При нём Казахстан перестал рассматривать Центральную Азию как второстепенное направление. Вода, границы, энергетика, логистика — Астана стала одним из ключевых модераторов регионального диалога. Для Токаева важно, чтобы обсуждение будущего Центральной Азии происходило не только в Вашингтоне или Москве, но и в самом регионе.

Саммит в Ташкенте — один из элементов этой стратегии: Казахстан пытается формировать собственный контур безопасности и развития, а не быть лишь площадкой для конкурирующих интересов глобальных игроков.

Зачем нужен Азербайджан

Включение Азербайджана — логичное продолжение геополитических и экономических процессов последних лет. Баку стал узловым звеном в транскаспийской логистике. Большая часть грузов, идущих из Центральной Азии в Европу, уже проходит через Азербайджан. Энергетика, транспорт, коммуникации — всё это формирует реальную инфраструктуру взаимозависимости.

Признание Баку полноправным участником формата — это признание факта: регион давно перестал ограничиваться пятью странами. Транзитная карта, энергетические маршруты и внешнеполитические траектории связали Центральную Азию и Южный Кавказ куда плотнее, чем считалось ранее.

Азербайджан приносит в формат не только логику коридоров, но и свой опыт стратегического маневрирования между Турцией, ЕС, Ираном и Россией. Это усиливает устойчивость всего формата и выводит его из постсоветской рамки.

Глубокий срез: реальность без дипломатического лака

За внешней корректностью формата скрываются три ключевые тенденции:

Первая — регион стал более связанным, чем восемь лет назад. Формат регулярных встреч стал привычным, товарооборот вырос, политические каналы заработали. Но это по-прежнему координация без интеграции: страны осторожны; суверенитет, красная линия.

Вторая — внешнее давление усилилось. Россия пытается удержать влияние в санкционном тумане, США используют повестку критических минералов и технологий, ЕС смотрит на Транскаспийский коридор как на альтернативу российским маршрутам. Регион стал площадкой пресечения нескольких стратегий.

Третья — страны региона пытаются превратить это давление в возможность. Не впасть в зависимость, а использовать интерес внешних игроков для роста собственной субъектности. В этом суть нынешнего формата: создать площадку, которую регион контролирует сам.

Но риски остаются: водная политика, миграция, границы, энергетика — всё это по-прежнему зоны уязвимости, которые крупные игроки могут использовать для давления.

Что ждёт формат дальше: три сценария

Позитивный сценарий.

Страны находят ресурсы для модернизации портов, железных дорог, цифровой и энергетической инфраструктуры. «Срединный коридор» становится не концептом, а системой. Формат превращается в реальный транспортно-экономический хаб с политической субъектностью.

Осторожный сценарий.

Инвестиции ограничены, решения несинхронизированы, бюрократии слишком много. Формат остаётся мягким: встречаются, обсуждают, но движение вперёд остаётся медленным.

Негативный сценарий.

Формат превращается в «фотоклуб». Декларации звучат, но решения принимаются в привычной двусторонней логике: Астана — Москва, Ташкент — Пекин и т. д. В итоге формат остаётся витриной.

Институциональное оформление: шанс или имитация

Предложение Мирзиёева превратить формат в сообщество Центральной Азии — первый шаг к созданию структуры, а не процесса. Секретариат, совет старейшин, спецпредставители — всё это способно превратить встречи в работающий механизм.

Но возникает вопрос: возникнут ли у будущей структуры реальные полномочия или всё ограничится символикой? Сможет ли она стать координационным центром или растворится среди ЕАЭС, ОДКБ и ШОС?

Если институционализация будет мягкой, сетевой, без передачи суверенитета, но с созданием устойчивой координационной платформы, это станет качественным рывком. Если нет — формат рискует превратиться в бренд без содержания.

Резюме

Попытки 2017 года создать новую конфигурацию региона тогда не состоялись. Сегодня Центральная Азия стоит перед похожей развилкой, но ставки куда выше: конкурирующие внешние повестки, борьба за коридоры, давление по ресурсам и технологиям.

Саммит «Центральная Азия плюс Азербайджан» — шанс превратить накопленный дипломатический потенциал в работающую конструкцию. Азербайджан делает формат межрегиональным, Токаев усиливает политическое измерение, Мирзиёев — институциональное.

Если Астана, Ташкент, Баку и другие столицы сумеют наполнить формат проектами, появится новая евразийская архитектура. Если нет, регион снова вернётся в привычный цикл: говорить о единстве громче, чем демонстрировать его на деле. Соответственно, как сегодня и восемь лет назад, через какое-то время читателю снова придется объяснять, что пытаются построить страны Центральной Азии в условиях новых глобальных вызовов.

Читайте также:

• Что Токаев может негласно обсудить с Пашиняном
• Ван И встретился с Жапаровым на фоне антикитайских настроений в Кыргызстане
• Древняя Русь и Великая степь: о чём на самом деле декларация, подписанная Токаевым и Путиным