Альнур Ильяшев: Если бы не Назарбаев, я бы был археологом

cover

В эксклюзивном интервью ORDA. гражданский активист Альнур Ильяшев рассказал, как, не создавая многотысячное движение, можно получить многочисленную поддержку в соцсетях и оппонировать власти.

Как вы стали политиком?

- Я – юрист. Начал интересоваться политикой, потому что пришлось сталкиваться с разными политическими моментами. У нас считают, что неправильные решения принимаются из-за коррупции. На самом деле это – плоды политики. Чтобы эту систему изменить, надо что-то делать. Открыто я активизировался после убийства Дениса Тена. Можно ли меня назвать оппозиционером?

Учитывая, что источник власти – народ, то, наоборот, люди в истеблишменте в оппозиции к народу.

- В Казахстане идет борьба за власть, пытается устоять режим Назарбаева. Его культ можно увидеть везде: в честь Елбасы названы фонд, университет, школы, улицы, столица. Нам эту личность навязывают повсеместно.  А политика государства похожа на отношение родителей к своим детям: если ребенок не кричит, не плачет, можно не реагировать.

Есть ли у вас команда?

- Мы, в основном, действуем втроем: я, Марат Турымбетов, Даная Калиева. Есть еще Санавар Закирова. С Маратом я познакомился в июле 2018 года. Даная в апреле 2019 года пришла поддержать на суде Марата. В какой-то момент мы поняли, что близки по духу. И с тех пор мы вместе, даже семьями общаемся. У нас было общее дело: попытка создать партию. Я в инициативную группу не входил, но возмутился тем, как с ними стали поступать, постарался поддержать и помочь как юрист. В итоге мы получили по сроку. К нам и сейчас поступают предложения создать собственную организацию. Но мы знаем, к чему привела организация движений «ДВК», «Көше». Нас трое. Но маленькая структура отличается гибкостью. На данный момент из соображений безопасности и по нашей тактике это оптимальное количество.

Нам не нужен бюрократический механизм. Ты – часть движения, несешь ответственность за его репутацию и будущее. А здесь каждый отвечает за себя, за нами никто не стоит. Когда мы создали «клуб любителей Конституции» и проводили собрания на эту тему, на обсуждения приходили неизвестные люди, ничего не говорили, просто записывали все на видео. Думаю, это люди, которые работают по старым методичкам КГБ.

Каким, на ваш взгляд, должно быть государство?

- Мы очень много времени потратили на построение экономики с пресловутым тезисом «Сначала экономика, потом политика». На самом деле, они могут быть параллельно. Идеологически нам подходят социальная справедливость и демократия. Надо развивать политическую культуру, чтобы ответственность при принятии решений лежала на как можно большем круге лиц, которые осознавали бы ее. А у нас все зависит от Назарбаева. Силовой блок подчинен ему. Он же возглавляет Совбез. Ключевой упрек к Назарбаеву в том, что он, назвавшись лидером нации, не стал воспитателем и показывает дурной пример. Ведь это ненормально, когда все его дочери – успешные предприниматели. Его партия «Нур Отан» работает в тепличных условиях: она вне конкуренции.

Почему была такая реакция после критики партии «Нур Отан»?

- Оказывается, за 20 лет существования «Нур Отана» никто их так сильно не ронял в политическом поле, как это сделали мы с Санавар и Маратом.

Они испугались двух-трех человек, потому что самый опасный вирус – это идея. Мы заполонили общество идеей, что можно жить без «Нур Отана»!

Что они не столь хороши, как пытаются преподнести себя, и несут ответственность за то, что происходит в обществе. Это еще раз показывает, что не важно, сколько нас, важно, какие есть идеи. 

Что не так в работе спецслужб?

- Я бы пересмотрел вопрос борьбы с инакомыслием. Пусть десятое управление КНБ занимаются экстремистами, а не людьми, которые мирным способом пытаются добиться изменений в политической жизни страны. Нас пытаются маргинализировать, чтобы оттолкнуть от нас общество, делая нас преступниками. Если мы своего добьемся, и они уйдут из власти, то почему КНБ и МВД должны защищать людей, недостойных управлять нашим обществом?

Что бы вы хотели изменить в экономике?

- Все упирается в знания. Отсутствие финансовой грамотности привело к тому, что люди залезли в кредиты. Кредит можно брать на развитие бизнеса, образование или в случае форс-мажора: скажем, на лечение. Вот это нам не разъясняли. Экономика должна начинаться с просвещения, образования. Почему столько заводов открыли, хотя изначально не было такого количества кадров? Даже если раздать все деньги Нацфонда народу, ничего не произойдет хорошего. Деньги за пару месяцев сгорят. И всё. Кроме того, эффективная экономика не может быть при наличии протекционизма. Список Forbes посмотрите. Пусть Назарбаев укажет, кого он лично не знает из списка. Экономика, которая стремится к эффективности, эти вещи будет пережевывать и выплевывать. Люди будут продвигаться благодаря своим способностям, таланту, а не за счет близости к каким-то персонам.

Что вы думаете о проблемах с казахским языком?

- Ключевой момент для повышения статуса казахского языка – повышение его востребованности. Сейчас по «Рухани жанғыру» переводят сто книг. Но надо было еще с 1991 года каждый год переводить хорошие книги, из которых люди могли бы почерпнуть нужные знания. Но этого мы не видели. В государстве, как мы видим, должны быть равные права.

Есть ли у Альнура Ильяшева желание прийти во власть?

Если бы не Назарбаев, я бы сейчас был археологом и находился бы в экспедиции.

- Если бы была нормальная демократическая политическая система с четкими правилами игры, я бы занимался наукой. Эта власть без ухода конкретных людей вряд ли поменяется. Я знаю, во власти есть компетентные люди, способные работать, если перед ними ставить правильную цель. Они достаточно эффективны, чтобы управлять государством, но даже если они придут к власти, гражданский контроль я продолжу. Я бы пришел во власть в переходный период, чтобы беспредела не было, как, например, экс-президент Кыргызстана Роза Отунбаева. Может быть, стал бы председателем Совбеза на некоторое время. Для меня главное, чтобы не летели головы и никого не вешали на фонарных столбах.

Если вернут в Казахстан вывезенные миллиарды, то я бы сказал тем, кто вывез: 10% капитала можете себе оставить, остальные 90% - в фонд покаяния.

Ставьте туда управляющих: ⅓ – от вас, ⅓ – от гражданского общества и ⅓ – зарубежные специалисты.

Это планы на короткий период. А свою личную программу реформирования страны вы рассчитываете на месяцы или на годы?

Я хочу сделать великое археологическое открытие. Есть более интересные вещи, чем управление государством.

Я от политической работы большого удовольствия получать не буду, да и четко осознаю ответственность. Поэтому только на определенном этапе готов. Назарбаев в свое время оставался во власти под предлогом того, что еще не довели до конца начатые реформы. Но он же сам создал такие условия, чтобы не доводить их до самого конца.

В вашей команде три человека. Как вы собираетесь покорить властные вершины?

- Мне на данном этапе нужно лишь придерживаться своей позиции и проводить свою линию. «Нур Отан» не эти, так следующие выборы провалит. Люди будут активно бороться. Через бойкот или умное голосование начнут критиковать членов партии. Думаю, что нуротановцы продолжат выполнять инструкции сверху, но уже будут понимать, что не правы. Под нажимом гражданского общества люди во власти устанут. Они либо начнут подчиняться их требованиям, либо уйдут. Я мечтаю, чтобы, действуя мирно, мы вместе добились перемен, чтобы равенство прав и возможностей стало не на бумаге, а реально неотъемлемой частью жизни. Прочитав Махатму Ганди, я убедился, что мирными методами можно добиться тектонических изменений в мировой политике.

Считаете ли вы участие в санкционированных митингах игрой по правилам власти?

- Если исходить из международных норм, которым наш действующий закон противоречит, то да. Но если исходить из необходимости реализовывать право на свободу выражений и собраний, пусть даже таким способом, то я не могу сказать людям: не митингуйте. Это их право. Я понимаю позицию «Оян, Казахстан». Я всецело разделяю ее в части того, что мы можем проводить митинги везде, где не запрещено. Но мы слишком долго спали, поэтому, если есть запрос от общества, его не нужно откладывать. 

Какой, по-вашему мнению, должна быть оппозиция?

- Она должна руководствоваться здравым смыслом и логикой. Общество долго было аполитичным. Люди считали, что без них все решается, не ходили на выборы. Сейчас мы потихоньку входим в политический процесс, накапливаем знания. Чтобы восполнить пробелы, нужно проявлять активность, встречаться, обмениваться мнениями. К нам было такое внимание со стороны общественности и властей, что мы получили фабрикацию уголовного дела. Это потому, что мы идем и делаем. Нас никто не может обвинить в бездействии. Мы требуем у власти изменений и ставим себя под удар.

Может ли оппозиция идти на уступки и компромисс с властью?

 - Мы для общества – потенциальный состав будущей власти и, соответственно, мы должны демонстрировать, что готовы договариваться. Среди миллиона человек в партии «Нур Отан» есть те, кто выходит оттуда в силу своих убеждений, не смирившись с неправильностью ее позиций, но есть и те, кто остается. Нам надо найти какие-то точки соприкосновения, чтобы избежать гражданского конфликта, который может перерасти в войну. Надо учитывать опыт Сирии и Ливии, где с борьбы за власть все переросло в конфликт, который тянется десятилетие. Нужно взвешивать, что в приоритете для общества. Мы готовы к диалогу с властью, но приведите аргументы, имеющие основу. Давайте положим карты на стол и выясним, как через точку А до точки В добраться: через какие горы и реки. Мы все должны делать вместе. Мы – единый народ.

У людей во власти есть любимое выражение «не надо раскачивать лодку», но, когда лодка идет по течению к Ниагарскому водопаду, понятно, что мы дружно погибнем во главе с конкретным человеком.

Поэтому надо останавливаться, брать весла в свои руки и грести к берегу. Мы с единомышленниками прекрасно знаем, за кого и за что пойдем. Но в общем процессе люди только начинают узнавать друг друга. Доверия не хватает. Это естественно. Ведь в политике люди взрослые, побитые жизнью, а не дети, которые, безоговорочно доверяют друг другу и вместе играют. Также надо понимать: мы – одна из республик бывшего СССР, где борьба с инакомыслием была поставлена на профессиональный уровень. 

Какова цена активизма?

- На примере Дулата Агадила и Заманбека Нуркадилова видно, что в Казахстане быть убитым, совершая что-то благое для общего дела – это реально, к сожалению. Меня бил сотрудник тюрьмы в СИЗО, я не отвечал силой. Объяснил словами, почему он не прав, и он извинился. Кроме репрессий, есть дискредитационная работа – вбросы. Меня, как и всех активистов, по 405-й статье допрашивали. На меня вешали ярлык радикала, хотя я таких действий не совершал. Я не скрываю, у меня был сложный период жизни, но он закрепил во мне формирование личности. Я в 2012 году чуть в Сирию не уехал. Слава богу,  взял Коран, прочитал от корки до корки и понял, что это не тот путь. Меня не за что потянуть. Вот и вынуждены были фабриковать дело. Мне стали помогать международные организации именно потому, что убедились, что со мной поступили несправедливо и сфабриковали против меня дело.

Где работаете сейчас?

- Я длительное время официально не работаю. По старой памяти люди ко мне обращаются, я их консультирую. Официально никто со мной отношения не оформляет, ведь люди понимают риски. Сейчас живу на то, что Бог посылает. Когда вышел из зала суда, был приятно удивлен: люди отправляли мне деньги. Все ушло на погашение долгов. Мне надо было погасить долг по иску «Нур Отана» (суд обязал Ильяшева, Закирову и Турымбетова выплатить каждому из четырех членов «Нур Отана» по полтора млн тенге за моральный ущерб –прим. Orda.)

Есть опасения, что вас подставят?

- Многих останавливает страх за семью. Фактор страха заставляет человека идти против своих принципов. И для меня здесь издержки оказались неприятными: на семью повлияло. Родители, дочка, бывшая жена по-своему пострадали. Бизнес родственника пострадал – забрали компьютеры, документы. Мне рассказывали, что следствие интересуется, чем мои двоюродные и троюродные братья занимаются. Некоторые родственники после моего задержания говорили мне, что некоторое время не будут общаться со мной. Но я понимаю цену всего этого и готов идти на жертвы. В этом контексте я для властей представляю большую опасность, но они сами себя загнали в такое положение. Если бы они изначально выстраивали отношения на принципах справедливости, разумности, мы бы тут не оказались. Когда таких, как я, станет больше, тогда они вынуждены будут разговаривать с нами по-другому: риск для них возрастет многократно. Еще раз повторю: мы готовы идти на диалог, но диалог равных, без одолжения.

Позиция героя интервью может не совпадать с мнением редакции ORDA.

Лента новостей

все новости