Вице-министр энергетики Аккенженов: «Ничего из того, что Адилбеков писал обо мне, не подтвердилось»

Как мы уже сообщали, к четырём с половиной годам заключения приговорил суд автора телеграм-канала «Дикая орда» Данияра Адилбекова. Его признали виновным в ложном доносе и распространении заведомо ложной информации. Заявление в полицию по поводу публикаций в канале написали сразу три человека — журналистка Гульжан Ергалиева, арабский инвестор, директор столичного аэропорта Юсуф Рашед Альджаудер и вице-министр энергетики Ерлан Аккенженов.

Ещё месяц назад, в ходе судебного разбирательства, наша редакция обратилась с просьбой об интервью к одному из пострадавших, Ерлану Аккенженову. Ссылаясь на плотный график, вице-министр энергетики согласился ответить на вопросы Orda.kz только в письменном виде. Свои ответы член правительства предоставил для публикации уже после вынесения приговора суда. 

Про дело Адилбекова

Автор телеграм-канала «Дикая орда» Данияр Адилбеков осуждён по вашему заявлению. Почему вы решили пожаловаться на публикацию в полицию?

— Подать заявление на анонимный телеграм-канал я решил в тот момент, когда прочитал пересланную мне вторую публикацию “Дикой орды”. Я обратился к юристам, сказал, что нужно хоть что-то предпринять, чтобы остановить поток ложной и недостоверной информации обо мне. Они от моего имени написали заявление в eOtinish и подали его именно в департамент полиции по городу Астане. Мы зафиксировали все публикации через нотариуса, буквально собрали доказательства, сняли все скриншоты и ксерокопии со ссылкой, распечатали и после заверили их, как того требует закон. В общем, сделали всё, чтобы все доказательства могли быть приобщены к делу. Я, как и любой другой гражданин Казахстана, имею полное право защищать свое имя, тем более когда в мой адрес совершаются какие-то информационные нападки, которые не имеют под собой никакой реальной почвы.

В чём заключается ложность сведений, опубликованных на канале "Дикая орда"?

— Давайте как минимум вспомним, что основной посыл публикаций был в том, что я связан или как-либо аффилирован с Каримом Масимовым. Но я никогда в жизни даже не видел его вживую! Это факт, я не встречался с ним, не имел общих точек соприкосновения и каких-либо общих дел с ним. Это я подтвердил в суде под присягой. Уже на этом моменте разваливается вся суть поста в “Дикой орде”. Но можно пойти дальше.

В посте было написано, что я якобы монетизировал свою должность, то есть фактически меня обвинили в коррупции, нарекли коррупционером, якобы я беру какие-то деньги взамен на лоббирование интересов. Это не соответствует действительности. Мою должность просто невозможно монетизировать, поскольку министерство — орган государственного управления в сфере энергетики Казахстана, мы реализуем политику в этой сфере на основе принятых законов. Это не коммерческая структура, мы ничем не торгуем и уж точно не принимаем решений касательно купли-продажи нефти, назначения контрагентов и так далее. Мы никогда не лезли ни в чьи бизнес-отношения, и это реальность.

Но ведь даже министр энергетики Алмасадам Саткалиев признал проблемы в распределении нефти внутри страны, заявив, что там имеет место человеческий фактор...

— Я полностью согласен с министром. Человеческий фактор здесь присутствует, как и в любой другой социально-экономической сфере. Как раз когда меня назначали на должность вице-министра, одной из основных моих задач было снижение влияния этого самого человеческого фактора. Понятное дело, что человеческий фактор обусловлен не только внешними факторами, но и историей про недостаток квалификаций или медленную технологизацию процессов. Это же как минимум сдерживающие рост факторы.

Поэтому я и занимаюсь внедрением передовых технологий по цифровизации всех процессов, касающихся распределения нефти как внутри страны, так и при экспорте. Я несу персональную ответственность перед руководством страны по этим процессам. Важно помнить, что энергетическая безопасность является важным аспектом национальной безопасности в целом, события последних лет прекрасно показали нам, как сфера энергетики и вопросы, связанные с энергоресурсами напрямую влияют на экономическую, политическую и социальную стабильность страны. 

Если же говорить о вопросах касательно наличия монополии в отечественной сфере переработки нефти, то скажу так: в настоящее время в стране действуют три нефтеперерабатывающих завода - Атырауский нефтеперерабатывающий завод, Павлодарский нефтехимический завод и Шымкентский нефтеперерабатывающий завод. Шымкентский наполовину принадлежит нашим китайским партнёрам, остальные два принадлежат АО НК «КазМунайГаз». Это объекты стратегического назначения, работа таких крупных и важных объектов обеспечивает энергетическую стабильность нашей стране, а перебои в поставках могут привести к экономическим кризисам. Поэтому понятно, что эти заводы находятся в государственной собственности.

Также отмечу, что у Агентства по защите и развитию конкуренции был вопрос по правилам доступа к ключевой мощности. На сегодняшний день эти правила разрабатываются, и в скором времени механизм будет внедрен. Хотя, если смотреть в таком обороте отдельных нефтепродуктов, то там это уже прописано. В течение трех дней каждый завод по факту заключает договор по процессингу нефти. Поэтому я не считаю, что здесь вообще есть какие-либо существенные проблемы.

Кроме того, в Агентстве по защите и развитию конкуренции также признали наличие монополии в сфере переработки нефти. Было письмо нефтяных компаний на имя Токаева, которые жаловались на Минэнерго. Какие доказательства ложности сведений Адилбекова вы представили в суде, чтобы восстановить свою репутацию?

— Следствие само установило, что у данных статей был заказчик, все подтверждающие материалы о том, что он заказывал эти статьи и оплачивал деньги за них, все переводы, фотографии, скриншоты переводов — вся совокупность доказательств того, что публикации имеют заказной характер, следствие подтвердило. Был установлен факт получения Адилбековым денег. Это ключевой момент. Более того, я понимаю, что является мотивом этих публикаций. На меня просто пытались оказать давление, чтобы я для них разрешил некоторые вещи, которые противоречат моим личным убеждениям, любой профессиональной этике и, самое важное, — интересам нашей страны.

Знали ли вы, что автором канала является Данияр Адилбеков и были ли вы знакомы с ним до этой ситуации?

— Честно признаться, я и не знал о существовании Данияра Адилбекова, это уже потом мне сказали, что он является главным редактором издания Press.kz. Для меня важно было одно – чтобы распространителя лживой информации просто нашли, и я мог в правовой плоскости защитить себя. Честно признаться, у меня до сих пор вызывает недоумение, почему Адилбеков как главред издания не публиковал те статьи в своем медиа. Тогда бы у меня была возможность решить с ним этот вопрос в гражданском порядке, доказать его неправоту, парировать все обвинения. Но нет, человек решил скрыться за анонимным каналом и публиковать те посты именно там.

Это говорит лишь о том, что сведения были непроверенные, и за них ни один журналист или официальное СМИ не стало бы нести ответственность. Поэтому статьи публикуются анонимно. Более того, на мой взгляд, такие посты публикуются не из-за какого-либо жгучего журналистского долга, всё проще — за публикации материалов на таких каналах берут деньги. Суть многих анонимных телеграмм-каналов как раз в том, чтобы некие скрытые за ширмой люди имели такой инструмент давления не только на госслужащих, но и на других людей — предпринимателей, общественников, активистов... Если бы какие-либо статьи, порочащие честь других людей, публиковались на полосах официально зарегистрированных СМИ, то было бы возможно законными методами публично защищать себя. А так можно непроверенные вещи шквальным потоком писать, и кто тебя найдет потом, раз ты анонимен? Благо в нашем случае правоохранители нашли автора статей.

Как вы поучаствовали в следствии, сколько раз бывали на допросах? Как вы считаете, почему к расследованию подключилось КНБ?

— Несколько раз привлекали к следственным действиям. По-моему, раза четыре давал показания. Со следователем общался с одним, он был работником МВД. Никакие сотрудники КНБ на меня не выходили.

У вас и у второй потерпевшей, журналистки Гульжан Ергалиевой, один и тот же представитель в суде. Как так вышло? Ведь в Казахстане много квалифицированных юристов с адвокатской лицензией.

— К слову, как только завели уголовное дело, у меня был другой адвокат. Она в виду семейных обстоятельств не смогла продолжить работу со мной. Когда меня вызвали в МВД, и я давал показания, там участвовал как раз тот адвокат, который сейчас со мной и работает. Там я попросил его, что мне нужно срочно принимать решения, работы много, а времени мало, поэтому мы и договорились на том, что он будет моим представителем. Мы заключили с ним договор, с того момента он представляет мои интересы в суде, вот и все.

Журналиста осудили за ложный донос, эта статья подразумевает, что после действий подсудимого должны были наступить правовые последствия для потерпевшего. Какие последствия наступили для вас после выхода публикаций? Проверяли ли вас правоохранительные органы?

— Ну, вот насчет проверок. Проверка действительно была, и результаты этой проверки оказались отрицательными, то есть ничего из того, что Адилбеков писал обо мне, не подтвердилось. Более того, я сам обращался в Антикор с заявлением, есть ли на меня какие-нибудь дела. Соответствующий ответ тоже содержится в уголовном деле, и он отрицательный. Здесь же речь идет о моей репутации, не просто как человека и гражданина, что, конечно, очень важно. Вопрос гораздо шире — речь идет о моей репутации как госслужащего, потому что репутация здесь влияет на доверие людей к власти в целом. Я должен был защищаться любыми доступными законными методами. Дальше уже о квалификации дела и других вопросах — если честно, это не особо-то и мое дело. Ведь решение о том, как квалифицировать дело, принимал не я, а МВД, органы досудебного расследования. Я лишь хотел добиться справедливости.

Про нефтяной бизнес

На одном из судебных заседаний адвокат Адилбекова разложил ваши "влиятельные связи" в нефтебизнесе. В том числе он представил доказательства того, что вы, занимая политическую должность, владеете нефтяным бизнесом. А именно являетесь единственным учредителем ТОО "BITUM MARKEТ", которое продает бензин. Вы указывали, что это ТОО продали из-за неликвидности, хотя только сумма налоговых отчислений у него свыше 98 млн тенге. Как вы это прокомментируете?

— Мы сейчас снова обсуждаем информацию, которая не соответствует действительности. Эта компания никогда не продавала бензин, не реализовывала ни единой тонны бензина. Я не говорил, что я ее продал из-за её неликвидности, это тоже неверная информация. Деятельность компании приостановлена с 2022 года, с момента моего вступления на работу в АО НК «КазМунайГаз», и по сегодняшний день компания не работает.

Так же звучало заявление, что вы имеете тесную связь с бывшим зятем Карима Масимова  Азаматом Капеновым. Об этом свидетельствует то, что ваша фамилия фигурирует в частных компаниях, связанных с его матерью. Всё-таки вы имеете какие-то связи с Азаматом Капеновым?

— Азамата Капенова я знаю, да, но мы перестали общаться ещё в 2019 году, с тех пор никаких контактов и связей с ним никогда не поддерживали.

Расскажите, как вы стали вице-министром энергетики — вы выдвинули свою кандидатуру на конкурс, или вас кто-то порекомендовал на эту должность?

— Существует определенная процедура, я ее проходил несколько месяцев, но вот согласно этой процедуре на должность вице-министра кандидатуру выдвигает министр.

Как вы сами оцениваете прозрачность и эффективность рынка нефти и нефтепродуктов в Казахстане? Государство получает максимальную выгоду или нет?

— Снова отмечу, что моей основной задачей является как раз таки повышение прозрачности, и я считаю, что этого можно добиться цифровизацией всей нашей отрасли. Цифровизация повышает прозрачность, потому что делает информацию доступной и легко проверяемой, что снижает возможности для коррупции и других злоупотреблений. В целом цифровизация и технологизация отрасли непременно дадут импульс для дальнейшего развития. Более того, президент подписал указ о либерализации экономики, и я верю, что данный указ сыграет двойную положительную роль для нефтяной отрасли нашей страны.

Вы смотрели недавнеее расследование Азаттыка про недвижимость нефтяников в Дубае? Как вы считаете, это честные, справедливо заработанные миллиарды, в то время как нефтянку постоянно сотрясают забастовки рабочих?

— Скажу честно, не смотрел это расследование, поэтому какие-либо комментарии по этому поводу дать затрудняюсь, так как не погружен в предмет беседы. Касательно забастовок, хочу сказать, что ни один из подобных случаев никогда не остается и не останется без внимания со стороны государства. Мы реагируем на каждый случай без исключений.

Про дефицит топлива

В Казахстане усложняется ситуация с потреблением автомобильного топлива. Есть мнение, что рост потребления происходит за счет вывоза ГСМ из страны. К тому же АНПЗ на ремонте. Что делается, чтобы в долгосрочной перспективе не происходило дефицита?

— Во-первых, вывоз топлива (92, 95 бензина, дизельного топлива) запрещен, и так называемые товары прикрытия по которым они могут быть вывезены тоже запрещены. Мы периодически продлеваем запрет. Точнее, каждые полгода. Приказ о запрете был введён чуть более двух лет назад, поэтому здесь запрет действует. Касательно дефицита страны, на сегодняшний момент предпосылок по дефициту дизельного топлива нет. Есть маленькие сложности по 92 бензину, но мы их решим. Если говорить о ремонте заводов, то вы же понимаете, что завод — это технологически сложное сооружение, целая экосистема, которая требует определенного обслуживания и ремонта.

На сегодняшний момент каждый завод работает практически на сто процентов от своей проектной мощности. Это как на машине ехать на красных оборотах, постоянно напрягая двигатель. Мы также сейчас эксплуатируем заводы. Поэтому и необходимо своевременно их обслуживать, делать плановый ремонт. В этом году Атырауский нефтеперерабатывающий завод был остановлен с 1 октября по 25 октября, поэтому у нас ситуация под контролем.

С чем связаны ремонты НПЗ, почему работы длятся так долго и что должно стать результатом ремонтов? Строительство новых НПЗ естьв планах? Какой процент добываемой нефти и газа Казахстан перерабатывает самостоятельно?

— Сегодня Министерством энергетики подготовлена концепция развития нефтеперерабатывающей отрасли до 2050 года. Мы ее обсуждаем достаточно длительное время. Было проведено порядка двенадцати сессий обсуждения. Было получено около 300 замечаний. Обсуждения ведутся в широком формате. Нами здесь на обсуждение привлечены все ассоциации, все организации, связанные с нефтепереработкой. Буквально каждый человек, который хочет внести свою лепту, может принять участие в обсуждении этой концепции. Сейчас согласно нашей концепции стоит вопрос о том, чтобы к 2030 году построить четвертый нефтеперерабатывающий завод мощностью до 10 млн тонн. Если говорить о проектах расширения, то на сегодняшний момент мы запланировали расширить Шымкентский нефтеперерабатывающий завод в два раза — с шести до 12 миллионов тонн. Также мы хотим расширить Павлодарский с шести до восьми миллионов тонн и устранить узкие места на Атырауском заводе, чтобы позволить там увеличить переработку с шести до плюс еще одного миллиона тонн за счет вторичных процессов переработки.

Данные проекты мы планируем завершить до 2030 года. Поэтому я считаю, что работа по этому направлению ведётся правильно. На всех заводах у нас уже  выпускается или будет выпускаться топливо самых высоких экологических стандартов. Более того, мы не планируем сокращение рабочих мест, наоборот, на момент модернизации, будет увеличено число рабочих мест Соответственно, если мощность заводов увеличивается, то понятно, что обслуживающий персонал тоже увеличится, это будут постоянные рабочие места. Результатом всех этих работ будет снижение сроков ремонтов. 

Вот, например, у нас сейчас ремонты идут каждый год, мы снижаем сроки межремонтного периода с одного года до трех лет. В следующем году мы планируем Шымкентский нефтеперерабатывающий завод перевести на трехлетний межремонтный период. Это ждет каждый из наших заводов. То есть, если сейчас они останавливаются раз в год, то начиная со следующего года они будут останавливаться раз в три года. Это увеличит и качество проводимых ремонтных работ, и объем выпускаемой продукции, и качество соответственно выпускаемого продукции.

Читайте также:

«Он никого не притесняет»: работников АНПЗ заставляют подписывать письмо в поддержку скандального гендиректора

Нафта преткновения: инвесторы бьют тревогу из-за ограничения на вывоз нефтепродуктов