Orda.kz предлагает судьям клясться на Коране

Задержание судей в Казахстане не является событием из ряда вон выходящим. К сожалению, репутация казахстанского суда такова, что это уже не способно удивить. Задерживают судей даже Верховного суда, в последний раз это произошло два месяца назад.

А сегодня стало известно, что в кабинете судьи Медеуского района города Алматы Светланы Жолмановой нашли порядка 3,5 млн долларов. Позже горсуд опроверг изначальную информацию о миллионах, заявив, что было изъято 10 000 долларов. ДКНБ проводит расследование по статье «Мошенничество». Что же способно изменить легкомысленную отечественную Фемиду?

Судья Светлана Жолманова торжественно дала присягу в 2014 году, пообещав подчиняться только Конституции и законам страны, судить беспристрастно и справедливо.

- Новое поколение молодых судей влилось в ряды судейского сообщества г. Алматы. Председатель апелляционной коллегии по уголовным делам Алматинского городского суда поздравил молодых судей с этим значимым в их жизни событием, пожелав стать профессионалами высокого класса, достойно нести звание судьи.

«Хорошее кадровое пополнение в этот раз получили коллективы Медеуского районного суда. Это пять судей – Досбол Акетаев, Лаура Ахметова, Светлана Жолманова, Айгуль Кусаинова, Фаррух Омаров», – опубликовано на сайте Верховного суда.

На чем же давала свое обещание судья Жолманова, прежде чем вершить судьбы людей? На Конституции, которую меняли, и в последнюю редакцию уже после принятия пять раз вносили изменения.

Свидетели же, потерпевшие и обвиняемые в казахстанском суде не дают никакой присяги или клятву. Даже не на Конституции, которая уже давно потеряла своё изначальное сакральное значение. А лишь обещают говорить правду.

Поэтому редакция Orda.kz предлагает судьям всех уровней давать клятву на священных книгах: на Коране и Библии. Ведь речь идет о жизни людей.

Какую форму обещания судьи – клятву на Коране, присягу на Конституции, обещание на словах – вы бы предпочли сами, предстань вы сегодня перед казахстанским правосудием? Задается вопросом главный редактор Orda.kz Гульнара Бажкенова.

Одно заведомо проигрышное дело известного адвоката Сергея Уткина закончилось неожиданным хеппи-эндом. То была тяжба о наследстве. На законное право наследников приличного состояния посягал могущественный дядя, право которого опиралось на силу административного ресурса и связи. Перспективы у дела были так себе, признается адвокат. Но потом дядя внезапно попал в автомобильную аварию, чудом выжил, получил сильные увечья, и первое, что сделал, когда пришел в себя – отозвал иск.

Позвонил законным наследникам, попросил прощенья и сказал, что прекращает тяжбу. Это и есть торжество казахстанского правосудия, верховенство закона. Когда трудно верить в слепую честность фемиды Барпибаевых и Сеитовых, остается уповать на высшую справедливость.

С 1991 года Казахстан провел три судебные реформы, принял два Уголовных кодекса, ввел суд присяжных, медиацию и сделал много других правильных и нужных вещей. Однако начинать надо было с другого конца. Начинать надо было с клятвы.

Как в Казахстане присягают судьи, прежде чем вершить правосудие? Как и на чем обещают говорить «правду и одну только правду» участники судебного процесса?

«Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только Конституции и законам Республики Казахстан, быть беспристрастным и справедливым, как велит мне долг судьи»

Такой вот сухой бездушный канцелярит произносит невнятной скороговоркой или бубня себе под нос будущий судия человеческих судеб, приложив ручку много берущую к главному документу страны. К не единожды переписанной, преданной и нарушенной Конституции.

Со свидетелями все обстоит еще более туманно: четкого регламента, единого текста, каких-то торжественных слов, фиксирующих обещание человека перед лицом государства говорить правду, у казахстанского суда нет.

Я присутствовала на многих громких судебных процессах, например, по убийству Дениса Тена или массовому убийству в Иле-Алатауском парке, и всегда свидетели просто отвечали на вопросы судьи.

«Свидетель такой-то, вы знаете об ответственности за заведомо ложные показания? Обещаете говорить правду?» «Да, да, да…»

За лжесвидетельство, конечно, грозит уголовное наказание, что для кого-то аргумент посильнее Конституции и священного писания в одном томе, но проблема в том, что природа многих свидетельств такова, что под них практически невозможно подвести доказательную базу.

Если я лгу на суде, что подсудимый К. находился рядом со мной в час Х, то это можно разоблачить, но если я лгу, что видела в руках у К. молоток, то это легко можно списать на расстояние, оптический обман, зрение минус три. И судья мне не бог.

Свидетельские показания подчас равны мнению, которое в принципе невозможно оспорить, с ним можно только не согласиться. И как в таких обстоятельствах воздействовать на человека в стране, где 67% людей не доверяют судам, а 34% давали взятки? Люди-то у нас не плохие, но доброта и широта души давно и бесконфликтно уживаются с низким правовым сознанием.

Все опрошенные мной адвокаты признают некоторую легкомысленность, свойственную свидетелям в казахстанском суде. Юрист национальной компании Лайла Тленова говорит, что свидетели могут то и дело беззастенчиво менять показания в ходе процесса и относиться к этому примерно так, как относятся школьники к списыванию контрольной.

Между тем это суд – суд, перед которым может оказаться любой из нас. Пословица «от сумы да от тюрьмы» в наших краях не для красного словца сказана. И тогда любой из нас попадает во власть этой прекрасной компании – судьи, только что вернувшегося бизнес-джетом с заграничного шопинга, и прокурора, который парился вместе с ним в сауне, а свидетели обвинения, которые, может быть, люди хорошие, но по разным соображениям могут лжесвидетельствовать даже в пользу террориста.

Путь к честности и сознательности этих людей лежит не через Конституцию. Вот в Америке людям не верят на слово. В Америке, с ее англосаксонским правосудием и почитанием закона, клянутся на священной книге, и книга эта – не Конституция. Там, где решается судьба человека, прагматичные американцы предпочитают взывать к самому древнему и мощному инстинкту. К вере человека. Есть место и время, когда над законом земным должен незримо стоять закон высший.

Отчего же в Казахстане, где все больше людей соблюдают строгий пост, где пожарный предпочел умереть, но не нарушить месяц Рамадан, где мечетей строится больше, чем больниц, никто не клянется на Коране?

В лучшем случае приносится неубедительная присяга на светском, писанном-переписанном разными грешными людьми документе, либо вообще ограничиваются невразумительным обещанием не врать. У меня на это есть лишь одно объяснение: все понимают, что такая клятва коснется их тоже.

Не только маленьким людям – свидетелям, обвиняемым и потерпевшим, но и судьям Барпибаеву да Сеитову, и их верховному начальнику Жакипу Асанову, и генеральному прокурору Газизу Нурдаулетову, и депутатам парламента, и президентам настоящим и будущим – всем придется давать эту страшную клятву. Это может стать решающим шагом судебно-правовой реформы страны. Спросите себя, какую форму торжественного обещания судить честно вы бы выбрали для судьи, которому предстоит судить лично вас? Что хотели бы услышать от свидетелей или присяжных заседателей, прежде чем они смогут влиять на вашу жизнь?

Если вы будете искренни перед собой, то ответите, что это должна быть клятва на Коране или Библии, независимо от того, верите сами в Бога или нет. Можно было бы пойти еще дальше и радикальнее в реформах. Учитывая зависимость казахстанского суда и уязвимость судей не только перед собственной совестью, но и перед начальством, пусть бы все они, перед тем как вступать в должность, проводили ночи на могилах предков, а наутро прямо на кладбище приносили клятву духам умерших вершить правосудие по справедливости, даже если велико искушение златом да личными самолетами, даже если сверху давит председатель суда, а на председателя – сам Нур-Султан.

Есть черствый хлеб вперемешку с землей и слезами детей своих, расцарапать в кровь лицо, распустить волосы, опуститься ниц, ползать на коленях в грязи и каяться, каяться, каяться… Такой должна быть идеальная клятва казахского судьи. Но это было бы слишком экзотично – международное сообщество не поймет. А вот Коран или Библия как страх перед проклятием вполне сгодятся. Проклятием до седьмого колена за несправедливый суд во имя корысти ли, во имя политической целесообразности.

Аминь.