«Нас считают отбросами общества»: как бывшие заключённые возвращаются на свободу

В Казахстане ежегодно из колоний выходят от 9 до 16 тысяч заключённых. Но вернуться к привычной жизни после освобождения удаётся не всем. Бывшим заключённым отказывают в работе, их осуждает общественность и бросают близкие люди. При этом в стране не существует единой системы ресоциализации бывших заключённых, как и закона, который бы контролировал эту сферу. В результате большинство бывших осуждённых снова совершает преступления. Orda.kz провела исследование того, как решить проблему. 

Отсидела за убийство, теперь открывает свой бизнес

Социальная адаптация бывших заключенных крайне необходима, считает 51-летняя Светлана Каверина — она отсидела девять лет за убийство мужа подруги в 2014 году. 

«История, как бы печально это ни звучало, типичная для Казахстана. В 2014 году я была в гостях у подруги. Поздно вечером пришёл её муж то ли пьяный, то ли под кайфом, и начал избивать её. Позже переключился на меня и на их полуторагодовалого ребёнка. Мы пытались его остановить, но он был гораздо крупнее нас. Он мог до смерти избить девочку, поэтому я схватила кухонный нож и ударила».

Действия Светланы в суде оценили как убийство, но не самооборону. По её словам, 96 % женщин, сидящих в тюрьме за убийство, на самом деле оборонялись от агрессоров. 

«Это моя первая судимость. После приговора я чувствовала злость, обиду. Дни в заключении проходили одинаково. Но мне пришлось с этим смириться. В тюрьме я работала строителем и с нетерпением ждала свиданий с близкими. Однако не все из них относились ко мне, как раньше: сестра отреклась и настроила моего старшего сына против меня. Поэтому, освободившись в апреле 2023 года, я пошла к младшему сыну, у которого уже была своя семья и дети».

За время заключения Светлана пропустила свадьбу младшего сына, рождение внуков, смерть матери и то, как выросла маленькая Женя, которой женщина спасла жизнь девять лет назад. 

Светлана признаётся, что после тюрьмы ей было страшно, и она не знала, куда податься. 

В итоге сын отправил Светлану в адаптационный центр «Реванш», где она жила и проходила реабилитацию шесть месяцев. Там ей оказали не только юридическую и моральную помощь, но и помогли с пропиской и поиском работы. 

Сейчас Светлана снимает квартиру, работает посудомойщицей и планирует открыть своё дело: строительную фирму, где будут работать такие же бывшие заключённые. 

Она верит, что её мечта может помочь людям, вышедшим из тюрьмы, снова поверить в себя и начать новую жизнь. 

Помогаем тем, на кого плюёт государство

Однако не всем бывшим заключённым везёт так, как Светлане. По оценке доктора юридических наук, члена Общественного совета по вопросам деятельности внутренних дел РК Куата Рахимбердина, 40 % осуждённых в нашей стране становятся рецидивистами. По мнению эксперта, это происходит по нескольким причинам:

• изменения в психике осуждённого после заключения;
• неспособность к самостоятельной жизни;
• отсутствие эффективно работающих механизмов социальной реинтеграции;
• сохранение влияния криминальной субкультуры.

В Казахстане есть институт пробации, который в мировой практике направлен на создание условий для социальной реинтеграции осуждённых. Однако в Казахстане получилось иначе. 

«Наша страна первой на евразийском пространстве создала институт пробации и приняла соответствующий закон. Однако получилось, как в поговорке: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги". Эти "овраги" — система ресоциализации. На сегодняшний день нет не только внятных и содержательных программ, но и алгоритма их составления и применения. Система пробации не работает в полной мере, и её сотрудникам не удалось построить эффективный и научно обоснованный процесс ресоциализации осуждённых»,  считает эксперт.

Сегодня вопрос реинтеграции передан в местные исполнительные органы. По словам Рахимбердина, такое искусственное разделение не поможет бывшим заключённым вернуться в общество.

«Это парадокс, но чиновникам управлений координации занятости населения, никогда не работавшим с осуждёнными, предлагается их ресоциализировать. Чем же тогда должны заниматься органы пробации? Контролировать осуждённых? Выходит, что искусственно разделили контроль и задачи ресоциализации»,  рассказывает Куат Рахимбердин.

29 января 2024 года стало известно, что Комитет уголовно-исполнительной системы МВД хочет внести изменения в приказ «О правилах проведения воспитательной работы с осуждёнными к лишению свободы». Соответствующие поправки опубликовали на сайте «Открытые НПА». Публичные обсуждения продлятся до 12 февраля. 

Согласно поправкам, если у осуждённого человека нет собственного жилья или возможности жить с родственниками, администрация колонии должна сообщить об этом в местный акимат за два месяца до его освобождения. Акиматы в течение 15 дней обязаны будут сообщить администрации колонии о «возможности предоставления жилья либо отсутствии таковой». Если мест в центре ресоциализации нет, то осуждённому предложат выбрать другой близлежащий населённый пункт.

Это первая инициатива, направленная на поиск жилья для бывших осуждённых. Пока власти рассматривают поправки, общественные фонды берут на себя эту функцию, помогая на этапе начала жизни на свободе. 

ОФ «Реванш» в Алматы — одна из организаций, которых в стране можно пересчитать по пальцам. 

«Реванш» уже шесть лет помогает бывшим заключённым, наркозависимым, ВИЧ-положительным и другим людям, попавшим в беду.

«В стране есть центры, в которые могут обратиться женщины, пережившие насилие, но что делать остальным? Например, когда из колонии освобождается женщина, ей просто некуда пойти. Государство совсем не обращает внимание на бывших заключённых. А в итоге это приводит к ещё большей криминогенности. Представьте: вот человек вышел из тюрьмы; но куда он пойдёт, если у него нет жилья и прописки? Снова мародёрить? Поверьте, ни один человек, находящийся там, не мечтает о подобном»,  рассказывает Елена Билоконь, основательница фонда.

Сама Билоконь не сидела, но находилась в группе риска, так как в 1996 году узнала о ВИЧ-статусе. 

Елена скрывала диагноз 10 лет, а затем начала помогать людям: сначала возглавила кризисный центр в Темиртау, а затем и «Реванш». Она говорит, что посвятила свою жизнь помощи тем, «на кого плюёт государство». 

Сейчас в фонде трудятся 54 соцработника. Большая часть из них — равные консультанты: бывшие заключённые, экс-наркоманы и люди с ВИЧ-статусом. 

Семейная пара, Кристина и Игорь, работают в ОФ «Реванш» уже пять лет. Они посещают все колонии Алматинской области и рассказывают о том, что жизнь после тюрьмы есть. 

«Мы проводим мини-сессии в колониях, делимся опытом, чтобы мотивировать людей к построению нового мышления и образа жизни. Я в общей сложности сидела 14 лет за наркотики. Поэтому я понимаю, с каким трепетом осуждённые ждут выхода на свободу. Поэтому хочу, приезжая в женскую колонию, показать девчатам, что их на свободе ждут. Ждём мы»,  рассказывает Кристина. 

Съёмное двухэтажное здание ОФ «Реванш» вмещает 10 женщин. Тут они могут получить прописку, пройти реабилитацию, получить юридическую помощь и еженедельные сессии с психологом. Кроме этого, раз в месяц соцработники вместе с постояльцами устраивают перформансы и театральные шоу. 

Максимальный срок, на который женщины могут здесь остановиться, — полгода, но бывает, что женщины встают на ноги быстрее.

Мужчинам в помощи фонд не отказывает, но поселить пока не может. 

«К нам обращаются сотни людей, среди них есть и мужчины. Мы помогаем им с документами, но поселить не можем. Мы годами добиваемся того, чтобы нам выделили собственное здание. Это уже наш шестой переезд за время существования. Дом ведь могут в любой момент продать, а люди останутся на улице». 

Соседи подкидывали наркотики, чтобы нас выселить: о стигме

Наличие здания позволяет не только селить бывших заключённых для ресоциализации, но и прописывать их для дальнейшего поиска работы через центр занятости. 

Поиск дома, как отмечает Билоконь, трудный процесс, но ещё труднее справиться с социальной стигмой. 

«Помню, когда мы жили по улице Шемякина в прошлом году, соседи подняли бунт, чтобы нас выселить. Нам подкидывали наркотики, кричали, что сожгут нас вместе с домом, вызывали участкового. Хотя мы ничего не делали. В итоге нам пришлось съехать, потому что хозяин продал дом. На нынешнем месте нам живётся спокойно. Ведь мы сразу, как переехали, познакомились с соседями и объяснили, чем занимаемся»,  рассказывает Билоконь. 

По такой же причине в Усть-Каменогорске не состоялось открытие адаптационного центра ОФ «Answer». В 2014 году на окраине города рядом с дачным кооперативом «Дружба» появился небольшой дом. В нём и должны были жить люди, только что освободившиеся из тюрем. Но против открытия центра выступили дачники — они не захотели соседствовать со вчерашними заключёнными. Люди начали обращаться в различные инстанции с просьбами провести проверки в отношении центра. В итоге суд постановил снести здание. Прошло 10 лет, а у ОФ «Answer» всё ещё нет здания, где они могли бы селить людей. 

Стигма также становится причиной того, что люди вынуждены скрывать свое прошлое. 

Татьяна Ерошкина, воспитанница детского дома. Она вышла по УДО в 2023 году, проходит ресоциализацию в ОФ «Реванш» уже пять месяцев и работает клинером неофициально. При этом она не может признаться коллегам и работодателю в судимости. 

«Я сидела за наркотики два года. Это моё прошлое, за которое я уже отбыла наказание. Но у нас устроено так, что судимому человеку даже тряпку в руку не дадут. Поэтому я и не признаюсь, иначе со мной попрощаются. Нас считают отбросами общества. Меня задевает, когда коллеги говорят о тюрьме и заключённых с осуждением. Я им ничего не отвечаю, стараюсь молчать и проглотить, как бы ни было обидно»,  делится Татьяна.

Два варианта: тряпка или тряпка 

По данным МВД, на сентябрь 2022 года в колониях трудоустроены 11,6 тысячи человек. А работу им обеспечивала 241 компания малого и среднего бизнеса. Работники колоний производят многое: от домашних тапочек и продуктов питания до строительных материалов и мебели. Зарплата — от 25 до 80 тысяч тенге. Часть из этих денег по необходимости могла идти на покрытие долгов заключённых.

Но после тюрьмы выбор работы у вчерашних осуждённых невелик. Татьяна Ерошкина говорит: «У нас всего два варианта: тряпка или тряпка».

Большинство бывших заключённых трудится неофициально даже на тех должностях, где не требуется квалификация. Потому что добиться работы с приемлемой сейчас зарплатой через программу соцобеспечения — задача не из простых. 

При этом неофициальное трудоустройство иногда чревато обманом и невыплатой зарплаты. 

Решением проблемы могут стать рабочие места с квотой для бывших заключённых. 

Такую идею ещё в 2015 году озвучила Светлана Жакупова, вице-министр труда и соцзащиты (ныне министр). Она предлагала правоохранителям составлять списки осуждённых, которые в ближайшие полгода выйдут на свободу, и отправлять их в Минтруда, дабы те подготовили для них рабочие места. 

Но после этого заявления прошло девять лет, а новостей о предприятиях, готовых принять на работы бывших заключённых, не было. 

Мировой опыт показывает, что такая практика работает. К примеру, в США существует программа Work Opportunity Tax Credit (WOTC), предоставляющая налоговые льготы компаниям, которые нанимают определённые категории работников, включая бывших заключённых. Это стимулирует предприятия привлекать тех, кто может столкнуться с трудностями при поиске работы после отбывания наказания.

В штате Мичиган существует программа 30-2-2: 30 компаний нанимают двух работников, вышедших из тюрьмы, и отслеживают их прогресс в течение двух лет. Результаты показали, что за первые два года — с 2014 по 2016 год — через программу было трудоустроено 1709 человек.

В США и Великобритании действует инициатива Ban the Box, призванная устранить вопрос о криминальном прошлом из начальных стадий процесса найма, чтобы бывшим заключённым было легче пройти отбор.

Общие методы включают налоговые стимулы, обучение для повышения квалификации бывших заключённых, а также партнёрства с организациями, специализирующимися в реинтеграции бывших заключённых.

Как в случае с соцадаптацией, «Реванш» планирует взять решение проблемы с трудоустройством в свои руки. Елена Билоконь рассказала, что фонд планирует открыть социальное кафе и парикмахерскую, где будут трудиться постояльцы адаптационного центра. 

«Это позволит трудоустраивать наших ребят, адаптировать их к жизни на свободе. Также поможет фонду банально платить за аренду здания. Ведь финансирования от государства у нас нет».

Адаптировать бывших заключённых дешевле, чем содержать их в тюрьмах

«Реванш» шесть лет существует за счёт доноров, международных организаций и грантов. Сейчас главный спонсор фонда — Управление ООН по наркотикам и преступности. 

«Нам, конечно, помогают разные организации, даже некоторые депутаты. Но с объёмом работы это несопоставимо. Мы ежегодно участвуем в государственных конкурсах. В один год грант может быть, а на другой его уже нет. Теперь думай, на что существовать. При этом даже представители правоохранительных органов привозят людей к нам. Это доказывает, что наши услуги нужны на государственном уровне. Но платить власти не хотят»,  говорит Елена Билоконь.

По мнению юриста Даурена Момбаева, власти не заинтересованы в выделении бюджета из-за функциональной неграмотности и стигмы вокруг осуждённых.

«Из-за негативного отношения к бывшим заключенным и узковедомственного похода власти не считают нужным выделять бюджет на их адаптацию. В то время как выделяет большие ресурсы на уголовную репрессию. Хотя с экономической точки зрения адаптация бывших заключенных обойдётся налогоплательщикам дешевле, чем содержание их в тюрьмах». 

В 2022 году в учреждениях уголовно-исполнительной системы Казахстана находились 34 702 человека, из них 6567 — в следственных изоляторах и 28 135 — в исправительных учреждениях. На их содержание выделили почти 58 миллионов тенге.

Путём нехитрых вычислений можно узнать, что на каждого арестанта или заключённого государство тратит около 1,6 млн тенге. То есть в месяц — чуть более 139 тысяч. 

Расходы включают в себя питание, медикаменты, одежду, постельные принадлежности и средства гигиены. Отдельными строками идёт оплата коммунальных платежей, а также процесс этапирования осуждённых и проезд до пункта назначения тех, кто освободился.

От редакции

Представители ОФ «Реванш» верят, что их работа поможет успешно адаптироваться людям, вышедшим из колоний, — пусть и не всем, но хотя бы той части, которая хочет положительных изменений. 

Они активно разрабатывают рекомендации для правительства по ресоциализации, призывают депутатов рассмотреть вопрос о поддержке бывших заключенных в ходе предвыборных кампаний и ищут подходящее место для тех, кто нуждается в помощи. Цель — предоставить бывшим заключённым не только жильё, но и безопасное убежище, откуда они выйдут в новый мир. 

Этот материал создан в жанре журналистики решений в рамках проекта Solutions Journalism Lab.

Читайте также:

• «Невиновность мертвецов сложно доказать». Что рассказывают адвокаты, защищающие жертв Кантара
• 40 млн тенге за восхваление Назарбаева: на что АО «Хабар» тратит государственные деньги
• Сколько стоит захват власти? Прокурор запросил от 3,4 до 15 лет для подсудимых по делу о захвате власти
• Путь безнаказанности в Казахстане: от харассмента до убийства