Литература недели: «Пловцы» и «Кремулятор»

Как быстро сгорает человек и почему роман белоруса Саши Филипенко стал чуть ли главным событием в книжном мире? Как найти связь с пожилыми родителями, каково быть тем, кто уходит, и тем, кто останется рядом? В сегодняшнем обзоре – книги о людях чьи судьбы и жизненные ситуации надолго засядут в вашей памяти.

Cаша Филипенко, «Кремулятор»

Кремулятор – это устройство, которое дотирает останки, остающиеся после кремации человека, в пыль.

Роман «Кремулятор» – художественная реконструкция совершенно удивительной судьбы человека. От этого текста веет печным жаром и тянет могильным холодом – причём одновременно. В основе романа материалы следственного дела Петра Нестеренко, директора московского крематория.

Работая над романом, Саша Филипенко повторил путь главного героя, вслед за ним побывав в Саратове и Париже, Стамбуле и Варшаве. Огромный объём архивных документов предоставило автору общество «Мемориал».

«Функция моя была очень проста: тело загрузил, прах вытащил, останки костей перемолол в кремуляторе. После – собрал весь прах, вынес на улицу да высыпал в яму. Остальное не ко мне».

Кремулятор – метафора советского режима, перемалывавшего миллионы судеб. А последнюю точку во многих из них ставил Пётр Нестеренко.

Что примечательно, этот самый Нестеренко в 1920 году покинул советскую Россию, жил в Сербии, Греции, Польше, Франции, но родина звала, снилась и мешала обосноваться в другой стране. В 1927 году Нестеренко возвращается в Москву и становится директором крематория на Донском кладбище, где по ночам сжигали расстрелянных «врагов народа», а пепел потом кидали в общую могилу.

«Я твердо убеждён, что люди предназначены для разных целей – одни рождены быть расстрелянными, другие рождены убивать».

В 1941 году Нестеренко признают изменником родины и казнят. Вот такой бумеранг.

Филипенко считает, что люди, которые всю жизнь занимаются компромиссом, играют заведомо проигранную партию.

Книга построена в виде допросов, которые перемежаются с внутренними размышлениями героя, вспышками воспоминаний, вставками из дневников, обращённых к возлюбленной Вере, и архивными протоколами.

– Ладно, Нестеренко, сегодня мы с тобой вот с чего начнём: расскажи мне, за сколько сгорает человек?

– Что?

– Я спрашиваю тебя, за сколько сгорает человек?

– За жизнь! – вырывая волосок из носа, отвечаю я.

– Нестеренко!

– Человек сгорает за полтора часа, товарищ следователь.

В романе поднимаются вопросы принятия решений, проблема репрессий с их карателями и жертвами, в тексте поток фамилий, тонны пепла и ещё столько же доносов порой от самых близких людей.

– Вы хотите разобраться, почему Россия дошла до всего того, до чего дошла…

– Я думаю, что разобраться в этом довольно сложно… Причин, надо полагать, много…

– Нет, голубчик! В действительности всё очень просто! Это как дважды два! В России, мой дорогой, всё так, потому что недопустимое – допустимо!

Пронзительное и местами неприятное повествование о судьбе одного человека в эпоху потрясений. Мы сможем наблюдать трансформацию личности от взлёта до неминуемой гибели.

Что резануло, так это то, как Филипенко пытается давить на эмоции, чуть не силой заставляя сочувствовать герою. Уж больно ироничным, милым и понимающим он кажется. Человек, любивший жизнь, мечтающий о прекрасном и… сжигающий тысячи других. Даже тех, с кем дружил и кого любил.

Выдавить из меня слезу не получилось, слишком много невинных жертв пали от рук подобных «служителей родины». Но, признаюсь, местами было горько от понимания, как может повести себя сознание человека в разных обстоятельствах.

Непростое чтение получилось, тяжёлое. Окунающее в позорное прошлое, которое, к огромному сожалению, никак не избавляет от настоящего.

Джули Оцука, «Пловцы»

А теперь давайте замедлимся, успокоимся и выдохнем c новым романом американской писательницы японского происхождения Джули Оцука.

«Пловцы» – это интимная история о матерях и дочерях, единении и отчуждённости, о свете в конце тоннеля. Я бы даже сказала некая ода привычкам, небольшим ритуалам и даже ежедневной рутине, которые помогают каждому из нас держаться на плаву.

Для автора тема очень личная – в основу «Пловцов» легли её собственные отношения с матерью.

Первая часть книги описывает посетителей бассейна, для которых он становится чем-то неизмеримо большим – не просто местом для плавания, а своего рода святилищем, убежищем от городского шума, храмом порядка и размеренности посреди хаоса.

Но вся размеренная жизнь начинается стремительно меняться, когда на дне бассейна появляется крошечная трещина.

Вторая часть знакомит нас с пожилой дамой Элис, которая медленно теряет память. После закрытия бассейна родные вынуждены поместить её в дом престарелых. Дочь наблюдает за происходящим и внезапно, несмотря на развивающуюся болезнь, мать становится ей ближе.

«Она помнит дочь, но она не помнит имени этой дочери. Она помнит имя мужчины, за которого не вышла замуж – Фрэнк – и хранит его письма в прикроватной тумбочке. Она помнит, что у вас когда-то был муж, но отказывается помнить имя этого бывшего мужа. Она называет его «Тот мужчина».

Написанный в завораживающей неспешной манере роман настраивает на принятие естественного хода вещей и утверждает, что всё, совершающееся в мире, разумно; во всём есть щемящая и преображающая красота.

Трещина в бассейне, как метафора трещин в памяти и во взаимоотношениях между близкими людьми.

Горькая, но одновременно утешительная подача автора очень далека от пресловутых вариаций на тему проживания травмы. Да, несомненно это роман о несправедливой, незаслуженной утрате, переживаниях и принятии. О том, какие сожаления приходят людям на закате жизни: что не успели посмотреть, куда съездить, кому сказать важные слова.

«Она помнит, как думала, что в её распоряжении всё время на свете».

Как правило – а это подтверждает не только автор, но и бессердечная статистика – большинство говорят об одном и том же. Просто не успели жить.

«Вы должны были жить. И что вы сделали вместо этого? Вы предпочитали не рисковать и продолжали движение в своём ряду».

Оцука ведёт очень деликатный разговор (который так или иначе ждёт нас всех) про неизбежный уход из жизни. Не боится внимательно всматриваться в глаза матери, вспоминая все самые важные моменты, не закрывается, а даёт себе право принять и отпустить.

Что тут сказать, японские авторы не перестают открывать передо мной целый космос в свойственной только им манере. Приглашаю присоединиться.

Приятного шелеста страниц!