Экономическая бомба: зачем власти Казахстана лгали о новом Налоговом кодексе?

Министр экономики Серик Жумангарин всех обманул? Новый Налоговый кодекс станет реквиемом по казахстанской экономике? Спасение страны — в ликвидации квазигоссектора? Ответы на эти вопросы — в интервью Orda.kz с экономистом Маратом Абдурахмановым.

Для малого бизнеса в Казахстане наступают суровые времена. В новом Налоговом кодексе  резко сократили перечень видов деятельности, по которым применяют упрощённый налоговый режим. Для бедных казахстанцев новости тоже не радостные: власти постепенно отменяют регулирование цен на социально значимые продукты. Марат Абдурахманов уверен: эти искры чреваты социальным взрывом.

Добрый день, Марат. Начнём сразу с вопроса, который сейчас многих волнует. Министр экономики Серик Жумангарин сначала говорил, что доступ к упрощённому налоговому режиму закроют лишь немногим видам бизнеса. А в итоге его отменили для большинства видов деятельности. Не кажется ли вам, что происходящее сейчас с «упрощёнкой», с Налоговым кодексом в целом, нарушает социальный договор, который всё это время существовал между обществом, бизнесом и государством?

— Начну с предыстории. В 2023 году я подавал заявку на участие в разработке Налогового кодекса в качестве экономиста. Ответ был такой: «Мы вас примем, но ваше мнение будет носить рекомендательный характер». Свою концепцию Налогового кодекса я дал. Основная идея была в сборе налогов с тех производств, которые локализованы в стране. Согласно ВВП, недропользователи у нас 70 % производят — значит, с них и надо брать 70 % отчислений в бюджет. Логично же: кто сколько зарабатывает, тот столько и платит. Сейчас они платят 12 %. А оставшиеся проценты хотят собирать с граждан. Я был категорически против этого подхода.

Вы хотите сказать, что сейчас порядка 90 % налогов поступают от физлиц?

— Не только от физлиц, но и от организаций, которые не являются недропользователями. От недропользователей приходят только трансферты из Нацфонда. Все эти цифры есть в открытом доступе — данные о трансфертах доступны на сайте Нацбанка, закон о госбюджете доступен на сайте Минюста.

Какой вопрос в связи с этим вы хотели бы задать министру экономики, г-ну Жумангарину?

— Мой вопрос к Жумангарину — чисто экономический. Добавленная стоимость домохозяйств, ИП, маленьких предприятий и всех остальных, кто работает внутри страны, сейчас составляет 28 трлн тенге. Это наши национальные производители. По проекту бюджета на 2026 год с этих денег хотят собрать… 35 трлн тенге! Можно ли собрать больше, чем есть? Ответ очевиден. Поэтому я задаю вопрос Жумангарину: у вас эти расчёты есть вообще? При таком НДС с ним будут работать только монополисты, большие сети, крупные предприятия, которые по пальцам пересчитать. А НДС с импорта сядет в цены всех товаров, потому что у нас импортозависимость — 68 %.

По некоторым отраслям и больше.

— Я говорю в среднем по стране. Суть в том, что если мы проведём экономический анализ прямых последствий этих фискальных действий, то получится, что в следующем году мы получаем снижение поступлений налогов в местные бюджеты от одного до трёх триллионов тенге. Плюс 400-800 тысяч безработных. И увеличение цен в среднем от 20 % до 40 %. Это и есть нарушение общественного договора, когда люди не влезают в политику, а политики обеспечивают уровень жизни, достаточный для большинства. Я именно про это говорю.

Приведёт ли резкое расширение запретительного списка по упрощёнке к миграции бизнеса — к его оттоку в Кыргызстан, в Узбекистан, в другие страны с более либеральными налоговыми режимами?

— Не к оттоку, а к закрытию. По классификации Всемирного банка, весь бизнес от трёх до 50 млн — малый, а всё, что меньше трёх миллионов — это микробизнес, который может или закрыться, или работать. И это удар именно по микробизнесу. Этот бизнес закроется, и люди придут с заявками на получение социальной помощи. В бюджете денег нет, адресную социальную помощь выплачивают местные акиматы. А там будет дефицит на три триллиона тенге по всей стране. Получается, люди платили налоги, а тут ввели новый Налоговый кодекс — и они лишились работы, а государство им откажет в выплате социальной помощи. Это параметры социального взрыва.

Вы полагаете, что возможно повторение событий 2022 года?

— Я экономист. Я не полагаю, а считаю. Есть экономические функции, которые позволяют делать прогноз по суммам, датам и воздействию.

В таком случае планируете ли вы связываться с тем же Минэкономики? Задавать им вопросы — откуда у них такие расчёты, кто им их составлял? Какой-то диалог будете вести?

— Я пытался. Г-н Жумангарин мне ответил в Facebook, что у них расчётов нет, но они уверены в положительном результате этой реформы. И запретительный список — это только часть вопроса, примерно 5 % от общего вала вопросов, которые сейчас есть.

О чём ещё вы хотели бы спросить министра экономики?

— Вот появился сравнительный контроль, например. Скажем, вы производите тапочки. И в этом году вы продали тапочек на 20 % меньше, чем в прошлом. Так вот, вам на эти 20 % доначислят налоги! То есть налоги повысили, у людей денег стало меньше, они стали меньше вашего товара покупать — значит, у вас тоже меньше денег. Но налоговая так не считает! И она вам доначислит эти 20 % по вашей реализации. Это нормально или нет?

Это как минимум странно.

— А этот сравнительный налоговый контроль сейчас есть в Налоговом кодексе! И им будут пользоваться уже с января, в полном объёме. Это коснётся всех, абсолютно всех.

Создаётся ощущение, что правительство судорожно ищет деньги для затыкания дыр в бюджете — помимо трансфертов из Нацфонда, которые год от года растут. Но, наверное, в правительстве всё-таки осознают, что эти дыры можно латать другими способами?

— Я давным-давно предлагал разные формулы и варианты, как решить эту проблему принципиально. Но г-н Жумангарин никак не реагирует. Вы можете собрать информацию по государственным расходам на квазигоссектор и по расходам самого квазигоссектора. Вы увидите огромные суммы. Например, административные расходы сейчас на 900 тыс. госслужащих в восемь раз больше, чем были в 1991 году. Тогда было 125 тыс. госслужащих. Представляете масштаб вопроса? Квазигоссектора тогда не было. То есть если закрыть квазигоссектор, привести численность персонала госслужбы к показателю 1995 года (когда была принята Конституция), — у нас вопрос с госбюджетом будет решён автоматически. Этих расходов не станет просто.

Предлагаете пустить квазигоссектор в свободное плавание — чтобы он был уже и не «квази», и не «гос», а абсолютно частным?

— Я предлагаю отменить закон о квазигоссекторе и постановление правительства, по которому квазигоссектор финансируется из бюджета. Тогда расходы госбюджета сократятся значительно. Я уже знаю сумму — от трёх до восьми триллионов тенге. Мораторий на новое строительство административных зданий для субъектов квазигоссектора, который премьер-министр объявил, — как раз про это. Представьте себе, какие деньги там. Госрасходы в целом сократятся на 12 трлн тенге! И на индексацию пенсий хватит, и на повышение прожиточного минимума в два раза, и девальвации не потребуется — всё будет решено. Но политической воли на такие решения нет.

Но это не решение уровня г-на Жумангарина.

— Жумангарин — хороший специалист, он делает то, что может. Но, к сожалению, такие вопросы решают другие люди, политики другого уровня. Он просто озвучивает конечный результат. Я так понял, исходя из официальных заявлений, которые прозвучали за последние три месяца.

Это должно быть решение уровня премьера? Или выше?

— Закрыть квазигоссектор с такими госрасходами — это даже не уровень Бектенова.

Волевое решение президента, в общем.

— Да. Если президент скажет: девальвации не будет, сократить квазигоссектор, все эти ТОО и РГП — в бюджете денег сразу хватать станет. Просто в ФНБ «Самрук-Казына», в «Байтереке» не пишут, сколько субъектов квазигоссектора есть в стране. Есть только старые цифры: 5,1 тыс. компаний.

А почему не актуализируют эти цифры? От какого года эти данные?

— От 2018 года. А не актуализируют, потому что эту информацию негласно засекретили. И сколько сейчас этих субъектов, я не знаю достоверно. Их количество каждый год росло. Президент Нурсултан Назарбаев сказал: сократить их. Но закон о квазигоссекторе не был отменён тогда и не отменён до сих пор. Если его отменить, закрыть все ненужные ТООшки, РГПшки, сократить штат госслужащих, — экономия на госрасходах сразу составит от трёх до восьми триллионов тенге в год. Сейчас дефицит республиканского бюджета — два триллиона. То есть вполне реально за счёт внутренних резервов закрыть весь дефицит. Но этого г-н Бектенов не делает, потому что это политическое решение. Это может решить только президент, который даст прямое указание закрыть весь квазигоссектор, который по факту никому не нужен.

Завтра мы опубликуем ещё одно интервью с другим экономистом, в котором предложим читателям альтернативный ответ на вопрос, нарушают ли власти Казахстана социальный договор.

Читайте также:

• ВВП растёт, а люди беднеют: что не так с экономикой Казахстана?
• Экономика Казахстана обогнала Россию и Китай. Почему казахстанцы не стали богаче?
• Наполеоновские планы: почему правительство Казахстана не достигает собственных целей?