«Дело Салтанат» и восстановление девственности: французские эксперты оценили ситуацию с правами женщин в РК

Французские эксперты — гинеколог и директор «Дома для женщин» Хада Хатем-Гантцер и судмедэксперт Полин Сен-Мартэн — провели семинар для руководителей кризисных центров Казахстана. Orda.kz удалось поговорить со спикерами и узнать, как на нашу страну смотрят в Европе в контексте бытового насилия, повлияло ли на это «дело Салтанат», и почему операции по восстановлению девственности популярны не только в Казахстане.

Насилие в Казахстане — что-то привычное

Насколько вы знакомы с ситуацией в Казахстане в контексте бытового насилия? Что об этом говорят в Европе и как на это можно повлиять? Повлияло ли «дело Салтанат» на мнение о Казахстане?

Полин: Мы знаем, что в 2024 году в Казахстане был принят закон, который перевёл бытовое насилие из категории административных правонарушений в категорию уголовных. А статья по «дело Салтанат» даже была опубликована в французской газете Le Monde — одной из самых значимых газет в нашей стране.

Хада: В Европе мы внимательно следим за ситуацией в других странах. Например, нас шокировало, когда Турция решила выйти из Стамбульской конвенции, а Россия классифицировала бытовое насилие как «внутреннюю проблему, не требующую вмешательства правоохранительных органов». Мы рады, что Казахстан изменил своё законодательство.

 А можем ли мы вообще сравнивать Казахстан и Францию в контексте ситуации с бытовым насилием?

Хада: Во Франции законы о бытовом насилии уже приняты и активно применяются, но, к сожалению, этого недостаточно для полной ликвидации проблемы. В то же время мы видим разницу между подходом к этому вопросу во Франции и Казахстане. Во Франции насилие в семье считается тяжким преступлением, потому принято, что в семье человек должен быть защищён. А в Казахстане, наоборот, как будто существует такая тенденция, что насилие в семье — это что-то привычное, и что это менее тяжкое преступление. В этом, наверное, большая разница между Францией и Казахстаном.

Хада, вы родом из Ливана, где ситуация с правами женщин тоже не самая лучшая. Как, по вашему мнению, традиции и менталитет влияют на ситуацию с правами женщин, и как бороться с деструктивными традициями, при этом сохраняя уважение к культурным особенностям?

Хада: Традиции глубоко влияют на общественное восприятие женщин и их роль. Многие жители Ливана ставят законы религии выше государственных. Это приводит к тому, что даже в случае изнасилования мужчина может предложить брак жертве, что якобы «решает» проблему. Но на самом деле это безумная идея, чтобы девочка выходила замуж за насильника. В Ливане смогли принять закон против такой традиции, но семьи, для которых религиозные законы выше государственных, в случае насилия над дочерью не будут подавать жалобу. И она выйдет замуж за насильника.

Есть и другие религиозные законы: допустим, когда девушка наследует в два раза меньше, чем мальчик. Или, допустим, при даче свидетельских показаний слово одного мужчины расценивается как слово четырёх женщин. 

Поэтому важно принимать светские законы, независимые от религии. И одновременно воспитывать девочек, чтобы они могли стать независимыми и самодостаточными. Чтобы они были грамотными, могли читать, писать, чтобы в будущем работать. И одновременно нужно воспитывать мальчиков, чтобы они осознавали равенство с девочками. Поскольку существует во многих религиях такое понимание, что мальчика ставят на уровень бога по отношению к девочке.

Во Франции тоже активно восстанавливают девственность

В Казахстане, к счастью, наверное, нет проблем с тем, что девочки не умеют читать или писать. И вроде начали активно говорить о правах женщин. Но в то же время есть двойные стандарты. Взять, к примеру, операции по восстановлению девственности, которые активно практикуются у нас. Насколько это приемлемо в Европе? 

Полин: Этот вопрос не уникален для Казахстана. В христианстве тоже есть фантазии по поводу девственности. Думаю, как и во всём мире. И во Франции сохраняются предрассудки относительно этого. Некоторые женщины стремятся к восстановлению девственности по личным причинам.

Хада: Это также подчеркивает неравенство в восприятии женщин и мужчин. Я как гинеколог часто сталкиваюсь с этим и спрашиваю пациенток: «А твой будущий муж тоже девственник?» Обычно они смеются: «Конечно, нет, он же мужчина, у него есть потребности». Но почему не признаётся, что у женщин тоже есть желания и потребности? Почему женщины воспринимаются иначе?

Хада, во Франции вы создали сеть «Дом для женщин», помогающий жертвам насилия. Какие элементы вашей работы с жертвами насилия могли бы быть полезны для Казахстана?

Хада: У нас женщин принимают врачи и предоставляют все услуги, необходимые для восстановления здоровья, в том числе психологического. Мы работаем в тесной связи с полицейскими и судебной системой. Важно, чтобы врачи и другие специалисты были обучены выявлять и правильно реагировать на случаи насилия.

А как можно усилить подготовку казахстанских врачей для работы с пострадавшими от насилия? 

Полин: Это зависит от выстроенной системы обучения в медицинских институтах, но во Франции на медицинских факультетах предмет «Насилие» является обязательным. Возможно, его не так глубоко изучают, и не так много часов отведено, но это важный предмет для студентов-медиков. Он стоит наравне, допустим, с такими направлениями, как лечить инфаркт, как работать с беременностью и тому подобное.

И необходимо, чтобы было высказано желание на государственном уровне внедрить этот предмет в программу обучения.

Полин, вы как судмедэксперт много работали с жертвами насилия. Какую роль судебная медицина играет в защите пострадавших женщин? И какие бы улучшения вы предложили для правовой системы Казахстана?

Полин: Проблема в том, что всё это происходит за закрытыми дверями. Когда начинается судебное разбирательство, слова жертвы противопоставляются утверждениям насильника. Важный момент здесь — найти доказательства. И доказательством, конечно же, будет тело жертвы. Судебная медицина предназначена для осмотра и выявления доказательств совершённого насилия. Это могут быть физические признаки на теле жертвы. Если таких признаков нет, судебная медицина помогает выявить психические признаки насилия.

Что касается судебной системы Казахстана, я бы не хотела её критиковать. В любой правовой системе важно, чтобы жалоба обязательно вела к расследованию и его завершению. Это даст уверенность жертве в том, что её жалобу услышат. Не обязательно, что мужа, к примеру, посадят в тюрьму, но важно, чтобы дело не оставалось без внимания.

Даже если сама жертва на полпути передумала...

Полин: Да, иногда жертва забирает своё заявление. Однако важно, чтобы расследование всё же начиналось. Мы столкнулись с такой проблемой во Франции, когда после того, как мы начали призывать всех жертв подавать жалобы, стало поступать так много обращений, что не хватает полицейских для их рассмотрения. Иногда это приводит к тому, что дела не доводятся до конца из-за перегруженности системы.

Кстати, после принятия «закона Салтанат» мы, журналисты, тоже высказывали опасения, что полицейских может на хватить на всех. Ну что ж, время покажет... Скажите, каковы типичные долгосрочные медицинские и психологические последствия для жертв? Насколько они могут быть тяжёлыми?

Хада: Последствия насилия могут быть самыми разными — от простого беспокойства до смерти жертвы. В будущем насилие может вызвать хронические заболевания и сбои в гормональной системе, стресс, высокое давление и даже раковые заболевания. Это также может оказать влияние на беременность. Кроме того, психическое здоровье женщины страдает: могут возникнуть тревожность, депрессия и даже попытки суицида. Поэтому очень важно учитывать эти последствия при вынесении наказания человеку, который совершил насилие.

Абьюзеры выросли в семьях, где насилие было нормой

Мы затронули тему жертв насилия, но не поговорили о самих виновниках этого ада. Как в Европе работают с абьюзерами, и что может перенять Казахстан?

Хада: Во Франции существуют центры, где с абьюзерами работают психологи и врачи. Иногда они проходят терапию даже в тюрьме. Есть и такая практика, как «стажировка в рамках ответственности»: если человек не совершил серьёзное преступление, его отправляют на неделю к психологам, судьям и врачам для работы над его поведением. Это крайне важно, ведь если с такими людьми не работать, они продолжат совершать насилие с тем же партнёром либо с новым.

Есть ли доказательства того, что абьюзеры часто сами становились жертвами насилия?

Полин: Есть данные, что абьюзеры выросли в семьях, где насилие было нормой, и повторяют это в своей взрослой жизни. Например, девушка на сегодняшнем семинаре рассказала: её брат заявил, что будет жить так же, как их отец, потому что считает его примером.

Хада: Важно понимать, что семья и атмосфера в ней сильно влияют на поведение детей во взрослой жизни. Если ребёнок видит насилие, он может воспроизвести его в будущем.

Как бы много ни говорилось о том, что насилие — это плохо, всегда найдутся те, кто будет его оправдывать. Как снизить терпимость к насилию в обществе, если даже в громких делах находятся те, кто встаёт на сторону убийцы, как это было с делом Салтанат?

Полин: Это можно решить через воспитание и образование. Насилие начинается с предрассудков, сексистских шуток, и они формируют менталитет. Важно пресекать такие вещи на корню.

Хада: Нужно менять менталитет. Если в семье считают, что мужчина имеет право бить жену за её «неправильные» действия, это порождает насилие. В деле Салтанат многие оправдывали убийцу, потому что якобы она изменяла. Даже если бы это было так, насилие нельзя оправдывать. Это неправильно, и это нужно менять, но для этого потребуется время.

О культуре содержанок

Наряду с постепенным развитием феминизма в Казахстане активна и «культура содержанок», когда женщина хочет полностью финансово зависеть от мужчины. С одной стороны: вроде как это нормально, что мужчина берёт на себя ответственность. С другой — это противоречит идеалам феминизма, и кто-то считает, что это повышает риски стать жертвой насилия в будущем. Как вы относитесь к этому, и что посоветовали бы молодым девушкам?

Хада: Я всегда говорю своим дочерям, что они должны быть самостоятельными. Даже если муж скажет, что она может не работать, важно сохранять независимость. Но всё зависит от отношений в паре. Если они построены на диалоге и равенстве, то, допустим, муж с женой могут договориться, что жена какое-то время может не работать. И это будет всех устраивать. Либо если она займёт какую-то позицию в офисе ООН в Нью-Йорке, муж поедет за ней и тоже какое-то время не будет работать. Это всё на уровне договорённостей и взаимного согласия должно происходить.

Но что опасно — появилось такое движение в TikTok, особенно в США, называется «трэд-вайф» — традиционная жена. Это когда женщины настаивают на том, что они должны сидеть дома и служить мужу. «Я расцветаю дома, на работе я истощаюсь, я хочу сидеть дома, служить своему мужу». Вот это на самом деле страшно. Потому что зависимость может облегчить возникновение насилия. 

Полин: Жизнь в паре может меняться в зависимости от обстоятельств. Важно лишь одно: в отношениях не должно быть насилия. Насилие возникает, когда один человек подчиняет себе другого.

 Справка:

Доктор Хада Хатем-Гантцер — акушер-гинеколог. Родилась в Ливане, а в 1977 году приехала в Париж, чтобы стать врачом. В 2010 году её назначили заведующей отделением акушерства и гинекологии в больнице Делафонтен в Сен-Дени. Она убеждена, что любое насилие над женщинами сказывается на их здоровье, поэтому в июле 2016 года открыла в Сен-Дени «Дом для женщин» — первый реабилитационный центр, оказывающий комплексную помощь жертвам насилия. В 2021 году Хада Хатем-Гантцер создала сеть ReStart, которая объединяет 20 Домов для женщин. Основная цель этой структуры — обмен опытом и поддержка, в том числе финансовая, новых учреждений. Сейчас доктор Хада Хатем-Гантцер является президентом Ассоциации Домов для женщин, которая занимается распространением модели по всей Франции, поддерживает приюты и проводит профилактическую и образовательную деятельность. Она является автором множества работ на эту тему.

Доктор Полин Сен-Мартэн — судмедэксперт, руководитель отделения в Институте судебной медицины Университетского больничного центра города Тура, профессор судебной медицины и медицинского права. Получив медицинское образование в Туре, она прошла стажировку в нескольких судебно-медицинских службах в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. После получения степени PhD по антропобиологии она занялась изучением последствий внутрисемейного насилия для жертв и создала реабилитационное отделение для пострадавших женщин. В июне 2021 года «Дом для женщин» открыл свои двери в стенах больницы города Тура. Полин Сен-Мартэн также эксперт по судебной медицине в трибуналах и кассационном суде.

Они прибыли в Астану при поддержке посольства Франции. На семинаре они также показали короткометражный фильм французского производства, снятого на тему абьюза в семье.

Читайте также:

• Учёные составили портрет жертвы бытового насилия в Казахстане
• «Мужские грубые руки»: что показали в Алматы на выставке, посвящённой домашнему насилию