Академия, лига или союз? Господдержка кино, как повод для скандала

Министерство культуры и спорта Казахстана после митинга кинематографистов создаёт независимую комиссию, которая повторно рассмотрит заявки, поступившие на питчинг Государственного центра поддержки национального кино. Почему это решение неоднозначно? Зачем нужен ещё один надзорный орган? И почему государственное финансирование становится предметом вечной грызни внутри индустрии?

Явные и скрытые проблемы ГЦПНК

Митингующие вышли к гостинице «Алматы», где располагается офис киноцентра, с требованием пересмотреть решение о допуске более 150-ти проектов. Что примечательно, вышли они говорить от лица всех кинематографистов, хотя представляли исключительно свои интересы. Это вам не забастовка сценаристов в Голливуде, где к митингующим из чувства солидарности присоединялись мировые звёзды с многомиллионными гонорарами, – тут каждый сам за себя.

Впрочем, спускать всех собак на митингующих тоже было бы неверно, ведь проблемы государственного финансирования кино носят системный характер.

Начнём с киноцентра. Проблемы вокруг ГЦНПК возникли с момента его основания в 2018 году. Что такое питчинг и как в нём участвовать, мало кто понимал. Потом кому-то стало обидно, что все деньги забрали у «Казахфильма» – звучали пафосные речи о спасении наследия, следом, правда, те же люди заняли руководящие должности в ГЦПНК и резко расхотели что-либо спасать. Далее была битва за кресло председателя, в результате которой должностей лишилась не только команда Гульнары Сарсеновой, но и министр культуры и спорта Актоты Раимкулова. Потом – взаимные обвинения в коррупции и протекции. И тоже небезосновательно – иначе, как вышло, что в год, когда в экспертном совете киноцентра заседали Меруерт Утекешева и Смагул Елубай, финансирование получили проекты, снятые их родственниками («Ақ боз үй» и «Кыз Жибек: рецепт любви и успеха»).

Нынешний председатель ГЦПНК Есетжан Косубаев начал с того, что провёл питчинг в 2021 году, результаты которого ждали несколько месяцев, но не дождались. Они были аннулированы из-за нового закона о финансовой устойчивости компаний, которые имели право на соискание государственной поддержки.

Через год из экспертного совета вышла Салтанат Дунгенбаева. Своё решение драматург никак не прокомментировала, но и безопасных формулировок вроде «по семейным обстоятельствам» или «в связи с переходом на другую работу» тоже не использовала. Дескать, догадайтесь сами.

А догадаться, на самом деле, несложно. К примеру, никто в ГЦПНК так и не объяснил, почему во время питчинга, вопреки регламенту, во главе экспертного совета заседает председатель киноцентра Косубаев, отпуская комментарии в духе «Про коррупцию вам ещё рано снимать, есть более мастеровитые руки, кто её через себя пропустил». Это цитата!

Интересно, в каком возрасте, по мнению Косубаева, можно снимать про коррупцию? И что это за руки, которые её пропустили через себя?

И зачем экспертному совету два председателя, если один – актёр и режиссёр Досхан Жолжаксынов – в итоге, оказался председателем номинальным?

Другие члены экспертного совета занимались не разбором проектов, а наставлениями, поучениями и… расистскими выпадами. К примеру, при защите проекта «Моя большая казахская семья», в котором одним из главных персонажей является британец африканского происхождения, режиссёр Талгат Теменов неоднократно повторил слово «негр». Ну, а что? Мы же не на загнивающем западе с его политкорректностью.

А теперь к митингующим. Среди них, в частности, можно было заметить драматурга Ерлана Толеутая – ещё в прошлом году члена экспертного совета, являвшегося, вопреки регламенту (кого этим можно удивить?!), автором сценария проекта, допущенного к питчингу.

Впрочем, Толеутай ещё с одним проектом пришёл, тогда как год ранее член экспертного совета Геннадий Земель принёс на питчинг целую пачку своих сценариев (с разными режиссёрами), и их всерьёз обсуждали.

Это лишь малая часть спорных эпизодов, которыми обрастает ГЦПНК. Есть и более фундаментальные.

Например, куда девались картины «Тырна, тырна, тырналар» Дамира Манабая, «Қажымұқан» Канагата Мустафина и «Бесмойнақ» Ермека Турсунова, получившие финансирование аж в 2019 году?

Или как вышло, что из двенадцати анимационных проектов, которые официально были запущены в производство, до зрителя не дошёл ни один?

Бесхозный «Казахфильм»

Кресло председателя ГЦПНК не успевает остывать под телами новых председателей – их было трое за пять лет. Но государственная киностудия пошла дальше: вот уже полгода она живёт без президента. Своего, разумеется.

Предыдущий глава «Казахфильма» Акан Сатаев покинул пост по собственному желанию в сентябре прошлого года, оставив на посту и.о. Галымжана Ералиева. Собственно, с тех самых пор у студии нет официально назначенного руководителя.

Равно как нет и никаких новостей о планах. Разве что вице-президент «Казахфильма» Серик Абишев регулярно говорит о том, что студия увязла в бюрократическом болоте и вместо производства и выпуска картин бесконечно перекладывает стопку бумаг из одной стороны в другую.

Тут тоже, кстати, возникает вопрос о снятых, но так и не дошедших до зрителя проектах.

К примеру, неожиданным долгостроем оказался ремейк/сиквел «Нашего милого доктора», запущенный в 2019 году. С тех пор у проекта сменился постановщик (Равиль Трумов вместо Аскара Бисембина), актёрский состав (заявленная на первой пресс-конференции Данелия Тулешова так и не снялась в фильме) и название (теперь картина называется «Нам нужен доктор»). Но фильм никто, кроме сотрудников «Казахфильма», так и не увидел.

Что уже говорить о таких лентах, как «Авель» Ельзата Ескендира и «Операция «Набат» Рашида Сулейменова, которые были запущены в прошлом году. Кино вроде есть, но что с ним делает студия, никто не понимает.

Отдельного упоминания стоит «Долгое эхо» – последний фильм ныне покойного Сатыбалды Нарымбетова, который взялся закончить его сын, Аскар-Мухит Нарымбетов. О состоянии проекта красноречиво говорит тот факт, что в этом году он оказался в списке допущенных к питчингу ГЦПНК. То есть, картина не закончена и непонятно, когда её производство завершится.

Две крепости и битва трёх королевств

Если художественно осмыслить нынешнюю ситуацию с кино и государством, то возникает любопытная метафора. ГЦПНК и «Казахфильму» в ней отводятся роли непробиваемых крепостей, куда стремятся прорваться кинематографисты, не сумевшие по тем или иным причинам, реализоваться в «частном секторе».

Отсюда рождаются самые неожиданные объединения, задача которых сводится к одному – получить доступ к госфинансированию.

Первое из них – Союз кинематографистов Казахстана, созданный ещё в советские времена, ценность и задачи которого носят ныне, скорее, музейный характер. Там любят ностальгировать по прошлому, ругать настоящее и с тревогой думать о будущем.

Риторика в духе «Помню, как в СССР хорошо было» отлично коррелирует с бесконечным потоком интервью председателя союза Ермека Турсунова.

Второе объединение – Национальная академия кинематографических искусств и наук, чьим президентом является Рашид Нугманов. При своём зарождении академия с помпой раздавала награды (хватило их на три года), сейчас же она проводит регулярные собрания, где неустанно обсуждаются системные проблемы киноиндустрии Казахстана. После чего академия… расходится до следующего собрания.

К слову, если внимательно изучить записи собраний, то можно увидеть, что составы академии и союза практически идентичны, что не мешает им периодически конфликтовать.

Третье объединение возникло в этом году, назвав себя Лигой казахстанских кинематографистов. Собственно, её члены и вышли на тот самый недавний митинг перед зданием ГЦПНК.

Если я всё правильно понял, то главной задачей лиги является битва с киноцентром и «Казахфильмом» за госбюджет. То есть, несильно отличается от задач союза и академии. Но если у последних в аргументах заслуги прошлого, то у лиги – несуществующие заслуги будущего. Впрочем, надо отдать должное: только созданная организация смогла достучаться до министерства, пусть и своеобразным способом.

NB: после публикации этого материала представители Лиги кинематографистов Казахстана сообщили, что отдельные её участники представляли на митинге исключительно себя и отстаивали собственные интересы. Сама лига, как организация, в митинге не участвовала.

А куда смотрит министерство?

Все эти организации и независимые объединения на самом деле конкурируют только за одно – внимание Министерства культуры и спорта.

Пока одного министра, который в своё время выдвинул утопическую идею построить новый «Казахфильм» в Астане, судят, его сменщики не успевают разобраться с кинематографом.

Актоты Раимкуловой не хватило характера, чтобы совладать с междоусобицами ГЦПНК и «Казахфильма». Сменивший её на посту Даурен Абаев пробыл в кресле меньше года и больше прославился рассуждениями о том, где казахстанским туристам лучше – сверху или снизу. Нынешний министр Асхат Оралов в силу то ли неопытности, то ли незаинтересованности, решил никак не реагировать на национальный кинематограф, занявшись чествованием спортсменов и посещением музеев.

И здесь опять возникает ключевая проблема индустрии: в министерстве никто не понимает, что делать с кинематографом.

Такое ощущение, что за подписью ещё первого президента по теме есть только одна инструкция: «В любой непонятной ситуации снимайте историческое кино».

Собственно, этим как будто и занимаются вице-министры, пересидевшие нескольких начальников.

Что касается решения о введении некой независимой комиссии (а кто в неё будет входить?), то сейчас оно видится крайне спорным. С одной стороны, министерство как будто выполнило задачу «слышащего государства» и пошло навстречу кинематографистам. С другой – где гарантия, что теперь те же лига, союз или академия не будут устраивать митинги по любому поводу?

P.S. Я обращался за официальным комментарием к заместителю председателя Комитета культуры Министерства культуры и спорта Республики Казахстан Гани Муратову по вопросам, поднятым в тексте, но ответа не последовало.