Урановый ветер: как живут люди на радиоактивных пустошах Степногорска

17 мая 2022 12:25 Редакция

Репортёр Orda.kz побывал в некогда одном из самых закрытых городов, где раньше добывали уран для всего бывшего Советского Союза, и своими глазами увидел, во что он превратился.

Затопленные шахты, руины посёлков, опустевшие кварталы многоэтажек, гул взрывов и радиоактивные бури, разносящие по степи урановую пыль, – это отнюдь не эпизод фильма о последних днях человечества, а вполне обыденная реальность нескольких тысяч жителей посёлка Аксу, расположенного в Акмолинской области Казахстана в 16 километрах от некогда секретного города Степногорска.

В 60-х годах прошлого века здесь началась добыча урана, продолжавшаяся до самого конца холодной войны. Развал СССР и падение спроса на опасное сырьё обернулся для некогда преуспевающего режимного региона экономической, социальной и экологической катастрофой, последствия которой, даже в новой экономической реальности, сказываются по сей день. Чем живут люди некогда секретного округа всесоюзного значения, в репортаже Orda.kz.

Back in USSR

Кажется, кинематографисты были бы в восторге от столь детальной декорации советского города в натуральную величину. С первых минут въезда в Степногорск складывается впечатление, что время здесь остановилось. Архитектура времён заката Союза, сохранившаяся без сколь либо серьёзных изменений, как будто переносит на 30–40 лет назад. Размеренный, даже по казахстанским меркам, ритм жизни отсылает во времена, когда деревья были выше, трава зеленее, а среди всё тех же советских вывесок взгляд то и дело начинает выискивать вагончик с мороженым или жёлтый бочонок с надписью «КВАС».

Люди, многие из которых живут тут со времён особого статуса города, давно стали одной большой семьёй: прохожие на улицах при встрече друг с другом останавливаются и подолгу о чём-то говорят.

Некогда закрытый 40-тысячный город, построенный вдали от крупных дорог и населённых пунктов, изначально не планировался как место для привлечения туристов. Но даже спустя 30 лет с момента снятия особого статуса чужаки продолжают восприниматься здесь как нечто диковинное. Красноречивее всего об этом свидетельствует огромная пустующая гостиница «Степногорск», закрывшаяся на ремонт ещё в докоронавирусные времена, но так и не открывшая свои двери по сей день.

По словам местных жителей, все, у кого есть силы и желание работать и зарабатывать, предпочитают бежать из города в более перспективные регионы, так как средний уровень зарплат в Степногорске варьируется от 100 до 150 тысяч тенге. Гордостью города для молодежи считается популярный российско-казахстанский стендап-комик Нурлан Сабуров. И подобно ему многие представители нулевого поколения мечтают покинуть малую родину.

Как рассказала Назира, ученица 11-го класса, планы на будущее со Степногорском девушка не связывает:

«Буду уезжать. Надо развиваться, расти. У нас маленький город, поэтому, чтобы не застрять, надо ехать. Для развития здесь ничего нет и маленькие зарплаты. После выпускного буду поступать в Нур-Султан. Осталось сдать экзамены. С родителями решили, буду поступать на финансы».

По словам Назиры, большая часть её друзей оставаться в Степногорске тоже не намерена.

Пустоши

Если сам Степногорск, и в особенности его центр, хоть и с определенным допущениями, всё же можно назвать цивилизованным, то ближе к окраинам картина становится совсем грустной. Всего в паре сотен метров от центральной площади во дворах встречаются здания, жизнь из которых ушла, кажется, навсегда. Детские сады, девятиэтажная малосемейка и даже добротные хрущёвки, свет в окнах которых пропал вместе с самими окнами и проводкой ещё в 90-е, по мере движения к выезду из города встречаются всё чаще.

Город обрывается внезапно, и сразу за стоящим на вершине холмом, заброшенным профилакторием и проржавевшей башней телецентра открываются бескрайние степи с остатками некогда могучей промышленной инфраструктуры.

Старая жёлто-синяя электричка, курсирующая между населёнными пунктами, по словам таксиста Анатолия, приехала сюда давным-давно своим ходом прямиком из Москвы.

«В советское время у нас всё обеспечение московское было, город напрямую им подчинялся, вот тогда этот поезд сюда и пригнали. Раньше, когда машин мало было, она была битком, а сейчас полупустая ездит. Ну пусть уж так, хоть какое-то напоминание, что мы всё-таки город, а не большая деревня», – смеётся мужчина.

Это единственный поезд, который обслуживает местная железнодорожная станция.

«Раньше ещё автовокзал был, но несколько лет назад здание продали. А ещё аэропорт был, но теперь он тоже почти не работает, только «кукурузников» много, хоть фильмы про войну снимай».

Кварцитка

Вдалеке показались кварталы пятиэтажек, свет через которые пробивался буквально сквозь стены.

«Что там?» – поинтересовался у водителя.

Мужчина повернулся, задумавшись о чём-то на пару секунд, грустно произнес:

«Это Кварцитка, так себе райончик. Там раньше шахтёры жили. Потом, как всё развалилось, они квартиры побросали и разъехались кто куда. А дома стоят, причём они ведь почти новые, их только в конце 80-х построили, но почему-то их не сносят: то ли жалко, то ли денег нет».

Я попросил водителя довезти меня до этих домов, на что он, пусть и нехотя, но всё же согласился.

Из административных зданий в центре Кврцитки остались лишь сельский акимат и стоящий на перекрёстке отдел полиции, несколько заброшенных пятиэтажек, школа, пустующий детский сад.

В подъезде одной из пятиэтажек меня поразило практически полное отсутствие метала: для того, чтобы добыть заветные килограммы, мародёры не только выдрали всю проводку, но даже демонтировали лестничные пролёты, все ради арматуры, на которой они держались.

На улице нам встретилась женщина, у которой я поинтересовался, как давно и почему оставили дома. Местная жительница, представившаяся Ириной, сказала, что это произошло больше 20 лет назад после закрытия шахт.

«Я сама жила в этом доме, – показала она рукой на одну из пятиэтажек. – В 90-х, когда шахты закрылись, люди остались без работы, начали разъезжаться кто куда. Когда в домах не осталось почти никого, котельная перестала нас отапливать. Пропали вода и свет, и те, кто ещё остался, переехали в частные дома. Там можно было заниматься хозяйством и топить. Мы с мужем переехали, а эту квартиру так и бросили».

Жёлтые холмы

Когда машина свернула к покосившемуся от времени высокому деревянному забору, водитель притормозил и показал рукой в сторону нависающих над дорогой 15-метровых холмов:

«Тут, если радиации наглотаться не хочешь при ветре, лучше все окна закрыть и не дышать. Это отвал с урановой шахты. Когда ветер сильный, всё по округе разносит. В советское время современных технологий не было, просто так всё валили. А когда лет 10 назад японцы приезжали, приборы воткнули, замерили, сразу в машины прыгнули и по газам. Потому что фон высокий, а на нас всё это лет 30 летит».

Проехав ещё несколько метров, Анатолий обратил внимание на торчащие из-под породы остатки здания, по его словам, когда-то давно это была больница.

«У меня здесь отец перед армией комиссию проходил. Помню, меня пацаном к врачам водили, хорошая больница была, большая. А сейчас ни в Кварцитке, ни в Аксу больниц больше нет. Ближайшая только в Степногорске и Кокшетау. Но и там, чтобы попасть на приём, приходится сидеть в очередях, людей же много, все болеют. У кого на платную медицину денег нет – все там».

Водитель пошутил, что люди, живущие в прилегающим к отвалам посёлках из-за недостатка медицинской помощи «стараются не болеть».

Аксу

Посёлок Аксу расположен ближе всего к огромному карьеру. Место, где мы оказались, напоминало поле боя: разбитая дорога, руины деревенских домов, остатки мебели, кости животных, выкорчеванные с корнем деревья, переломанные детские игрушки, а также обрывки и целые мотки колючей проволоки были повсюду.

Чудом уцелели лишь два магазина, стоящие у дороги. Тот факт, что на заднем дворе одного из них ремонтировался чей-то списанный инкассаторский броневик, лишь добавляло этому месту своей постапокалиптичной атмосферы.

Как рассказала местная жительница Татьяна, той части поселка, куда я приехал, не существует уже около года. Все дома были выкуплены и демонтированы золотодобывающей компанией «Алтыналмас», которая занимается разработкой карьера. Около 90 жилых домов находились в непосредственной близости от взрывных работ.

По словам женщины, большая часть жителей, продав свои дома, перебрались в Степногорск и посёлок Кварцитка. Но из самого посёлка уехали далеко не все: часть жителей, чьи дома оказались за пределами санитарной зоны, остались и ждут своей очереди.

Добыча золота на расположенном вблизи посёлка карьере имени Котенко началась практически сразу после завершения работ по добыче урана. Первоначально разработкой занималась компания «Казах Алтын», однако около трёх лет назад месторождение было выкуплено, и на рудник зашла крупнейшая в Казахстане компания «Алтын». С 300 тысяч тон в год объёмы добычи золота возросли до 5 миллионов, а взрывные работы на предприятии ведутся три раза в неделю: каждый понедельник, среду и пятницу.

Чёрная дыра

Всего в паре-тройке километров от посёлка возвышаются останки одной из крупнейших урановых шахт региона. Некогда гордость Степногорска – шахта РУ-2 с глубиной ствола более 700 метров обеспечивала ураном весь Советский Союз. Как и СССР, она не пережила перестройки и распалась вслед за страной. Одна часть площадей оказалась продана, другая, как и многое на постсоветском пространстве, разрушена и распилена на металл.

По происшествии 30 лет некогда секретный объект превратился в бесформенную груду руин, таящую под собой смертельную опасность. Два внушительных шахтных ствола диаметром около 6-8 метров уходят на сотни метров вглубь и совершенно не видны с поверхности. После снятия охраны доступ к ним никто ограничивать не стали. И сегодня подход к РУ-2 открыт для всех, кому не лень, в том числе детей и животных.

«Лучше не знать, что там внизу лежит. Это же чёрная дыра. То, что туда ушло, уже не вернётся. Тут место и глубина такие, что, если упадешь, тебя даже искать не станут. Хоть сам прыгай, хоть машину толкай», – рассказал Андрей, один из жителей посёлка, вызвавшийся стать моим проводником.

По словам мужчины, в таком состоянии шахта находится последние 10–15 лет. И на сегодня представляет серьёзную опасность. Но так было не всегда.

«Несколько лет назад сюда приезжал инвестор из России. Даже слухи пошли, что её восстановят и будут запускать. А потом оказалось, что из-за того, что её не законсервировали, а тупо бросили, всё то, что там внизу – лифты, тросы, лестницы – просто сгнило. Теперь не то что работать, даже спуститься для осмотра вниз опасно. Дешевле новую где-то откопать».

Местный житель считает, что для того чтобы хотя бы немного сократить имеющиеся риски, зияющие шахтные стволы нужно хотя бы закрыть плитами.

По данным экологической экспертизы, проведённой Управлением природных ресурсов и регулирования природопользования Акмолинской области, ликвидация шахтных стволов РУ-2 была намечена ещё на 2021 год. Но сделано этого почему-то не было.

Чтобы выяснить будущую судьбу РУ-2, редакция Orda.kz направила запрос в управление МЧС по Акмолинской области.

Природный фон

На выходе с рудника мой проводник Андрей достал из багажника небольшой белый коробок с тремя кнопками и цифровым табло и с ухмылкой поинтересовался, интересен ли мне радиационный фон. Я утвердительно кивнул.

«Ну всё, залезай в машину. Это счётчик, я его в интернете купил, он, конечно, не сертифицирован, но общую картину покажет».

Выехав с территории шахты, мы направились в сторону Степногорской ТЭЦ, вдоль отвалов, достигающих 20 метровой высоты. Начали появляться жёлтые треугольники с надписью «Радиоактивно». По словам Андрея, уран в этих краях продолжает добываться, однако на смену шахтам и карьерам пришли новые технологии: метод подземного выщелачивания:

«Строят насосную станцию, пускают в землю трубы, а по ним раствор. Получается пульпа, и вот эту пульпу по трубам гонят на завод».

Говоря про тубы, собеседник указал за окно. По правую сторону дороги тянулся трубопровод.

«Видишь белый песок? Значит был порыв».

Мы остановились. Эколог вышел из машины и положил дозиметр на один из размывов, счётчик затрещал: цифры взлетели до уровня 2.11мЗв и тут же пошли на спад.

«У нас в регионе природный фон 0.18 миллизиверта, а тут превышение больше, чем в 10 раз, как после ядерной войны. И вдоль всего трубопровода таких разливов не один и не два. Пульпу постоянно прорывает, но почему-то контролирующих органов нет».

Проехав чуть дальше, мы остановились у большой кучи щебня на обочине дороги, обряд повторился. На этот раз спустя всего несколько секунд датчик замигал красным, треск счётчика сменился истошным пиканием, срывающимся на электронный визг, на табло высветились цифры 4.35 мЗв.

Удовлетвореный результатом Андрей поднял прибор. И указал на отпечтавшиеся на подъезде следы погрузчика.

«Вот она – полная свобода: подъезжай, бери радиоактивных отходов, сколько хочешь. Можешь на дом, на дорогу, ну или, если пожелаешь, набирай полные карманы. Можешь и друзьям отсыпать», – засмеялся мужчина.

По словам Андрея, главная проблема Степногорска заключается в бардаке и полном отсутствии контроля за деятельностью промышленных предприятий, работающих с опасным сырьём.

Автор: Никита Телиженко