«У нас даже передачи разворовывают»: рассказ о том, как устроена казахстанская психиатрия

Директора, занимающие должности по принципу кумовства, психиатры, купившие сертификаты доступа к клинической практике, устаревшие нейролептики, которые врачи назначают детям «на глаз», сомнительные опекуны, коррупция. Почему казахстанская психиатрия находится в застое, рассказал в интервью Orda.kz Сергей Молчанов — кандидат медицинских наук, врач-психиатр, руководитель группы участников национального превентивного механизма по Павлодарской области, член Координационного совета при Уполномоченном по правам человека.

«Наша психиатрия находится в застое»

Каково в целом состояние психиатрии в Казахстане сегодня? Вроде бы учреждения, как лечебные, так и социальные, неплохо финансируются государством. Но если судить по громким случаям — например, истории с ребёнком в лифте или делом врачей алматинского ЦПЗ — мы видим, что в системе есть множество серьёзных проблем.

— Меня не устраивает ситуация, которая сейчас сложилась в нашей психиатрии. Количество больных растёт, как и во всем мире, потому что время ускоряется: к людям предъявляются всё более высокие требования, не все выдерживают такой темп и ритм жизни. Общемировая тенденция такова, что врачи отходят от фармацевтического подхода лечения. Но не у нас. Наша психиатрия находится в застое. 
Уже давно надо развивать реабилитационные направления, чтобы люди, выходя из психиатрического учреждения, пережив там какие-то острые явления, уходили в систему реабилитации. В Казахстане реабилитации как таковой нет. Центры занятости предлагают людям с такими диагнозами только низкооплачиваемую работу — типа грузчик, уборщик. Но не будем забывать, что некоторые люди с психическими заболеваниями имеют высшее, а то и несколько высших образований. Естественно, их это не устраивает. И пособие у пациентов, у которых есть группа инвалидности, настолько мизерная, что у меня, психотерапевта, наворачиваются слёзы. 

Я учился в Германии и видел, какую реабилитацию там проходят люди с ментальными расстройствами. Там всё так выстроено, что они чувствуют себя комфортно в обществе: работают, приносят пользу государству в виде налоговых отчислений, а самое главное — они полноправные члены общества.

У нас таких примеров единицы. В Павлодаре есть клубный дом «Альрами», где небольшая команда активных людей пытается внедрить полноценную реабилитацию людей с психическими заболеваниями. Они прошли американскую аккредитацию. Главный критерий успеха — это трудоустройство человека с психическим заболеванием.

Про устаревшие нейролептики и как их «на глаз» назначают детям

Отдельно хочется поднять тему медикаментозных препаратов, применяемых в нашей психиатрии. Я давно пишу и говорю со всех доступных площадок: надо перестать пользоваться препаратами прошлого века, особенно такими, как аминазин, у которого огромный список побочных эффектов. В Евросоюзе он запрещён с 1996 года. Но мне отвечают: этот препарат числится в формуляре Великобритании, поэтому зря вы тут шум поднимаете. 

Про коррупцию в системе психиатрии

Поэтому я еще раз подчёркиваю: нашей психиатрии нужна серьёзная и масштабная модернизация. К сожалению, это, к тому же, очень коррумпированная сфера, где уже много-много лет на руководящие должности назначают по принципу кумовства. Меритократии в психиатрии как не было, так и нет.

Очевидно, что многие главврачи оказались на своих должностях не по заслугам, а благодаря связям — по назначению через покровителей, при участии акиматов или руководства психиатрической службы. Такие люди вполне довольны существующим положением дел. Финансирование у учреждений неплохое, пациенты — особые, и они, как правило, ни на что не жалуются. Многие из больных даже не осознают, что к ним применяют жестокое или унижающее достоинство обращение — особенно в хронических отделениях. Хотя и в острых отделениях подобное случается. У этих людей часто нет никого, кто мог бы их защитить, их легко ввести в заблуждение. Поэтому нынешняя ситуация устраивает тех, кто у руля.

Ещё возмущает, что в системе социальной защиты, под контролем которой находятся дома для людей с хроническими психическими расстройствами (центры, оказывающие специальные социальные услуги), нет строгих требований к людям, претендующим на должность директора. В итоге руководителями таких учреждений нередко становятся совершенно не подготовленные к этой работе люди — например, бывшие полицейские или юристы, не имеющие ни опыта, ни профильного образования.

В частности, вот у нас в селе Мичурино в Областном психоневрологическом центре оказания специальных социальных услуг очень долго был директором человек, который до этого заведовал складами где-то в Алматы. Каким-то образом он вдруг стал директором социального учреждения. Очень долго он занимал этот пост. Когда мы находили в Центре какие-то нарушения, он говорил, что у него есть родственник в управделами президента. «Поэтому вы со мной ничего не сделаете». И действительно, мы ничего не могли сделать, пока не появился региональный Уполномоченный по правам человека. Он помог разрешить эту возмутительную ситуацию. Директора сняли. Но мне известно, что сейчас этот человек занимает неплохую должность в сфере спорта для людей с особыми потребностями.

Очень часто у нас в директорах социальных учреждений нечистоплотные люди, для которых главное — бюджет. Они ничего не понимают ни в психологии, ни в психиатрии.

Про плохое питание в психиатрических учреждениях

Вы, наверное, заметили, что среди больных психическими заболеваниями практически нет полных. Потому что они всегда недоедают, их сильно обделяют в плане питания. Оно и так скудное во всех психиатрических госучреждениях. К тому же у многих больных нет родственников, которые бы им помогали. А до пациентов, у которых они есть, эта помощь часто не доходит. Когда у меня был проект по защите прав людей с ментальным нарушением здоровья, многие жаловались, что те передачи, которые им приносят, разворовывает персонал больниц. У меня есть видеозапись пациентки одной из больниц, я снимал её со спины, где она жаловалась, что сотрудники больницы забирают её питание.

Про опекунство и отсутствие прав у людей с ментальными расстройствами

Когда в суде разбирали дело «психиатров с Каблукова», которых обвинили в участии в ОПГ и махинациях с имуществом одиноких пациентов, выяснилось, что у многих больных, признанных недееспособными, были сомнительные опекуны. По закону, если у человека с ментальными нарушениями нет родных, его опекуном может быть директор психиатрического учреждения. Выходит, они могут распоряжаться имуществом подопечного?

— Во всём цивилизованном мире опекунство имеет градации. К тому же благоприятная реабилитационная среда помогает в том числе и опекунам. Им легче ухаживать за таким человеком, потому что очень много возможностей для оказания ему помощи. Права людей с ментальными нарушениями, например, в той же Германии надёжно защищены. Они даже могут подписывать какие-то юридические документы, но, скажем так, в зависимости от глубины и тяжести своего заболевания. Иногда терапевтическая бригада в лице юриста, психолога и соцработника через суд запрещает ему подписывать документы, которые могут нанести ему вред в пользу третьих лиц.

У нас очень часто опекунами становятся люди, которые сразу же стараются получить какую-то выгоду из этой ситуации. Поэтому у нас не редкость, когда больные теряют свое жильё и другие блага, которые им достались от родителей. То, что случилось с пациентами алматинского ЦПЗ, лишний раз подтверждает, кто у нас иногда попадает в разряд опекунов.

По поводу директоров учреждений. Центры психического здоровья — это стационары, где пациенты обычно находятся два-три месяца или меньше. А постоянными опекунами становятся в социальных учреждениях для людей с хроническими психическими заболеваниями, где они постоянно проживают. И вот там уже опекун у них у всех — директор этого учреждения. И там действительно ситуация очень сложная. Если опекаемый хочет написать жалобу, он не может этого сделать без разрешения своего опекуна. Опекун в этом случае вообще наделён сверхполномочиями, он в принципе решает судьбу подопечного. Естественно, там очень много нарушений.

Я не финансист, у меня нет опыта проверок таких учреждений, но уверен, что если хорошие проверяющие проведут качественный аудит в любом нашем социальном учреждении, то обязательно найдут там много интересного.

Пособия людей, проживающих в социальных учреждениях, частично депонируются (удерживаются в пользу учреждения), а частично уходят на их нужды. По заявлению опекаемого для него покупают какие-то вещи. При том что из бюджета идёт хорошее финансирование этих учреждений. Но когда туда заходишь, не видно, что у этих организаций хороший бюджет.

Вообще это сейчас самые закрытые учреждения в стране. Нередко сталкиваемся с тем, что туда не пускают экспертные группы национального превентивного механизма, у которого есть полномочия посещать с проверкой любые организации без предупреждения. В этом плане в пенитенциарное учреждение проще зайти, чем в какое-то учреждение психиатрического профиля.

Читайте также:

• Репортаж из психушки на Каблукова: образцовое учреждение или зловещее место?
• Ад под грифом «государственный»: что скрывают казахстанские тюрьмы, СИЗО и психбольницы
• «Не первый и не последний такой суд». Ставим точку в деле ОПГ с психушки на Каблукова и подводим итоги