Россия и Центральная Азия – как меняются отношения и элиты

Российский политолог Аркадий Дубнов дал интервью аналитической сети Центральной Азии (КААН). Эксперт рассуждает о том, как изменились региональные элиты, режимы и их отношения с Москвой за 30 лет с момента распада Советского Союза

Независимый политолог считает, что в регионе сложились устойчивые патрон-клиентские отношения. Это терминология идёт из Древнего Рима, где богатых и влиятельных называли – патронами, а их приближённых, зависимых от них, но в то же время тоже влиятельных личностей – клиентами. Следует добавить, что в наших центральноазиатских реалиях эти отношения часто происходят внутри семьи или клана, то есть между родственниками.

За 30 лет во всех странах ЦА, кроме Таджикистана, сменилась власть. Тем не менее говорить о свободе личности, слова в регионе преждевременно. По мнению Дубнова, на то есть несколько причин.

Политолог напоминает, что сейчас продолжается процесс распада Советской империи. При этом государства ЦА, в отличие от республик Балтии, не боролись на независимость, а получили её "на блюдечке с золотой каёмочкой". Назарбаев, по мнению Дубнова, до последнего тянул с подписанием декларации о независимости, поскольку надеялся получить пост главы правительства СССР, который ему предлагал Горбачёв.

"Пора уже прекращать строить какие-то иллюзии, что центральноазиатские республики могли ожидать, или продвинутая образованная часть их населения, интеллигенция, креативный класс, как принято говорить, могла рассчитывать, что развитие этих республик пойдет по какому-то демократическому пути. А с чего бы это?! Не было практически нигде никаких предпосылок для движения по такому пути", – говорит Дубнов.

В Казахстане было молодёжное движение, которое в 1986 году выступило против назначения Геннадия Колбина на пост главы республики, но у молодежи не было желания ни получить власть, ни управлять страной. Власть в Казахстане перешла от председателя Назарбаева к Назарбаеву президенту.

В Таджикистане была кровавая гражданская война, между "условно исламо-демократической оппозицией, и постсоветским Народным фронтом, который, естественно, поддерживался Россией". В результате страну возглавил Эмомали Рахмон, который правит с 1994 года до сих пор.

"Больше всего повезло Кыргызстану. Уже за год до этого, до распада, у власти оказался абсолютно непартийный руководитель Аскар Акаев, бывший президент Академии наук, который был десантирован во Фрунзе, теперь Бишкек, Горбачёвым. Обратите внимание, ни один из других руководителей стран ЦА не был напрямую спущен или назначен из Москвы. Там либо остались старые, либо они были плоть от плоти бывших номенклатурных представителей старой коммунистической иерархии", – считает независимый политолог.

Феодальное государство средневекового типа в итоге сложилось в Туркменистане. Где, даже несмотря на смену лидеров, строй остается очень жёстким, подавляющим любую критику и инакомыслие, а также блокируются соцсети. Существует это государство только благодаря огромным запасам природных ресурсов, газа в первую очередь.

Дубнов считает, что значительные изменения могут произойти только с приходом нового поколения к власти, которые не было крепко связано с Москвой и Советским Союзом.

Какие сейчас главные характеристики элит в Центральной Азии

"Они становятся не столько националистическими, сколько национальными. С этим связано стремление возродить самые главные атрибуты национального государства. Такие, как, например, язык. Это происходило во всех странах Центральной Азии: где-то более успешно, где-то менее, в зависимости от того, насколько общество было готово к этому".

Больше всего русский язык, по мнению Дубнова, сохраняет роль в Кыргызстане. Наиболее выразительная смена элит сейчас происходит в Казахстане. Не столько из-за возраста политиков, сколько из-за смены верхушки.

"Понимаете, да, вот и вся казахстанская элита. За эти 30 лет её можно было назвать назарбаевским кланом или назарбаевским олигархатом. А все, кто пытался выйти из этого круга, либо уничтожены, либо изгнаны".

В Таджикистане власть принадлежит точно так же семье Эмомали Рахмона и связанному с ним предпринимательству, "которое там не так уж сильно и развито в силу достаточной бедности страны". При этом сын президента, Рустам Эмомали, до сих пор не очень готов к управлению страной, построенной его отцом, хотя власть там планируют передать по наследству. Дочь Озода, управляющая аппаратом президента, на роль наследницы не годится в силу традиционных особенностей региона.

Самая плачевная ситуация в Туркменистане, где газ, а следовательно и зависимость многих стран от него, не дает им вмешиваться в существующий режим.

"Это традиционное феодальное общество, у которого на долгие годы никаких перспектив вырваться из этого порочного круга не будет. Потому что оно поддерживается внешним миром", – говорит Дубнов.

Россия последние 10 лет строит "русский мир" и рассматривает части бывшего Союза как свою собственность, что подтвердилось вторжением в Украину. У стран Центральной Азии – другие цели, поскольку они строят национальные государства.

"Чем характеризуется эта политика России? Тем, что она все более и более превращается в страну-изгоя, и последний год это показал, когда связи с Россией становятся токсичными для значительной части цивилизованного или технологизированного Запада. Что в этой ситуации остается странам Центральной Азии, которые имеют диаметрально направленное целеполагание, строя национальные государства и для которых видение этого русского мира абсолютно деструктивно, если не сказать, более опасно?", – считает эксперт.

При этом в стремлении сотрудничать с Западным технологичным миром, страны ЦА в чём-то сохраняют зависимость от России и не могут полностью порвать с ней отношения. Рядом ещё и Китай, который традиционно ещё больше пугает государства региона, чем северный сосед. При этом Москва сейчас переориентировала свою внешнюю политику на страны ЦА, в том числе с помощью пресловутого "газового союза", цель которого – экспортировать газ в Китай через ЦА, но при этом получить контроль над их газотранспортной системой. И, даже несмотря на нехватку природного газа, особенно в Узбекистане, Астана и Ташкент отказались от этого предложения – почувствовали очередной подвох и попытку втянуть себя в московскую орбиту. При этом Казахстан, у которого самая протяженная в мире сухопутная граница с Россией, чувствует особую опасность. И вот как политолог Дубнов оценивает риски.

"Я не могу, и никто не может гарантировать, что зреет в умах кремлевских властителей. Ведь одной из главных целей сегодняшней политики России, например, в Украине является, конечно, имперское содержимое. Но здесь ещё есть, конечно, очень болезненное отношение к Украине. Тот же Путин не может себе представить, что Украина перестанет быть частью большого славянского сообщества. Поэтому для него кажется органичным вернуть эту часть евразийской территории Европы. Что касается Казахстана, то по большему счёту в Кремле могут прекрасно себе представлять, что Россия может оставаться в нынешних границах, сохраняя территории северного Казахстана в составе Казахстана, при условии, что Казахстан будет вести себя более, чем лояльно, по отношению к интересам России".

Как изменился баланс сил из-за войны в Украине? Будут ли стремиться страны Центральной Азии ограничить отношения с Москвой и усилить региональную интеграцию.

"Сможет ли Центральная Азия устоять, создавая свои структуры, и оказаться действительно независимой от России? Я бы не спешил давать какие-то прогнозы. Повторяю. Очень многое будет зависеть от развития ситуации на полях военных событий в Украине. Поэтому сегодня на этом этапе рано определять какие-то черты и ориентиры будущего состояния отношений между Центральной Азией и Россией".

Для эксперта очевидна попытка России влезть во все региональные союзы и форматы в ЦА, чтобы не терять влияние в регионе.