Осуждённый Усиков: «Сижу вместо настоящих наркодилеров, один из которых — родственник следователя ДКНБ!»

Как отдельные сотрудники КНБ раскрывают преступления в сфере оборота наркотиков и психотропных препаратов, и каково живётся в заключении осуждённым барыгам, рассказывает Orda.kz.

Мы писали о взятках, которые, по словам осуждённого экс-адвоката, получили в 2018 году сотрудники алматинского ДКНБ за «нужное» ведение расследования по громкому делу о хищении средств пенсионного фонда. За 50 тыс. долларов следователь не стал вменять главному фигуранту тяжкую статью о создании и руководстве организованной преступной группировкой. А за 100 тыс. долларов его руководство пообещало прекратить уголовное дело «по реабилитирующим основаниям». По словам адвоката, комитетчики не сдержали слова, и его клиент получил 11 лет лишения свободы.

Писали мы также о VIP-камерах, которые организовали в 2019–2022 годах в алматинской тюрьме двое офицеров ДКНБ. Чтобы попасть в эти люкс-номера, арестанты должны были заплатить «входной билет» стоимостью от 500 тыс. до двух млн тенге. Деньги с них собирали доверенные лица комитетчиков из числа осуждённых. Главным «кассиром» был некий Куб, отбывавший наказание в следственном изоляторе ДУИС МВД за хранение оружия. 

История о «предпринимательской жилке» некоторых сотрудников департамента комитета нацбезопасности имеет продолжение. 

Мы нашли ещё одного героя, который привёл другие примеры мздоимства комитетчиков за развал различных уголовных дел. Размеры взяток начинаются от 15 тыс. долларов и заканчиваются 200 тыс. «зелёных». По его словам, посредником в переговорах подозреваемых и следователей выступал всё тот же осуждённый по прозвищу Куб. Он в 2018 году сидел в ведомственной тюрьме КНБ в ожидании суда по своему делу. Не слишком ли много совпадений?

Журналисты Orda.kz выслушали историю смельчака, отважившегося рассказать о неприглядной стороне работы некоторых следователей ДКНБ.

Дядя за племянника не в ответе?

Нашим спикером стал осуждённый Андрей Усиков 1985 года рождения. Он с 2019 года отбывает наказание в Зареченской колонии общего режима за незаконный сбыт психотропного вещества MDMA, более известного в наркоманских кругах как экстази. Усиков не признаёт вины и считает себя жертвой оговора и произвола комитетчиков. Он позвонил нам с тюремного таксофона и высказал всё, что у него накипело. 

 Как говорил Жеглов, все в лагерях сидят ни за что. Вы тоже считаете, что отбываете срок ни за что?

— Я не считаю, а точно знаю, что отбываю наказание вместо настоящей группы наркодилеров, состоящей из четверых человек. Это они занимались контрабандой запрещённых препаратов из Нидерландов, а не я. Ребята получали товар на «Казпочте» и затем сбывали его в Алматы. Ирония в том, что посылки с MDMA приходили на имя родственника старшего следователя ДКНБ Максима Щеглова (фамилия и имя изменены по этическим соображениям — прим. авт.). Я не помню, кем он ему приходился — племянником или ещё кем-то, но факт в том, что этот парень вместе с тремя подельниками должны были сесть по ч. 4 ст. 256 УК РК «Контрабанда наркотиков и психотропных веществ». Однако Щеглов, пользуясь своим служебным положением, увёл родственника и его подельников от ответственности. Он сфабриковал против меня и моего знакомого, Атабека Валиева, уголовное дело о сбыте психотропных препаратов общим весом 0,7 г. 

Интересная версия, только с трудом верится, что руководство ДКНБ позволило своему сотруднику расследовать дело, в котором подозреваемым проходит его родственник. Как же вышло, что его допустили к расследованию и он перевёл стрелки на вас?

— Так наше с Атабеком дело поначалу вели совсем другие, нижестоящие следователи. Щеглов позже присоединился, когда его коллеги приостановили расследование уголовного дела в отношении его родственника и его дружков-мажоров. Замечу, что дело мажоров насчитывало пять томов, в которых фигурировали 125 граммов запрещённых препаратов. Щеглов вывел их из поля зрения КНБ, а на освободившееся место подозреваемых поставил нас с Атабеком. Представляете себе: следственно-оперативная группа ДКНБ семь месяцев вела наше дело по сбыту 0,7 граммов экстази! 

Вы часом не баловались запрещёнными препаратами? Можете объяснить, почему именно вы и Валиев стали объектами разработки комитетчиков?

— Не буду скрывать, раньше я вёл разгульный образ жизни и периодически употреблял экстази, потому что был разведён и хорошо зарабатывал. 5 мая 2018 года я отдыхал в любимом увеселительном заведении. Встретил там Атабека. Он купил шесть таблеток экстази и половину отдал мне. Одну я сам выпил, две другие предложил подружкам, которых встретил в заведении. Они тоже проглотили их, и мы неплохо провели время втроём. А через три недели, когда я забыл об этой вечеринке, меня на улице задержали комитетчики. 

Вас что, задержали за употребление одной таблетки экстази? Это же не сбыт психотропных препаратов в особо крупном размере, как написано в вашем приговоре от 12 ноября 2018 года?

— Всё намного прозаичнее. Меня задержали после того, как один из четверых мажоров, которых отмазал Щеглов, указал на меня как на своего покупателя. Как выяснится позже, пятого мая 2018 года агент оперативников из управления «Е» ДКНБ по имени Николай спровоцировал Атабека. Он предложил ему работу барменом в ночном клубе, попросив взамен найти ему экстази. Атабек нашёл таблетки, а он проследил, кто купил половину из них. 

В приговоре не указано, какую незаконную прибыль вы получили за свою контрабандную деятельность. Почему так вышло, ведь в делах такого рода всегда фигурируют деньги?

— Следствие вообще не установило, где и как я приобретал экстази и каким образом распространял их. В приговоре так и написано: «Несмотря на то, что сбыт психотропных веществ осуществил Валиев, подсудимый Усиков обязан нести уголовную ответственность наряду с ним. Судом бесспорно установлено, что между ними имел место предварительный сговор и они действовали согласно предварительно разработанному между собой плану». Подождите, о каком о разработанном плане идёт речь, если мы с Атабеком были едва знакомы? Он обращался ко мне не иначе как «дядя». Даже агент Николай дал в суде показания, что никогда не слышал обо мне ранее, и что я не сбывал экстази. 

А вам до ареста вообще хватало денег на жизнь? Чем вы занимались?

— Я был четвёртым лицом алматинского филиала российского «Сбербанка». Руководил отделом технической поддержки департамента розничного бизнеса, получал приличную зарплату и ежеквартальные бонусы за выполненный план. Кроме того, имел свой автосервис Tuning Trade Auto Service и занимался импортом автомобилей с канадского аукциона «Манхейм». Поверьте, я бы не стал разменивать свою успешную банковскую карьеру на криминал. Ещё раз говорю: я иногда покупал экстази для личного употребления, но никогда не продавал его. 

Когда вам стало известно, что в криминальной истории замешаны четверо мажоров, включая родственника следователя Щеглова?

— Я узнал об этом, когда знакомился с материалами уголовного дела. Комитетчики вели дело мажоров с ноября 2017 года по март 2018 года. Видимо, весной к ним поступила команда вывести из орбиты уголовного преследования мажоров, поэтому они приостановили расследование и стали раздумывать, как бы их спасти. Ошибкой комитетчиков было то, что они забыли выделить дело настоящих наркодилеров в отдельное производство, поэтому я получил к нему доступ. Я узнал, что мажоры получили пятикилограммовую посылку из Голландии, и один из них спрятал её в своём гараже. Потом кто-то успел предупредить его о предстоящем задержании, и он позвонил жене и попросил избавиться от опасного вещдока. Она выкинула посылку в речку Большая Алматинка. Когда опера прибыли на место, большая часть содержимого посылки уже растворилась в воде. Они отправили остатки на экспертизу, которая подтвердила, что это были психотропные препараты иностранного производства. 

Получается, комитетчики связали изъятые у Валиева три таблетки с той партией экстази, что они нашли в речке?

— Верно. Они преподнесли всё так, будто бы мы с Атабеком получили эту посылку из Голландии и затем распространяли экстази в ночных клубах Алматы. При этом они так торопились, что совершили кучу грубых ошибок, подтасовывая факты. К примеру, в протоколе изъятия найденной в речке партии запрещённых препаратов указано, что это были таблетки бежевого цвета. Я в клубе проглотил таблетки оранжевого цвета, а на экспертизу были отправлены почему-то таблетки розового цвета. Мой адвокат обращал внимание суда на эти расхождения данных, но суд пропускал мимо ушей все его аргументы. 

На каком этапе следствия вам поступило предложение закрыть дело за взятку? От кого оно исходило и сколько нужно было платить?

— Когда я сидел в следственном изоляторе ДКНБ, то к нам в камеру подсадили человечка по прозвищу Куб. Мы с ним разговорились, и он пообещал мне за 40 тыс. долларов решить вопрос с закрытием уголовного дела. Его следователь Адильбек (имя изменено по этическим соображениям — прим. авт.) вызвал меня в свой кабинет, где прямым текстом предложил решить проблему за наличку. Сначала он дал мне свой ноутбук, чтобы я по Скайпу пообщался со своими родными. А затем указал на допущенные Щегловым грубые процессуальные нарушения моих прав, которые могли быть основанием для прекращения дела. Я поверил Адильбеку и сказал, что готов заплатить на свою свободу. Но сразу предупредил, что отдам деньги в два транша. Первые 20 тыс. долларов выплачу сразу, вторую половину — после закрытия дела. 

Какие грубые нарушения допустили следователи по вашему делу?

— Их было несколько. Напомню, 14 марта 2018 года расследование по делу четверых мажоров было приостановлено. Поэтому ни один следователь в этот период не имел права вынести постановление о проведении контрольной закупки экстази у Валиева. Однако первый следователь по моему делу, Талгат (имя изменено по этическим соображениям — прим. авт.), не только дал поручение операм спровоцировать Валиева 5 мая, но ещё и возобновил расследование дела 9 мая. Главным нарушением комитетчиков было то, что они проводили контрольную закупку экстази без средств аудио- и видеофиксации и понятых. Вы же знаете, что когда наркокурьеров задерживают с поличным, то всегда этот процесс снимают на камеру в присутствии понятых. Однако в моём случае ничего такого не было!

Куб не просил у вас денег за свои посреднические услуги?

— Нет, не просил. Он в то время раскручивал двух других сокамерников на сотрудничество со следствием. Один из них по секрету признался потом мне, что заплатил 15 тыс. долларов за сокращение срока по своему уголовному делу. Другому свобода досталась намного дороже, что-то в районе 200 тыс. долларов. За эти деньги следаки вроде бы закрыли его дело о контрабанде золотой руды в Китай. 

Вы отдали деньги за развал своего дела?

— Мои мама с сестрой привезли в конверте 20 тыс. долларов, а Куб передал их своему следователю Адильбеку. После этого и сокамерники хорошо стали относиться ко мне, и мой следователь разрешил устраивать свидания с родными в своём кабинете. 22 сентября 2018 года я неплохо отметил свой 33-й день рождения. Однако комитетчики по итогу не закрыли моё дело с формулировкой «за отсутствием состава преступления». Я думаю, они так поступили не потому, что я не донёс им оставшуюся часть денег, а просто так, из вредности. Я получил в 2018 году по приговору суда 11 лет лишения свободы, Атабек —10. Мы вместе отбываем наказание в Учреждении № 57 ДУИС по Алматинской области.

Почему вам не удалось опротестовать обвинительный приговор в апелляционной инстанции, раз в уголовном деле было, с ваших слов, столько нестыковок и противоречий?

— Я полагаю, это связано с тем, что в те годы КНБ был могущественным и всесильным ведомством, поэтому никто из правоохранителей, включая судей, не хотел портить отношения с ним. Это сейчас бывший начальник алматинского ДКНБ Мажилов и его шеф, экс-глава КНБ Масимов, сидят за Кантарские события, а в 2018 году они были уважаемыми и неприкосновенными персонами. Мои адвокаты указывали везде, что комитетчики не проводили со мной следственных действий и что я отказывался признавать вину в предъявленных обвинениях. Но суд, прокуратура, Антикор и департамент собственной безопасности КНБ не обращали внимание на их доводы. Нас с Атабеком представили как опасных наркодилеров, которых необходимо на долгие годы изолировать от общества. Поэтому судьи строго наказали нас.

А вы писали заявление в Антикор на следователей-взяточников или не пытались через друзей потребовать у Куба возврата 20 тыс. долларов за то, что он не выполнил своего обещания?

— Моя мама писала заявления на следователей ДКНБ. По ним дважды проводились расследования. Первое проводилось зимой 2019–2020 года. Тогда сотрудники департамента собственной безопасности КНБ взяли у меня, моей мамы и сестры показания на полиграфе, после чего дали понять, что доллары нам никто не вернёт. Но Антикор закрыл дело о взятке за недостаточностью доказательств... Что касается Куба, то он в 2020 году, как раз во время расследования ДСБ КНБ, вернул моей сестре аж три тысячи долларов. Позже он позвонили и обещал со временем отдать оставшиеся 17 тысяч баксов, но потом пропал. 

Как Генпрокуратура реагировала на ваши жалобы?

— Собственно говоря, никак. Гособвинитель по нашему делу Дастан Мырзагали работает сейчас в службе по надзору за законностью вынесенных приговоров Генпрокуратуры. Все мои протесты и жалобы попадают к нему на стол. Летом 2023 года я был на онлайн-приёме замначальника второй службы Генпрокуратуры Дубаевой. Она выслушала меня, сказала, что следователи допустили много грубейших нарушений в моём деле и обещала разобраться во всём. Однако через 12 дней ограничилась ответом-отпиской, даже не истребовав моё уголовное дело. Видимо, и в главном надзорном ведомстве страны не хотят ворошить прошлое, в котором есть мажоры и родственники комитетчиков. 

Ваши родные обращались с жалобами в различные инстанции, чтобы помочь вам?

— Да, они стучались во все двери. Мама даже записала видеообращение к президенту Токаеву и выложила его в соцсетях. Реакции не было. Если не сложно, продублируйте его, пожалуйста, на своём сайте.

Обман со всех сторон

Мы пообщались со старшей сестрой Андрея, Ларисой Горняковой, чтобы услышать её версию злоключений брата.

Андрей обмолвился, что вы обращались в СМИ за поддержкой. Почему журналисты отказались освещать его историю?

— Я обращалась к известному телеведущему, автору воскресной аналитической программы, выходящей на популярном канале. Но он потребовал гонорар в размере трёх миллионов тенге за размещение сюжета в эфире, и мы отказались. Потом звонили другому журналисту- расследователю, но он, узнав, что дело Андрея вели комитетчики, отказался писать статью. Больше мы не предпринимали попыток связаться со СМИ.

 Лариса, а почему вы или ваша мама не были общественными защитниками Андрея?

— Потому что комитетчики ввели меня в заблуждение. После задержания Андрея они допросили меня в здании ДКНБ, не предупредив, что эта процедура автоматически лишает меня возможности защищать брата. Я не знала об этом и сто раз потом пожалела, что не проконсультировалась с адвокатом, иначе бы потом не совершила ошибку. Кстати, маму тоже не назначили общественным защитником Андрея. 

Вы верите в невиновность младшего брата?

— Конечно же, верю! Его задержали 26 мая 2018 года на моих глазах. Мы тогда вчетвером — я, мой сын, Андрей и его подружка — занимались велопробегом на стадионе «Алматы Арена». Сначала к нам подъехал патрульный экипаж полиции, чтобы, мол, проверить поступившую к ним информацию о краже автомагнитолы с его автомобиля. Как только Андрей отошёл с полицейскими, как тут же появились комитетчики. Они обыскали его и машину, позже обыскали наш дом, но так и не нашли наркотиков и психотропных препаратов. Андрей никогда не занимался покупкой, продажей и хранением запрещённых веществ!

Ваш брат рассказывал, что когда комитетчики ничего не обнаружили в салоне его авто, то он на радости ляпнул им, что через 72 часа они освободят его и не будут возбуждать против него уголовное дело. Тогда следователь по имени Талгат пообещал, что добьётся для него 11-летнего срока заключения. В ноябре 2018 года суд действительно приговорил Андрея к 11 годам лишения свободы. Вас тогда не насторожило это совпадение, точнее, пророческий дар комитетчика угадывать решение суда?

— Я тоже слышала, как следователь грозился упечь Андрея на 11 лет. Поэтому когда брата осудили на такой срок, поняла, что суд изначально был на стороне комитетчиков.

Вы читали материалы его уголовного дела?

— Да, читала. Так я узнала о существовании четверых других подозреваемых. Одного из них я видела на следствии и читала его посты в инстаграме. Знаю, что двое ушли от уголовной ответственности — они сейчас на свободе. Я убеждена, что Андрей ни в чём не виновен — его подставили комитетчики, чтобы вывести из-под удара тех четверых мажоров.

Можете подробнее рассказать, как вы нашли деньги для взятки следователю, и как Куб вернул вам три тысячи долларов?

— Нас торопили со сбором денег, поэтому моя тётя срочно заложила свою квартиру, которую она сдавала в аренду, знакомым за 8,5 млн тенге. Деньги они отдала маме, а та следователю. Когда Андрея не удалось вызволить, кредиторы стали трясти мою тётю. Ей пришлось продать квартиру и вернуть им 20 тысяч баксов. Чтобы рассчитаться с ней, мы продали свой большой дом, а себе купили маленький, в посёлке Боралдай Алматинской области. Что касается Куба, то он вернул мне при личной встрече три тысячи долларов в 2020 году. Моя дочка тайком снимала весь процесс передачи денег. Когда потом сотрудники ДСБ КНБ проводили служебное расследование по взятке следователей, мы отдали им запись. Но они сказали, что она оказалась бракованной, а  их технические сотрудники не смогли восстановить её.

Андрей говорил, что он неплохо зарабатывал в банке, и у него был свой автобизнес. Почему же вам пришлось закладывать квартиру тёти, чтобы найти 20 тысяч долларов?

— Так я же говорю, что деньги понадобились срочно. У нас с мамой не было таких накоплений, а всё, что было у Андрея, ушло на оплату гонораров его адвокатов. Занимать у его друзей и коллег мы не могли, так как многие из них, узнав, что он задержан комитетчиками, ушли в тень. 

После передачи денег следователю вы почувствовали изменения в его отношении к Андрею или к вам?

— Да, почувствовала. В отличие от родственников других подсудимых, нам не приходилось записываться в очередь, чтобы сотрудники СИЗО приняли передачу и разрешили встречаться с Андреем. Мы с мамой звонили следователю, затем поднимались к нему на третий этаж, в кабинет, и к нам сразу же приводили Андрея. А до этого у нас были проблемы с передачами и свиданиями. 

Почему же вы так слепо доверяли следователям и не записывали ваши переговоры на диктофон, чтобы было что предъявлять им потом?

— Мы никогда не сталкивались с уголовным преследованием, поэтому растерялись и не знали, что делать. Следователи постоянно менялись, и каждый новый кормил нас «завтраками». Нам ничего не оставалось, как верить им на слово. Когда они получили деньги, то просили подождать неделю, чтобы закрыть дело за отсутствием вины Андрея. Когда дело поступило в суд, обещали, что похлопочут у судьи, чтобы он выпустил Андрея из зала суда. В итоге брату дали 11 лет. Я в панике стала звонить одному из них, тот меня успокоил. Сказал, что нужно подождать решения апелляционной инстанции, чтобы красиво поставить точку в деле. А потом следак перестал поднимать трубку. Алматинский горсуд отказал в пересмотре приговора суда первой инстанции. Кассационная инстанция Верховного суда вообще не стала рассматривать нашу жалобу. 

Андрей сказал, что когда он прибыл в колонию в 2019 году, то его сильно избили. Почему вы с мамой не подняли шум?

— Потому что он просил нас. Сказал, сам со всем разберётся. 

Кто к нему ездит на свидания?

— Я, мама и жена Андрея, Юлианна. Мама ездит к нему каждые три месяца на краткосрочные свидания, а невестка на длительные. Я была на свидании этой зимой и скоро собираюсь приехать на его день рождения. Мы любим Андрея и всегда будем поддерживать его во всём!

От редакции

В следующем выпуске мы расскажем, как в 2019 году встретили осуждённого Усикова в лагере (наркодилеров в тюрьмах, как известно, недолюбливают — прим. авт.), и как он сейчас борется с коррупцией и произволом в уголовно-исполнительной и судебно-правоохранительной системе Алматинской области. 

Читайте также:

• Кому, за что и сколько «заносят» адвокаты. Сенсационные откровения осуждённого юриста Блока
• Зона улучшенного содержания-2, или Как ДКНБ крышевал преступников