«Один момент сгоряча — и сколько лет за решёткой»: адвокат Меирман Шекеев о деле Шерзата Полата

Осенью 2024 года в Талгаре был убит 16-летний Шерзат Полат. Судебный процесс по этому делу вызвал широкий общественный резонанс. Чем запомнилось открытое заседание в Талдыкоргане, которое обсуждали в течение двух месяцев? Почему Каржаубай Нурымов решил передать деньги, полученные по гражданскому иску, на благотворительность? И какие ещё вопросы остались без ответа? Orda.kz взяла интервью у адвоката Меирмана Шекеева. 

Когда огласили приговор, родственники осуждённых выразили своё несогласие и устроили протест. Осуждённые чуть не разбили стекло и подняли шум. 

Сестра потерпевшего Каржаубая Нурымова, Перизат, после суда заявила, что в целом они удовлетворены приговором. Однако защита во главе с правозащитником Айтымом Амангельды открыто заявила, что виновными следует считать тех, кто проходил по статьям за хулиганство отдельно, а не по обвинению в групповом преступном умысле, который изначально должен был им предъявляться. 

Мы спросили у адвоката Меирмана Шекеева, который взялся за дело всего за 10 дней до начала суда, насколько он согласен с вынесенным приговором. 

— В целом мы согласны с приговором суда. Однако у нас есть несогласие с некоторыми частями наказания, назначенного Каржаубаю Нуркиясу Ильясову. Возможно, по этому поводу мы подадим апелляцию. Что же касается остальных осуждённых, то мы можем сказать, что полностью согласны с частями приговора, касающимися их. 

В социальных сетях пишут, что осуждённые могут выйти на свободу раньше срока. Например, что девять месяцев, проведённых в следственном изоляторе, считаются за полтора дня за каждый, а также что после отбытия двух третей срока возможно условно-досрочное освобождение, что в итоге уменьшит срок наказания. Что вы можете сказать по этому поводу? 

— Это неправда. Во-первых, это особо тяжкое преступление и осуждённый должен отбыть не менее двух третей срока. Во-вторых, не стоит забывать, что суд частично удовлетворил гражданский иск на общую сумму 120 миллионов тенге. Каржаубай, в свою очередь, не хотел получить с них ни копейки. Но наша цель — чтобы они не вышли досрочно, как по условному сроку. Сейчас Абзал Шынасыл должен 60 миллионов тенге и не может выйти, пока полностью не возместит ущерб потерпевшим. Кроме того, при условно-досрочном освобождении обязательно проходит отдельное судебное заседание, на котором присутствует потерпевшая сторона, и её мнение обязательно учитывается. Поэтому я не думаю, что скоро кто-то выйдет на свободу по закону. Что касается тех, кто осуждён по статье о хулиганстве, я требовал о гражданском иске, чтобы каждый внёс свой вклад. То есть все они связаны между собой — если кто-то будет платить отдельно, он не сможет подать заявление на условно-досрочное освобождение. К тому же, учитывая резонансность этого дела, я не думаю, что их легко отпустят на свободу. 

Ещё хочу добавить: когда мы с Каржаубаем изначально обсуждали гражданский иск, он сказал мне, что не хочет брать с преступников ни копейки. Однако я объяснил ему, зачем это нужно с юридической точки зрения. Каржаубай сказал, что в будущем, если эти деньги поступят, он намерен направить их на благотворительность. 

Вернёмся к дню оглашения приговора. Да, мы знали, что осуждённые будут недовольны решением суда. Но никто не ожидал такой реакции. Подсудимые угрожали вам жестами и словами, пытались разбить окно и бросались в вашу сторону. Что вы в тот момент почувствовали? 

— В тот день по пути в Талдыкорган я разговаривал с коллегой Багдагуль Ажигалиевой. Честно говоря, мы переживали. Ведь на предварительных слушаниях и в последних словах подсудимые просили прощения и выражали сожаление. Конечно, мы старались сохранять спокойствие, но мы тоже люди. Однако когда огласили приговор, мы увидели их настоящие лица. Когда они бросились в нашу сторону, стекло чуть не вылетело наружу. Багдагуль, стоявшая рядом, не могла скрыть, что у неё дрожали руки и ноги. Несмотря на большое количество охраны и зрителей, они всё равно угрожали нам. Значит, в ночь происшествия они вели себя так же. Видя их поведение в зале суда, честно говоря, ощутили как с плеч упал груз — мы увидели настоящих преступников. 

В ходе судебного процесса ваша тактика, которая особенно запомнилась публике, — использование записи с видеорегистратора автомобиля. Планировали ли вы изначально представить эту запись после допроса подсудимых и свидетелей? Ведь именно эта видеозапись опровергла противоречивые показания свидетелей и подсудимых и раскрыла правду. 

— Я выстраиваю стратегию для каждого дела. Стараюсь оставлять ключевые доказательства на финал. Вначале задавал вопросы, давал им возможность признаться. Обвинение, как правило, представляет доказательства первым. Мы следили за процессом, надеясь, что они сами предоставят этот диск. Но они его проигнорировали. Тогда мы обрадовались. В конце мы сами представили запись с видеорегистратора и опубликовали её расшифровку. Там много нецензурной лексики и оскорблений. Когда мы опубликовали запись, эффект был словно взрыв бомбы. Ведь в ней чётко видно, кто что делал, кто как говорил и в каком был состоянии — всё как на ладони. Мы доказали, что никто не находился в состоянии шока. После публикации записи я зачитал ходатайство, касающееся двух свидетельниц. Суд, по моему мнению, больше не имел сомнений. Позже по делу свидетелей было вынесено отдельное постановление. 

Один из самых острых вопросов касался именно Даны Жаксыкелди и Эльмиры Нурбековой. В суде Абзал Шынасыл сказал, что Дана помогала ему мыть нож. Это подтвердила и сама Жаксыкелди в своём ответе. Почему же, если обе они признали, что мыли орудие преступления, Дана выступила в суде в качестве свидетеля? Не считаете ли вы это проявлением халатности следствия? 

— Честно говоря, этот вопрос с самого начала нас волновал. У нас есть предположения, но без точных доказательств трудно говорить однозначно. Сначала действия всех рассматривались по статье 99, части 2. Позже Казыкенов и Розбакиев также были привлечены к ответственности как свидетели с правом защиты. Однако впоследствии они стали простыми свидетелями. Что касается совершеннолетнего Думана Ыскака, его действия квалифицировали как «игру ребёнка», потому что он сидел в отдельной машине. А эти четверо находились в одной машине на протяжении всего инцидента, обсуждали преступление и знали всё, что происходило. Я считаю, это проявление халатности следствия. Что касается Эльмиры Нурбековой, она в суде настаивала, что не понимает казахский язык. Однако на записи с видеорегистратора ясно видно, что она прекрасно говорит по-казахски, не находилась в состоянии шока и подробно рассказывает о случившемся, как по нотам. 

Осуждённые так и не признали вину. Вы в одном из своих высказываний сказали, что если бы они признали свои преступления, им, возможно, назначили бы более мягкое наказание. Сколько лет, по крайней мере, могли бы скинуть? 

— В соответствии со статьями 53 и 54 Уголовного кодекса существуют обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Признание вины и сотрудничество со следствием относятся к смягчающим обстоятельствам. Суд учитывает искреннее раскаяние и признание и может снизить наказание. В конечном итоге это решает суд. По моему мнению, если бы они признали вину, им могли бы сократить срок на два-три года. 

У многих есть вопрос: кто именно привёз оружие на место происшествия? По версии следствия, его принёс неизвестный человек. Однако в ходе суда так и не было точно установлено, кто это сделал. Останется ли этот вопрос без ответа? 

— Сейчас опубликована лишь резолютивная часть решения суда. Когда выйдет полный текст, возможно, там дадут правовую оценку и по этому вопросу. Но суд может ограничиться версией следствия — что оружие принёс неизвестный человек. В ходе процесса точно не установили, кому принадлежало оружие. Да, большинство обвиняемых указывали на Нурганата Гаепбаевa. Но не стоит забывать, что они сами осуждены. По моему мнению, кто именно принёс оружие, не столь важно, ведь от него никто не пострадал. К тому же оно не было главным объектом преступления. 

Вы, наверное, слышали, что в день оглашения приговора и после него сторона осуждённых начала обвинять Каржаубая Нурымова в том, что именно он якобы спровоцировал конфликт и подстрекал к драке. Более того, родственники осуждённых обратились к президенту и генеральному прокурору с требованием проверить действия Каржаубая. Что вы думаете по этому поводу? 

— В тиктоке есть пользователь с ником «доктор» — Бауыржан Абдырахман, который ещё во время суда распространял ложные обвинения против Каржаубая. Мы следили за этим. Да, в ту ночь Каржаубай взял с собой нож — этого никто не отрицает. Но он не нападал и никого не ударял этим ножом. Он использовал его исключительно в целях самообороны. Мы спросили осуждённых: «Кто пострадал от ножа Каржаубая?» Никто не подтвердил причинения вреда. Более того, если к тебе пришла группа людей, ты вправе защищаться даже с помощью оружия. Ведь он защищал свою территорию. Если взглянуть здраво, молодые люди приехали на чужую территорию, а Каржаубай просто защищался. Сейчас же, когда нечего больше сказать, именно его пытаются сделать виноватым. 

Планируется ли сбор средств на восстановление сгоревшего дома Каржаубая? Как сейчас продвигается расследование по факту пожара? Кроме того, появилась информация, что акимат Енбекшиказахского района не будет предоставлять жильё. Кто же в итоге займётся строительством дома? 

— Это дело мы решили отложить на потом. Изначально расследование по факту пожара было приостановлено, затем возобновлено. Сейчас продолжается следствие по дому. Кроме того, мы обратились в правоохранительные органы с просьбой запросить у российских спутников информацию о людях, которые находились вблизи дома в момент пожара. Недавно я разговаривал со следователем — пока никаких сведений нет. Что касается жилья, я тоже слышал, что акимат собирается выделить дом, но пока дом не построен. Что касается позиции Каржаубая, то он не преследует цель собрать деньги. Он лишь ищет справедливость. Семья Каржаубая действительно инициировала сбор средств на восстановление дома, но он пока не дал согласие на это. К слову, сначала Айтым Амангельди говорил, что меценаты помогут и предоставят жильё. Позже я узнал, что в пригороде Астаны предложили 44 квадратных метра. Но туда переезжать неудобно, и с семьёй на такой площади будет тесно. 

На каком этапе находится дело Нурганата Гаепбаева? 

— По этому делу тоже было приостановление, затем следствие возобновилось. Сейчас сложно что-то прогнозировать. По поводу смерти Нурганата я обращался к Абзалу Куспану, чтобы через спутниковые данные из России выяснить, кто находился рядом в момент смерти. Следствие по этому делу продолжается, и можно сказать, что оно ещё в активной фазе. 

Что касается Каржаубая Нұрымова, когда умер его младший брат, он на похоронах в Талгаре призвал людей выйти на митинг, устроил беспорядки и повредил автомобиль полицейского, за что отбывал 15 суток административного ареста. Будет ли по этому делу судебное заседание? Почему расследованием занимается Антикор? 

— Да, Каржаубай был привлечён к административной ответственности и отбывал 15 суток. Кроме того, было возбуждено уголовное дело по статье о преднамеренном уничтожении чужого имущества. Последний раз, когда я уточнял, мне сообщили, что это дело передано в Антикор. Это связано с тем, что повреждённое имущество принадлежало полиции, и есть опасения, что полиция могла бы искажать ход дела, поэтому его передали другому ведомству. Текущий статус дела мне точно неизвестен, так как все мои усилия были сосредоточены на деле Шерзата. 

Насколько, по вашему мнению, этот открытый процесс стал уроком для общества? 

— Я полностью согласен, что этот суд стал уроком для страны. Сегодня наши граждане утратили доверие. Многие не понимают, что нужно учиться на ошибках других и избегать подобных ситуаций. Например, молодые люди, уехавшие работать в Таиланд, попали в рабство. Они видели такие случаи в соцсетях и на ТВ, но думали, что это шоу, и сами оказались в похожих обстоятельствах. Дело Шерзата — это реальная жизнь. Недавно одна женщина сказала, что показывала этот процесс своему ребёнку, чтобы тот получил урок, и смотрела заседания два месяца подряд. 

У нас же наоборот: если происходит драка, то люди просто обходят стороной, чтобы не вмешиваться. Потому что так и воспитывают — если видишь драку, не лезь. Конечно, это неправильно. 
Во-вторых, мы увидели, как из-за пустяковой бутылки пива, из-за гордыни и эго люди оказываются в очень серьёзных проблемах. Один момент сгоряча — дважды пнуть человека — и сколько лет за решёткой. Думаю, это стало уроком для многих. 

В-третьих, что делают подростки ночью? Родители не следят, и вот — Думан Ыскак, который только что окончил школу и собирался шагнуть во взрослую жизнь, оказался за решёткой. 

И родители, и дети должны извлечь урок из этого суда. Вы же видели, как родители осуждённых громко кричали и плакали. Поэтому важно правильно воспитывать детей. Не надо усугублять ситуацию, а потом жаловаться, когда уже всё случилось — может быть слишком поздно.

Честно говоря, до сих пор не понимаю одного. Я тоже был молодым. Да, существует понятие «уличного закона». Но даже бандиты из 90-х не собирались толпой бить ребёнка, который лежит на земле, особенно если рядом стоит мама и кричит... В любом случае, нападать толпой на маленького ребёнка — это просто немыслимо. 

Автор: Перизат Жарылқасын

Читайте также:

• Таксисты Петропавловска объявляют семидневный траур
• Муратхану Токмади снова отказались смягчать наказание
• «Миллионы девушек мечтают о такой жизни». Экс-дипломата Сакена Мамаша начали судить за истязания жены