Мафия, вандалы и вредительство – как журналист из Талдыкоргана порядок на кладбищах наводила

Каждому из нас приходилось хоронить родных. Это трудная и ответственная обязанность живых перед покинувшими этот мир родственниками, друзьями, близкими. Люди посещают кладбища по особым датам или в поминальные дни. Но задумывался ли кто-то из нас, как содержатся кладбища? Кто охраняет «тихие деревни» и кому мы обязаны чистотой и порядком в этих местах? Журналист, общественник и гражданский активист из Талдыкоргана Сандугаш Дуйсенова рассказала Orda.kz, как она наводила порядок на местных погостах. История получилась серьёзной и печальной. Мы даём её рассказ от первого лица.

Сандугаш Дуйсенова:

С чего всё началось

Однажды у дверей моего корпункта появился человек. Представился Виктором Ивановым. Сказал, что хочет обсудить одну очень щепетильную тему. Подала стул, он присел. Долго молчал. Потом выдавил из себя:

"В народе говорят: по тому, как относятся к умершим, в каком состоянии находятся их погосты, можно судить о людях, проживающих рядом. Чтобы жить в мире с собой и не предать память о предках забвению, надо начать наводить порядок на кладбищах. Для начала нам бы убрать могилки героев Великой Отечественной войны, они в таком плачевном состоянии, что мне стыдно перед ними. Ведь при жизни мы ими гордились, ставили в пример, подражали им, на их подвигах выросло не одно поколение. У многих родственники умерли, уехали, за ними некому ухаживать".

Слова аксакала сильно тронули меня. Уже на следующий день под его началом я собрала единомышленников, своих активистов, друзей, и мы начали работу. Сначала убрали мусор на могилках талдыкорганских героев и участников Великой Отечественной войны, потом перебрались к «панфиловцам» в Балпык би (Кировск), затем – в Текели, потом – в Уштобе, Сарыозек.

Это дело мы превратили в ежегодную акцию «Поможем акиму». Безвозмездно убирали весь мусор, приводили в порядок оградки, то есть сделали всё, чтобы могилы наших участников Великой Отечественной войны, Героев Советского Союза были ухожены и прибраны. Виктор Иванов светился от счастья, а мы, хоть и падали от усталости, но радовались тому, что хоть какую-то пользу принесли тем, кто подарил нам мир на земле. На следующий, 2017-й год, мы эту работу продолжили.

Мы рассказывали о своей акции в социальных сетях, и нам стали писать люди из-за границы и просить посетить могилы их предков, родных и близких, положить цветы. Мы, конечно, шли им навстречу.

Но вместе с радостью ежегодные посещения кладбищ раскрыли одну большую проблему – запущенность последних пристанищ людей. Если на православных кладбищах можно было видеть хоть какое-то оживление, особенно в Родительский день, то на мусульманских кладбищах царила тишина. Никто здесь не убирал сухостой и не очищал территорию могил от мусора. Меня это очень беспокоило.

Видя мою работу, аким Талдыкоргана Дастан Шалтабаев предложил мне сотрудничество. «Сандугаш, ты всё равно делаешь эту работу бесплатно, почему бы тебе не работать официально?». По закону о государственных закупках до 500 МРП, тогда это было около миллиона двести тысяч тенге, можно было отдавать без тендера. Мы заключили официальный договор, и я приступила к приведению в порядок кладбищ Енбека.

Бесхозные погосты

Я узнала, что село Енбек, где я живу, окружают семь крупных кладбищ – мусульманских, православных христиан и католиков. Из них лишь одно является государственной собственностью, если точнее, отдела жилищно-коммунального хозяйства Талдыкоргана. И оно по счёту 30-е, которое находится на балансе муниципальной власти, среди 957 бесхозных кладбищ по области. Земельный участок под мусульманское кладбище был выделен в 2011 году. За это время почти два гектара из 53-х уже успели захоронить. С этого участка и решила начать свою работу.

Покосившиеся кресты и полумесяцы, обросшие бурьяном могилы и горы мусора – это сегодняшний вид наших кладбищ. Эту удручающую картину можно увидеть почти на каждом погосте Алматинской области. 95% погостов бесхозные, и никто за ними не смотрит.

У православных есть Родительский день, когда они приезжают на могилки и убирают вокруг мусор, приводят всё в порядок. Сейчас Духовное управление мусульман Казахстана тоже разрешило проводить уборку на мусульманских кладбищах, даже утвердило дни уборки. Только желающих вытравить сорняки и поправить ограды, к сожалению, по сей день нет. Но сказать, что они находятся в полном запустении тоже нельзя. Есть люди, которые приходят и ухаживают за могилами своих близких. Но их единицы.

На всех кладбищах много брошенных могил, родственники или умерли, или уехали, и за ними никто кроме нас не смотрит. Как только я взялась за работу, только с Енбекского кладбища вывезла 25 КамАЗов мусора. Из-за отсутствия ограждения могилы топчет скот, каждый может просто заехать и вывезти, к примеру, с территории глину для строительных нужд, привезти бытовой мусор и оставить его на кладбище.

Однажды люди, устанавливая памятник на могилках, устроили пир. Жарили шашлыки, пили пиво, ставили громкую музыку. Ничего святого. Это же отсутствие уважения к усопшим. Как такое вообще возможно? Мне пришлось вызывать полицию, всё зафиксировать. Но их никак не наказали. Они, в конце концов, поставили памятник, а через несколько дней на кладбище случился пожар, сгорело всё старое кладбище. Уверена, что это дело их рук. Как я металась, бегала и тушила пожар. Спасибо пожарным, они приехали быстро.

Воровство на кладбищах

Купила мотоблок для кошения травы. Оставили на время обеда, пришли – его уже кто-то украл. Установила шлагбаум – его снесли. Один шлагбаум вообще украли, до сих пор найти не могу. Поставили большую трёхтонную бочку, чтобы люди оттуда брали воду. Украли. Тоже не можем найти. Хотя такую огромную бочку невозможно незаметно провезти через город, который весь утыкан камерами видеонаблюдения. Около двух километров проводов тоже умудрились украсть. Мусорные контейнеры воровали и воруют до сих пор. И эта проблема не решится до тех пор, пока кладбища не огородят. Люди уносят всё, что, по их мнению, плохо лежит. Продают за бесценок и спокойно живут дальше.

Кладбищенская мафия

Ещё одна проблема – это мафия на мафии. К сожалению, она бессмертна. Она «нарисовалась» сразу же, как только тендер выиграла моя компания. На следующий же день после объявления итогов конкурса раздался телефонный звонок.

"Вы, Сандугаш? Можем ли мы встретиться? Надо поговорить об одной проблеме", – сказал неизвестный в трубку.

Как журналист уже привыкла к таким таинственным звонкам и охотно назначила время и место для встречи. Вечером в одном из кафе города меня ожидал молодой человек.

"До Вас Енбекское и Еркинское кладбища (это второй погост, который находится на балансе Талдыкоргана) несколько лет обслуживал я. Не женская это работа – трупы бесхозные хоронить. Они часто бывают разложившиеся, скелетированные (здесь стоит сказать и о том, что 800 тысяч тенге мне выделили ещё на захоронение безродных трупов)! Вы новичок в этом деле, ну ничего, мы Вам поможем", – сказал он, словно успокаивая меня.

Смотрю на него, наивно хлопаю глазками и думаю, что же скажет дальше.

"Поэтому предлагаю сотрудничество – оставить все деньги себе, и ещё каждый месяц буду «отстёгивать» по 100 000 тенге, чтобы вы вообще не совали нос на погосты" – сказал он, словно отрезал.

"Какое заманчивое предложение, дайте подумать день-другой", – попросила его, прощаясь.

Раньше часто слышала, что похоронный бизнес – тайна за семью печатями. Всегда думала, что трупы убитых тайно хоронят и на этом наживаются. Оказывается, нет, есть масса других способов, раз этот парень предлагает более трех миллионов за то, чтобы его не тревожили…

Когда Нурлан Кыстаубаев, руководитель отдела ЖКХ Талдыкоргана, всё-таки уговорил меня взять и Еркинское кладбище, ко мне сразу приехали бандиты. Показали бумагу и сказали: «Кладбище наше, и вот эти два дома наши». С ними мы разобрались, оттуда выгнали с помощью полицейских, точнее, управления по борьбе с организованной преступностью. Потом они сами исчезли. Оказалось, что они вообще из Усть-Каменогорска.

Следующим шагом стало выселение прежних обитателей из сторожевого домика. Там квартировали люди, абсолютно никакого отношения не имеющие к кладбищу: супруг занимался частным извозом, его жена работала в местной школе. Дала две недели, чтобы освободили помещение. Они согласились. Подумала, это будет легче всего сделать. Однако ошиблась.

В назначенный день пришла за ключами. Несмотря на дождливое утро, во дворе дома стоял неизвестный мужчина в чёрных очках. Рядом была припаркована его чёрная «пятидесятка».

"Почему выселяешь моих людей?" – сходу бросил он мне.

От такой наглости я оторопела.

"Я здесь работаю уже 12 лет, всех здесь я похоронил, надгробные плиты и памятники к могилкам я делал, таких, как ты, здесь много побывало, все ушли и ты уйдешь", – сказал он и начал набирать чей-то номер.

Я стою, молчу. Жду, что он ещё выкинет. Благо, моя молодость пришлась на лихие 90-е годы и любого парня смогу сходу уронить, спасибо тренеру Сабыржану Махметову за долгие тренировки по кикбоксингу. Пошли самые серьёзные разборки, с вызовом полицейских, криминальных элементов, а что делать, если по-другому не понимают? Они ушли, но конфликт продолжался. Начались поджоги кладбища, кражи, мелкий вандализм. Всё это у меня зафиксировано документально.

Зачем мне все это нужно было? Нужно было привести всю работу к единому знаменателю, работать централизованно. Нет ни электричества, ни мусорных баков, ни дороги. Абсолютно ничего. Что делали раньше ТОО «Жигули», ИП «Дана», которые до меня работали здесь? Необходимо понимать, что кроме мусульманского кладбища есть и православное, где так же нет ничего, кроме разграбленного сторожевого дома.

Дома на кладбище

Когда они ушли, нашла официальных хозяев двух сторожевых домиков, стоящих на территории кладбища в Еркине. Оказывается, эти два дома расположены на земле, отданной в частную собственность. Земля общего пользования, принадлежащая государству, а шесть соток отданы в чью-то собственность!

В 2011 году землю и домики выкупило ТОО «Жигули». Аким города, покойный Сакен Жылкайдаров, продал его через аукцион. Сейчас добиваюсь передачу этих домиков на баланс ЖКХ. До сегодняшнего дня мы платим ТОО «Жигули» за аренду 30 тысяч тенге. Маразм.

За эти годы куда только ни писала, но вопрос так и остался открытым. Ализаде Мусаева, владеющего этими шестью сотками земли и двумя домиками, может выселить по суду только акимат города, отдел ЖКХ, но они этого до сих пор не делают. Я уже им помогла и исковое заявление оформить, но у них никогда нет для этого времени.

В голове не укладывается, как в нарушение закона земля общего пользования могла уйти в частные руки. Конечно, и Ализаде Мусаев будет воевать за свой кусок территории, у него на руках документы по купле-продаже, а акимат должен отстаивать свои интересы. Они выше, потому что касаются всего нашего города. Не могут же кладбища города, православное и мусульманское, находиться в частной собственности. А пока выходит так.

Советы опытных коллег

После наезда бандитов и увиденного на кладбище в Енбеке один за другим возникала куча вопросов, на которые я не могла найти ответы, а уже утром следующего дня мое авто было в пути в Алматы. Я поехала к Мэлсу Толыспаеву, бессменному директору ТОО «Специализированный комбинат по оказанию ритуальных услуг Алматы». Он – один из тех, кто поставил работу по обслуживанию кладбищ на новый уровень. Причем так, что бюджет города пополняется за счёт услуг, оказанных этим предприятием.

После встречи с ним вернулась домой с новыми знаниями. Оказывается, его предприятие содержится за счет бюджета Алматы и контролирует все кладбища, находящиеся на всей территории города и прилегающей к его черте, ведёт приём и отправление тел для захоронения, а также занимается реализацией товаров, отнесённых к ритуалу по захоронению, предоставляет ритуальную автотехнику и услуги землекопов и носильщиков. Как только подумала, что всю эту огромную работу придётся мне организовать в Талдыкоргане, мне стало плохо.

«Ты знаешь, что согласно статье 109 Земельного кодекса земельный участок для захоронения выдается бесплатно? – спросил Мэлс Садибекович у меня. – И на одного человека отводится всего 6 м3? Что прежде, чем хоронить, ты должна у родственников умерших потребовать врачебную справку, а на подзахоронение (тип погребения умершего, когда захоронение производится в непосредственной близости с уже существующей могилой или в ту же могилу) – свидетельство о смерти ранее захороненного родственника? Потом эти справки регистрировать в едином журнале регистрации и хранить его как зеницу ока лет сто. Для потомков, чтобы потом лет через 20, если вдруг кто-то придёт и будет искать своих близких, ты могла так запросто найти, где он похоронен! Поэтому важно соблюсти все эти процедуры".

Он предупредил, что для установления порядка на кладбищах мне понадобится минимум пять лет. Я посмеялась, сказала, что приведу всё в порядок за три месяца. Прошло три года и ничего не изменилось. Мне всё время мешают работать. К сожалению, не смогла исправить ситуацию. Именно это удручает меня больше всего.

С чистого листа

С 500 тысячами собственных и 1 250 000 государственных денег начала строить новый формат кладбища в Талдыкоргане на Енбекском кладбище. Пришлось работу начинать с чистого листа. При поддержке руководителя управления энергетики и ЖКХ Баглана Танекенова, который меня полностью проконсультировал, составила алгоритм своих действий.

Для начала привела в порядок весь документооборот: напечатала бланки заявления для выделения места на кладбище, завела регистрационный лист, проще говоря, бегунок, с которым близкие усопших должны были от меня идти к заведующему кладбища, чтобы выбрать место для захоронения. Завела журнал для регистрации умерших и пришла в Институт судебных экспертиз по Алматинской области (в их ведении находится Талдыкорганский морг), чтобы они информировали обо всех умерших меня. Те подняли меня на смех. Объяснили это просто: вас, подрядчиков, которые занимаются захоронениями, много, мы не можем лоббировать чьи-то интересы, и указали на дверь.

И они были правы. Во-первых, кроме Енбекского, действовало ещё одно Еркинское кладбище. Хоть оно и было официально закрыто, но на нём иногда производили погребение уже к существующей могиле. Там сидел такой же, как и я, подрядчик. Просить его отдать право регистрировать умерших мне было смешно. Они за такую справку негласно взымали 5 000 тенге.

Благо сотрудники городской коммунальной службы оказались дальновидными и составили со мной дополнительное соглашение на осуществление учёта всех умерших в Талдыкоргане, но оставить погребение за теми, кто официально занимался захоронениями. Этот документ лёг в основу нового письма, которое я направила в Институт судебных экспертиз по Алматинской области, а также первым руководителям областных лечебных учреждений, в том числе станции скорой и неотложной помощи и полиции.

Ещё одно письмо пришлось написать заместителю директора по судебно-медицинской экспертизе (директор морга) Асхату Раимбекову. От него я должна была забирать тела людей, от которых отказались близкие, и трупы безродных.

На одного такого «отказника» государственная казна выделяет около 20 тысячи тенге. Сюда входят изготовление гроба, доставка и захоронение. Если учесть, что простой деревянный короб без тряпочной обивки стоит порядка 10 тысячи тенге, то это гроши. Приходилось просить санитаров морга перед похоронами обмывать и оборачивать тело в саван.

Как хоронят безродных

Хочу сказать, что всех безродных православных хороним по мусульманским обычаям. Потому что церковь требует по 5 тысяч тенге за каждого умершего и ещё спрашивает, а крещеный ли он? Откуда мне это знать, если у него нет родных и его подобрали на улице? Поэтому пусть не обижается на меня никто. Спасибо нашему имаму, который идёт мне навстречу. А что делать? Это же люди.

В среднем на захоронение одного безродного по мусульманским обычаям, как положено, должно уходить до 75 тысяч тенге по технической спецификации, а я вынуждена укладываться в 20 тысяч: и машина, и копачи, и другие расходы. Это большие убытки. От государства в год на всё про всё получала миллион двести тысяч тенге. Сюда входит зарплата четырёх сторожей. Поэтому открыла магазин, чтобы хоть как-то перекрывать расходы. Скажу честно, за все эти годы у нас ушло 7–8 миллионов тенге. Все это безвозмездная помощь людей, поддерживающих меня и сейчас. Мир не без добрых людей. Они видят, что я бьюсь как рыба об лёд, и поддерживают меня и мои инициативы.

По закону за десять дней полиция должна выяснить, есть ли у безродных родственники или нет. Но, к сожалению, то ли они плохо ищут, то ли другая причина, но мы хороним таких людей, а потом объявившиеся родственники начинают все процедуры сначала. А нам приходится выкапывать и возвращать тела. Только в этом году у четырёх умерших нашлись родственники, и они забрали тела своих близких.

Кроме этой проблемы вырисовывается и другая. На могилках всех безродных мы ставим таблички с номерами. Сначала делали железные, их своровали. Потом – деревянные, тоже украли. Как-то пришли и видим, что все таблички безродных вырваны и раскиданы. Представляете, как страшно, когда не знаешь, какую табличку куда ставить. В это время у кого-то из них нашёлся родственник. Как мы искали могилу! Представьте, нам пришлось перекапывать могилы. Благо на четвертой смогли найти её. Умершей была женщина. А ведь это было время коронавирусной инфекции. Это и лишние расходы, и нервы, и опасность заражения, ну и всё остальное. Мы жили на кладбище, пока не нашли нужное захоронение. Нам очень хотелось помочь этой семье, которая и так пережила страшную трагедию. Хорошо, что всё-таки нашли быстро. Иначе из-за какой-то дряни, которая повырывала все таблички, всё перевернула и попутала, нам бы пришлось раскапывать не четыре, а все пятьдесят могил.

Борьба с ветряными мельницами

Я написала письмо в акимат, где обозначила все проблемы. Один аким сменял другого, а я не уставала каждый год писать письма, куда только было возможно, от ЖКХ до прокуратуры. Просила денег на всё. Единственное, смогла составить список умерших людей. Провела цифровизацию. На собственные средства наняла людей и составила карту захоронений: кто, где похоронен, пофамильно, по годам рождения и смерти. Таким образом, полностью оцифрованы православное и новое мусульманское кладбища в Енбеке. В планах – установить билборд с картой кладбища, чтобы каждый мог быстро найти необходимое захоронение.

В идеале всё должно было быть чётко, понятно, удобно. Но не дают мне это сделать. То шлагбаум и замки сломают, то глину вывозят на КамАЗах с территории кладбища, то баки украдут. Чего только не пришлось пройти, чтобы создать условия для родственников умерших, чтобы они могли не только похоронить родных, но и иметь возможность посещать могилы, ухаживать за ними, сколько бы ни прошло лет.

Мистические знаки

Не обошлось и без мистики. Волонтёры зимой ходили по кладбищу, переписывали всех захороненных людей, прошли почти половину кладбища. Вдруг ночью звонит наш волонтёр Регина и говорит: «Я потеряла тетрадь со всеми записями». Где мы её только ни искали. Не нашли. Скрепя сердце снова всё пришлось начать сначала. Во время второй нашей переписи мы вдруг выясняем, что волонтёры пропустили во время первого прохода девять умерших, целый ряд могилок. Значит, тетрадь потерялась не зря.

А недавно мне снится сон. Мужчина у меня спрашивает: «Ты почему не продолжаешь цифровизацию? Почему бросила?». Я ведь в Еркине начала эту работу и оставила. Там 45 тысяч захоронений, мы сделали только три тысячи. Вот он у меня спрашивает: «Ты, что, не собираешься продолжать?». А недавно приснился мой прадед и ругает меня за невывезенный мусор. Хотите – верьте, хотите – нет. Не знаю теперь, перед кем больше ответственна, то ли перед живыми, то ли перед мёртвыми.

Первые среди равных?

После года работы все бросила и ушла. Надоело. Но, видя все мои усилия, ЖКХ города решило отдать мне кладбища в доверительное управление. Они знали обо всех моих планах и поддерживали их.

В 2019 году взяла Еркинское кладбище. За год смогла убрать посредников. Организовала несколько бригад копателей, нормализовала стоимость их услуг, заключила с ними меморандум о сотрудничестве. Они не повышали стоимость своих услуг и сообщали мне обо всех захоронениях. В 2018 году маслихат принял «Правила погребения и уход за могилами в Алматинской области». Этот документ так нужен был для работы. Он помогает на законодательном уровне наконец-то бороться с нерадивыми копателями и регулирует процедуру погребения.

Даже на кладбище наши люди не хотят быть равными со всеми. На Еркинском кладбище есть специально асфальтированная территория, где люди могут проводить панихиду, оставлять транспорт. На это место сегодня претендуют многие богатые люди города. Пока мне удаётся отстаивать эту территорию.

Но даже здесь пришлось отдать часть стоянки автомобилей под захоронение Бекена Ерденова, руководителя племенного центра «Асыл», и супруги бывшего главного врача кардиологического центра Рахимберды Султанбекова. Сам аким заставил меня это сделать. Скрепя сердце согласилась. Я не могу понять их. Если у них такие амбиции, пусть берут участки на других кладбищах, но они этого не хотят. Вырезали асфальт и похоронили. Опять же показали, что им можно то, чего другим не положено.

Например, есть люди, у которых мама похоронена на Еркинском кладбище, а когда умирает их отец, они хотят чтобы их родители покоились рядом, а мест нет. На кладбище нет места, а есть те, кто пользуясь своим материальным положением, занял огромные площади. Справедливо? Конечно, нет. К одной из могил вела широкая дорога. Мне пришлось забрать часть дороги и похоронить там ещё одного нашего земляка. Как только ни проклинала меня эта женщина, кричала, что купила эту землю. Но это же не так. Это государственная земля. Её никто не может купить, и каждому человеку по закону отводится не менее шести квадратных метров. Если кто-то за это требует деньги, то это незаконно, и надо писать в полицию заявление.

Что нужно сделать

Надо принимать закон РК «О погребении и похоронном деле», который действует во всех цивилизованных странах, где необходимо прописать каждый шаг, как в административных кодексах. Это очень важно.

Следующая проблема, которая требует безотлагательного решения – узаконить в Талдыкоргане все кладбища. Сейчас нет ни одного документа. По области из 971 кладбища узаконены лишь 10%. Остальные бесхозные. Из них 20 – по Талдыкоргану. Многие кладбища фактически есть, а на карте не существуют. Имеются только госакты на землю. Например, для строительства кладбища в Енбеке потратили 64 млн тенге в 2011 году. Мы не можем найти ни техусловия того тендера, чтобы узнать, что там должно быть. Два домика есть, несколько метров забора. Больше ничего нет.

Сейчас уже июнь. За это время мы не получили ни одной копейки от государства. Тендера ещё не было. Мы к нему хотели подготовить все документы, но из-за разрозненной работы акимата города ничего не успели. Отделы города, словно лебедь, рак и щука в той басне Крылова, не согласуют решения между собой. Именно поэтому после нового асфальта у нас начинают проводить газ или водопровод. Так и в нашем деле. Подала документы на новый конкурс. Но знаю точно, что и раньше, и сегодня, меня не хотят видеть в этом деле. Я же неудобная, слишком много шума от меня. Ни один аким города, кроме Дастана Шалтабаева, не протянул мне руку помощи. Именно поэтому одна бьюсь как рыба об лёд. А проблем очень много. К сожалению, они пока волнуют только меня.

---

Комментируй, делись мнением у нас в Facebook!

Получай оперативные новости дня в свой смартфон: подпишись на Orda.kz в Telegram.

---