Китай построит первую АЭС в Казахстане? «КазМунайГаз» нарушает Конституцию? Олжас Байдильдинов — о нефти и будущем энергетики

Аналитик нефтегазовой отрасли Олжас Байдильдинов рассказал о будущем казахстанской нефти, строительстве первой атомной электростанции и системных проблемах в компании «КазМунайГаз». В большом интервью он подробно объяснил, почему действующая система найма в крупнейшей национальной компании противоречит Конституции, как Казахстан рискует столкнуться с критическим снижением добычи нефти уже через несколько лет и почему России невыгодно использовать энергетику как политический инструмент давления на Казахстан. Это текстовая версия большого интервью, которое с ним провела главный редактор Orda.kz Гульнар Бажкенова.

Китайский товарищ вместо русского брата

Байдильдинов уверен, что первой атомную электростанцию в Казахстане построит именно Китай. По его мнению, выбор в пользу китайской компании уже практически сделан, на что указывают многочисленные встречи и переговоры, активно проходившие с прошлого года.

«Китайская госкорпорация CNNC уже давно находится в Астане. Казахстан проводил интенсивные переговоры не только с ними, но и с экспортно-импортным банком Китая, а также с техническим комитетом по вопросам законодательного регулирования. Я даже в шутку написал в телеграме китайскими иероглифами, как звучит „атомная станция“ по-китайски, поскольку очевидно, что выбор сделан. И хотя я не могу полностью утверждать, что это факт, уверен, скоро мы узнаем это официально», отметил аналитик. 

Читайте также:

• Атомная мощь и деревенская идиллия: как живут китайцы в тени АЭС Циньшань
• Великий китайский атом: почему в КНР развивают атомную энергетику и строят АЭС

Эксперт также прокомментировал ситуацию с возможным участием России в строительстве атомной станции. Несмотря на то, что «Росатом» официально под санкциями не находится, санкции действуют против его ключевого персонала и дочерних компаний, включая «Атомстройэкспорт».

«Мы сейчас исходим из текущих реалий, а не из тех, которые будут через 10–15 лет. Сейчас против России есть санкции, против Китая санкций нет, но никто не гарантирует, что ситуация не изменится. Тем не менее деньги у Китая на такие проекты точно есть, они готовы ими сорить в прямом и переносном смысле, чтобы закрепиться в регионе и усилить своё влияние», пояснил Байдильдинов. 

Он также подчеркнул, что Казахстану для решения энергетического кризиса и развития страны необходимо не менее трёх атомных станций. По словам эксперта, уже в декабре прошлого года Казахстан испытывал дефицит электроэнергии на уровне 2,2 ГВт, который компенсировался импортом из России.

«Нам одна АЭС принципиально не решает всех проблем, это только текущая потребность. Экономика Казахстана будет расти, население увеличится на пять миллионов человек к 2040 году, поэтому три станции необходимы. Почему бы одну не строить „Росатому“, вторую — китайцам? Это тоже элемент многовекторности и здоровой конкуренции. Хотя признаю, что у России есть объективные конкурентные преимущества, начиная от языка и заканчивая квалифицированным персоналом. Сейчас в структурах „Росатома“ работает около 10 тысяч казахстанцев». 

Будет ли Россия ставит палки в реактор Казахстану?

Россия никогда не применяла энергетическое давление в отношении Казахстана, утверждает Байдильдинов. Он подчеркнул, что, несмотря на теоретическую возможность такого сценария, на практике такого никогда не случалось.

«Я не согласен с мнением, будто Россия когда-то применяла против нас энергетическую дубину. Этого не было ни в вопросах КТК, ни по поставкам электроэнергии или нефтепродуктов. Например, Казахстан сейчас импортирует около 10 % нефтепродуктов из России. Если бы Россия перестала поставлять нам битум, сразу встали бы дорожные работы по всей стране. Но такого никогда не было, и я не думаю, что когда-либо дойдёт до такого», заявил эксперт. 

При этом Байдильдинов отметил, что даже если подобные шаги никогда не предпринимались, некий «осадок» может всё-таки остаться, хотя его последствия прогнозировать сложно.

«Осадочек, наверное, всё-таки останется. Но как именно он проявится в будущем — предсказать трудно. Думаю, у нас хорошие взаимоотношения между главами государств, и до прямых конфликтов точно не дойдёт»,  добавил аналитик.

На вопрос, связаны ли ночные звонки президента России Касым-Жомарту Токаеву со строительством АЭС, Байдильдинов ответил, что не знает подробностей подобных бесед.

«Знают об этом только два человека: Касым-Жомарт Кемелевич и Владимир Владимирович. У нас, к сожалению, нет возможности спросить их об этом. Наверное, разговор о чём-то таком мог быть. Скорее всего, детали мы узнаем позже, исходя из тех решений, которые будут приняты по атомной станции уже в первом полугодии». 

Агрессивно и быстро, но неэффективно

Казахстан добывает нефть неоптимально, из-за чего крупные месторождения исчерпываются быстрее, чем могли бы. 

«Любое нефтяное месторождение живёт примерно 40–50 лет. Нефть можно добывать агрессивно, быстро увеличивая добычу, но тогда она быстро упадёт. А можно растянуть это удовольствие и добывать больше нефти в долгосрочной перспективе. В Казахстане средний коэффициент извлечения нефти (КИН) — всего 30 %. Для сравнения: в США он достигает 55 %. В итоге мы выжимаем лишь треть от возможного»,  отметил Байдильдинов.

Он привёл в пример крупнейшие месторождения Казахстана — Тенгиз, Карачаганак и Кашаган. По его словам, Тенгиз сейчас выходит на уровень добычи около 900 тысяч баррелей в сутки, что составляет примерно 1 % от мировой добычи нефти. Однако уже в 2030-х годах объёмы начнут резко падать.

Сложнее ситуация с месторождением Кашаган, на котором добыча значительно ниже первоначальных планов.

«Когда я работал в министерстве, мы всерьёз думали, что благодаря Кашагану будем жить, как в Дубае. Он должен был давать 1,2–1,5 млн баррелей в сутки, но застрял на 400–450 тысячах. Западные компании вложили в проект около 60 миллиардов долларов, из них Казахстан не признаёт обоснованными около 13 миллиардов. Сейчас идут арбитражи, компании просят продлить контракт, а добыча не увеличивается. Пессимистично прогнозируя, думаю, объёмы останутся такими же, пока не сменится структура акционеров». 

Третье крупное месторождение — Карачаганак — уже достигло пика добычи и будет постепенно снижать объёмы.

«Карачаганак — самая спокойная „сестра“ среди месторождений, но там уже полка добычи достигнута. Больше нефти они давать не будут, а вскоре начнут снижать объёмы. Для Казахстана двойной риск: после 2030-х годов добыча упадёт, и мировые цены на нефть тоже начнут снижаться. И вот тогда нам уже будет неважно, сколько мы добываем, — и миру будет столько не нужно, и цены будут низкими». 

Он также подчеркнул сложности добычи на Кашагане из-за особенностей Каспийского моря, где глубина всего четыре-шесть метров, что не позволяет загружать нефтяные танкеры полностью и требует огромных инвестиций в инфраструктуру.

«Кашаган — это очень сложный проект, как характер казахстанских девушек: непослушный, капризный, всегда возникают трудности на ровном месте. Там и трубы лопались, и старт откладывался. К тому же есть риск заболачивания северного Каспия, и Кашаган может попасть в критическую ситуацию», заключил Байдильдинов. 

Эксперт напомнил, что нефтяные запасы Казахстана оцениваются примерно в 30 миллиардов баррелей, но почти половина из них приходится именно на Кашаган.

Система найма в «КазМунайГазе» нарушает Конституцию

Байдильдинов считает, что действующая система приёма на работу в «КазМунайГазе» и его дочерних предприятиях нарушает Конституцию Казахстана.

Он привёл пример забастовки, которая была в прошлом году, когда сотрудники, уволившиеся ранее, требовали вернуться обратно в компанию или получить компенсацию.

«Эти люди чувствуют себя обманутыми. Они говорят: „Мы уволились пять лет назад, тогда была одна зарплата, а сейчас зарплата в два раза больше. Получается, вы нам заплатили меньше, давайте платите больше или обратно берите в штат“. Им отвечают: „Это так не работает, вы уже уволились“», пояснил Байдильдинов. 

Аналитик добавил, что сама процедура приёма на работу в «КазМунайГазе» изначально является неконституционной из-за дискриминационных условий отбора сотрудников.

«Например, чтобы попасть в „Озенмунайгаз“, у них есть специальный список. Туда включены жители Жанаозена, дети работников „КазМунайГаза“ или дети тех, кто получил травмы на работе в компании. „КазМунайГаз“ считает, что их нужно принимать в первую очередь. Освобождается вакансия — берут из этого списка. Это противоречит Конституции». 

По мнению Байдильдинова, главным критерием должны быть исключительно профессиональные компетенции, без привязки к полу или региональному происхождению. Он также отметил, что сама ситуация в регионе становится критической, так как месторождения возле Жанаозена истощаются, и уже через пять лет там практически не останется нефти.

Читайте также:

• Почему Казахстан покупает дорогую электроэнергию у России, а продаёт туда свою дёшево
• Почти половина инженерных сетей в Казахстане изношена — Минпром
• У Саткалиева появился четвёртый заместитель для строительства АЭС