Что произошло в «Трансформе», или Кочевая история алматинских артистов

Тема выселения «Трансформы» из блэкбокса на первом этаже коворкинга SmartPoint – одна из самых обсуждаемых в креативном комьюнити в Алматы. Ситуация хоть и внезапная, но ожидаемая: у руководства пространства и коворкинга случилась дискоммуникация не месяц и даже не год назад. История неприятная и довольно популярная: бизнес решил, что творческий проект мог бы зарабатывать больше, и SmartPoint изменил договор аренды, поставив «Трансформу» перед фактом: арендная плата с июля вырастает в семь раз!

Драматург, театральный обозреватель и резидент пространства «Трансформа» Ольга Малышева – о том, как крупнейший независимый творческий хаб города остался без крыши над головой.

То, что для предпринимателей кажется вменяемой суммой, для арт-менеджеров – деньги неподъёмные. Может быть, со стороны представляется, что «Трансформа» чрезвычайно успешна финансово: ведь здесь постоянно кто-то находится, а значит, и зарабатывает. Смотрите: по утрам на площадке репетирует инклюзивный театр «Действие буквально», после обеда их сменяет, к примеру, Theatre Imenibaleta, вечером идёт какой-нибудь спектакль, а на ночные репетиции приходят артисты пластических проектов. Правда, есть одно но: резиденты не платят за время репетиций.

Это философия «Трансформы»: безвозмездно поддерживать команды, которые работают и фактически живут на площадке.

Да и не нужно смотреть финансовые отчёты, чтобы провести простейший расчёт. Вместимость «Трансформы» – до 150 мест, при карантине – до 50. Средняя стоимость билета – 4000-5000 тенге. Сборы со спектаклей театральные команды делят с пространством пополам. Посчитайте выручку с одного показа и поделите её, например, на количество участников спектакля «Вавилонская башня» или «Три девицы», в которых полтора-два десятка артистов на сцене и несколько техников, которые ведут спектакль. Миф о богатых независимых театрах моментально рассеется.

Мы, как резиденты (да и менеджерский состав площадки – три (!) человека), работаем за удовольствие и кураж, по большому счёту. За персональную ответственность и причастность к развитию культурного, креативного направления родного города и страны. Теперь нам работать временно негде.

Ситуация эта была ожидаема не только изнутри. Она не первая такая и, вероятно, не последняя.

• Например, с похожей историей столкнулся несколько лет назад независимый «Театр ВТ». У его команды была площадка в торговом центре «Евразия» на улице Жолдасбекова. Площадку руководство театра создавало с нуля, некоторое время «ВТ» просуществовал на ней, пока не закончились средства – стало нечем платить аренду, арендодатели отказались поддерживать театр.

Впрочем, не случись этого, не ушла бы труппа «ВТ» в театр «Жас Сахна», где несколько лет проработала и создала репертуар, узнаваемый и собирающий публику. С этого сезона, правда, в «Жас Сахна» труппа обновилась полностью, но это уже другая история.

• Все прелести кочевой жизни познал Немецкий театр – хоть и государственный, то есть имеющий возможность не покрывать аренду с билетных сборов, но тоже испытавший множество неудобств. После коррупционного скандала Немецкий театр съехал с площадки на улице Сатпаева и больше десяти лет скитался. Спектакли играли в доме культуры АРО, Уйгурском театре, галерее «Тенгри Умай» и даже в здании Союза писателей Казахстана.

Пару лет назад государство выделило Немецкому театру отдельное здание на улице Папанина в нижней части Алматы. Раньше здесь работал Корейский театр, и «немцам» помещение перешло после того, как предыдущие хозяева перебрались в центр. Радость сменилась растерянностью. Площадка, хоть и большая, приятная, собственная, но требует серьёзного ремонта, да и удалённость района от центра ударила по продажам билетов.

• Прошлым летом, в разгар карантина, о помощи попросил независимый театр «Бункер», у которого тоже возникли сложности с арендой. Руководство «Бункера» обратилось за поддержкой в акимат, но получило отписку – мол, возможности нет, бомбоубежище, где располагается театр, в частных руках. Но «Бункер» нашёл способ заработать самостоятельно: команда театра всю активность направила на преподавание, и благодаря тому, что студенты актёрских курсов платят за обучение, получилось не только сохранить площадку, но и вложиться в ремонт.

Руководство «Трансформы» не оставляет надежды выйти на продуктивный диалог с городскими властями. Тем более, что есть грамотная, работающая модель сотрудничества – московский Центр имени Мейерхольда. Это, как и «Трансформа», театр без труппы. В ЦиМе работают резиденты по различным театральным направлениям. Сама площадка принадлежит государству и им финансируется. Но средства руководство ЦиМа направляет на поддержку именно независимого экспериментального театра.

В свете возрождённых разговоров о важности развития креативной экономики (как бы ни казалось смешным такое словосочетание) в Казахстане, поддержка «Трансформы» со стороны государства (хоть министерства культуры, хоть управления культуры города) оказалась бы очень заметным шагом, потому что среди резидентов есть по-настоящему уникальные явления. Единственный в регионе профессиональный инклюзивный театр, первый бэби-театр, социальный театр, современная казахстанская драматургия, пластические проекты, инди-музыка, актуальная поэзия и десятки (!) других.

Поддержать «Трансформу» уже хотят несколько независимых площадок. У руководства пространства есть идея продолжать работать в формате поп-ап – то есть регулярно «всплывать» с проектами по всему городу. Но без собственного дома долго всё равно не протянуть. Надежду вселяет тот факт, что за четыре сезона работы вокруг «Трансформы» собрался такой мощный круг людей, что замять, забыть и «проехать» эту ситуацию уже вряд ли получится. Времена изменились.

В конце 2019 года мы с директором «Трансформы» Анной Суворовой придумали для зрителей перфоманс, основанный на принципах социальной хореографии. Это формат партисипаторного театра, когда аудитория может влиять на ход действия перфоманса. Проект называется «Что произошло в «Трансформе», останется в «Трансформе». И этот продукт получился таким востребованным, что билеты каждый раз разлетались в первые два дня после старта продаж. Я не могу не думать о его названии применительно к сложившейся ситуации. На этот раз то, что произошло в «Трансформе», в «Трансформе» не осталось, а подняло всё творческое сообщество города. Из этого прямо хочется сделать новый перфоманс. Как только спасём «Трансформу».