Большая нефть — большие ставки: сможет ли Казахстан договориться с иностранными инвесторами?

Экономика Казахстана похожа на карету, которую тянет тройка лошадей. Зовут этих скакунов Тенгиз, Кашаган и Карачаганак. Три крупнейших месторождения нефти приносят стране стабильную прибыль — но разрабатывают их в основном иностранные инвесторы. Сможет ли Казахстан управлять удалой тройкой или останется покорно ждать, когда карета превратится в тыкву, разбиралась Orda.kz.

На заседании правительства 28 января президент Токаев поручил правительству активизировать переговоры о продлении контрактов по Тенгизу, Карачаганаку и Кашагану с иностранными инвесторами. Он отметил, что «крупные инвестиции требуют долгосрочного горизонта планирования» и распорядился подумать, как перезаключить эти контракт на новых условиях — более выгодных для Казахстана.

Значит ли это, что иностранных инвесторов «попросят на выход»? Или государство хочет получить больший контроль над собственными нефтяными богатствами — но не в ущерб крупному иностранному бизнесу и инвестиционной привлекательности?

Олжас Байдильдинов, член общественного совета Министерства энергетики и основатель телеграм-канала «Байдильдинов. Нефть», напоминает: сегодня Тенгиз, Карачаганак и Кашаган обеспечивают 67 % нефтедобычи в стране. Но КМГ с учётом долей в них распоряжается лишь 25 % нефти. Поэтому правительству приходится идти на непопулярные экономические меры вроде повышения ставки НДС.

Контракт по Тенгизу действует до 2033 года, по Карачаганаку до 2038-го, по Кашагану — до 2041-го. Выступая на заседании правительства, президент Токаев подчеркнул, что важна инвестиционная стабильность: Казахстан смог добиться больших успехов именно благодаря этим контрактам. Так что об изгнании зарубежных компаний и полной национализации отрасли говорить не приходится.

«Можно посмотреть на опыт арабских стран — например, Саудовской Аравии, которая в 1978 году полностью национализировала нефтяную промышленность. Ей для этого потребовалось 45 лет. У нас контракты на 40 лет, и я так понимаю, что мы ещё не готовы полностью взять на себя такую ответственность. Может быть, Казахстан не готов с технической точки зрения или с финансовой. Может быть, влияет геополитическая ситуация — нужно учитывать интересы западных инвесторов, чтобы обеспечивать баланс с интересами России и Китая. В отличие от арабских стран, мы не имеем доступа к морю, у нас есть северный сосед и восточный сосед — такова уж наша судьба, будем держать баланс между сильными игроками», объясняет нефтяной аналитик Абзал Нарымбетов, автор телеграм-канала Energy Analytics.

В то же время продлевать соглашения с инвесторами на прежних условиях нет никакого смысла. Делать этого никто и не планировал: прежние контракты заключали десятилетия назад, с тех пор экономические реалии сильно изменились.

Сейчас у Казахстана есть всё необходимое, чтобы самостоятельно управлять собственными нефтегазовыми месторождениями. Существует национальная компания, подготовлены компетентные кадры, есть продвинутые технологии. И нет ничего нелогичного в том, чтобы государство увеличило свою долю в ключевых нефтяных проектах.

«Мы не полностью будем забирать эту прибыль, а частично. Это может быть доля проекта, могут быть какие-то привилегии. Тут вопрос в том, насколько будет выгодно государству, если эту долю получит «КазМунайГаз». Потому что у КМГ сейчас основные доноры — Карачаганак, Кашаган и Тенгиз, а остальные месторождения даже убыточны. Они тянут вниз КМГ», отмечает Олжас Байдильдинов.

Потери, которые несёт КМГ (и Казахстан) из-за убыточных месторождений, придётся компенсировать за счёт «большой тройки»: увеличивать добычу, искать новые нефтеносные участки, оптимизировать расходы. Делать это будет проще, если контракты по крупнейшим месторождениям станут более выгодными для страны. 

«Президент Токаев требует не просто продления контрактов, а их пересмотра на более выгодных для Казахстана условиях. Соглашения по крупнейшим месторождениям (Тенгиз, Карачаганак, Кашаган) истекают в 2033—2041 годах, но уже сейчас правительство стремится скорректировать финансовые и эксплуатационные параметры». Абзал Нарымбетов

Ключевые цели переговоров, которые Казахстан будет вести с инвесторами, — увеличение доли государства в прибыли, участие КМГ в разработке сложных месторождений (например, сланцевой нефти) и привлечение долгосрочных инвестиций. Поручение президента могут реализовать, снизив так называемую cost recovery с 80 % до 55 %, увеличив долю КМГ в действующих месторождениях или пересмотрев состав консорциумов, которые сейчас управляют «большой тройкой».

Ещё один инструмент, который может использовать Казахстан (в связке с налоговой реформой) — повышение роялти и отмена избыточных льгот для недропользователей. Здесь могут учесть опыт 2012 года, когда за счёт пересмотра затрат на Кашагане удалось сэкономить миллиард долларов.

Ключевыми при этом будут условия контракта по Тенгизу (технически это не соглашение о разделе продукции). По его продлению уже ведут переговоры. Американская сторона хотела бы пролонгировать контракт на 20 лет. Задача властей Казахстана — оценить, нужно ли это делать и на каких условиях.

Ситуацию в нефтяном секторе осложняют тяжбы, которые ведёт с иностранными инвесторами ТОО «PSA», уполномоченный орган по Тенгизу и Карачаганаку. Речь идёт о сотнях миллиардов долларов. Возможно, что Касым-Жомарт Токаев в очень обтекаемой форме дал понять, что эти арбитражные споры пора завершать.

«Казахстан продолжит использовать арбитраж как инструмент давления, чтобы добиться выгодных условий без отказа от претензий. Успех стратегии зависит от эффективного переговорного процесса и сбалансированного подхода», отмечает Абзал Нарымбетов.

Аналитик указывает, что в прошлом Казахстан уже добивался выгодных изменений в контрактах, используя для этого арбитражи. Так, в 2008 году Казахстан увеличил свою долю в Кашагане с 8,33 % до 16,88 %, а в 2020-м получил 1,9 млрд долларов компенсации по Карачаганаку.

Что дадут арбитражные разбирательства Казахстану — пока большой вопрос. Сейчас страна без особых успехов судится с инвесторами Кашагана (на 160 млрд долларов) и Карачаганака (на 3,5 млрд долларов). От результатов этих разбирательств будут во многом зависеть условия новых контрактов. С учётом экологических претензий к действующим участникам консорциумов, возможно, речь пойдёт даже о пересмотре состава NCOC. При этом стоит учесть инфраструктурный фактор: 80 % казахстанской нефти идут на экспорт по трубопроводу КТК.

Помимо арбитражных разбирательств, второй подводный камень в ситуации с продлением контрактов по «большой тройке» — степень готовности «КазМунайГаза» к управлению месторождениями. Аналитики указывают, что сейчас у нацкомпании нет чёткого плана действий по развитию нефтегазового сектора страны.

Так что для пересмотра контрактов с иностранными инвесторами и правительству, и «КазМунайГазу» придётся проявить некоторую изобретательность. Но начало положено: Казахстан решил, что будет постепенно двигаться к полному контролю над своими природными богатствами. А это даёт надежду на то, что однажды наша страна станет столь же процветающей нефтяной державой, как ОАЭ или Саудовская Аравия.

«В любом случае, то, что президент поручил активизировать пересмотр соглашений на более выгодных условиях, — это плюс для нашей экономики и нашей нефтянки. Сейчас только на экспортно-таможенной пошлине Казахстан в год недополучает по этим трём контрактам пять-шесть миллиардов долларов. А это большая сумма, которая в любом случае позволила бы снизить то повышение НДС, которое планируется в Казахстане», резюмирует Олжас Байдильдинов.

Подробнее узнать о том, почему в Казахстане больше нельзя удерживать стоимость топлива, можно в этом материале. А о том, что не так с планируемым повышением НДС, мы писали здесь.

Читайте также:

• Токаев поручил пересмотреть контракты с иностранными инвесторами-недропользователями
• Казахстан хочет больше нефтедолларов с Тенгиза
• Неуловимая нефть: сможет ли Казахстан отсудить 150 млрд долларов у инвесторов Кашагана?