Почему в казахстанских следственных изоляторах умирают задержанные? Кто ответственен за их жизни и соблюдаются ли права человека на территории закрытых учреждений, разбиралась ORDA.
Стены следственных изоляторов хранят много тайн. Некоторые задержанные проводят там месяцы, прежде чем суд выносит решение. Некоторые до этого события не доживают. Несмотря на то что во время содержания под стражей их жизнь и здоровье находятся под полной ответственностью государства, в большинстве случаев расследования причин смерти задержанных заканчиваются ничем и закрываются за отсутствием состава преступления.
Руководитель общественной наблюдательной комиссии по Павлодарской области Елена Семенова больше пяти лет занимается правозащитной деятельностью. По ее словам, самая распространенная официальная причина смерти – суицид.
«К нам обращаются родственники, рассказывают о случаях суицида либо доведения до суицида, либо избиениях в местах содержания под стражей. Все они приравниваются международными законами к пыткам. То есть идет нарушение прав человека. Эти случаи должны рассматриваться и расследоваться очень тщательно. Но у нас списать мертвого человека проще, чем матрац. Доказать факты нарушения прав человека и наказать виновных очень сложно. Дело касается и следственных изоляторов, и учреждений системы КУИС. Бывает, заключенные умирают и родственники годами пытаются добиться возобновления дела по расследованию причин».
Известный факт — Казахстан давно ратифицировал международные документы ООН о правах человека, в том числе Конвенцию ООН против пыток в 1998 году и Международный пакт по гражданским и политическим правам в 2003 году. С момента их подписания на страну наложен ряд обязательств. Один из важнейших пунктов — жизни и здоровье людей заключенных под стражу находятся под полной ответственностью государства. Вне зависимости от причин смерти будь это суицид, заболевание или убийство.
После каждого такого инцидента, должно быть инициировано тщательное расследование, с выяснением всех причин и обстоятельств.
Но в Казахстане международные законы работают иначе — большинство случаев смерти подследственных загадочны и окутаны тайной, родственники годами пытаются добиться возобновления расследований, при этом сами государственные органы не предоставляют статистику по смертям в закрытых учреждениях. В открытом доступе этой информации нет.
Большинство из таких случаев остаются неизвестными широкой общественности, но некоторые вызывают общественный резонанс.
Дело Таира Калдыбаева
Громкое дело алматинского бизнесмена Таира Калдыбаева широко освещалось в СМИ несколько лет назад. Это было дело о клевете в адрес Казкоммерцбанка (проплаченных негативных публикациях на оппозиционном сайте), поэтому считалось политическим. Калдыбаев проходил как заказчик всего этого черного пиара, но специалистам было понятно, что он был только посредником. Череда разбирательств близилась к завершению. Назначенную сумму ущерба полностью возместили. Со дня на день подсудимый ожидал рассмотрения апелляции и, по словам родных, надеялся на освобождение.
Однако в день заседания и вынесения окончательного решения по апелляции произошло странное: заседание неожиданно перенесли, а подсудимого в тот же вечер перевели в одиночную камеру. Через несколько часов контролер следственного изолятора обнаружил его повешенным.
Родные говорят, он был в хорошем настроении, был уверен в положительном исходе апелляции и готовился к освобождению. По заключению психиатров и психологов, склонностей и предпосылок к суициду не имел. Но именно суицид является официальной версией смерти.
Семья Калдыбаева добивается возобновления расследования, закрытого в связи с «отсутствием состава преступления».
По словам адвоката семьи Айгуль Ербулековой, последний день его жизни вызывает много вопросов. Для перевода в другую камеру отсутствовали какие-либо письменные приказы, то есть перевод кто-то произвел самовольно. Кто именно это сделал? А кто отдал приказ, пусть и устный? Для закрытого режимного объекта это очень простые вопросы, на которые легко найти ответ. Однако они остаются открытыми, как и момент с записями с камерами наблюдения, которые семье так и не предоставили.
Айгуль Ербулекова рассказывает, что в день смерти родственники и адвокат Калдыбаева находились на территории следственного изолятора, о трагическом происшествии им сообщил сотрудник СИЗО, который тут же провел опознание тела… по фотографии. В тот момент уже началось вскрытие тела без адвоката и родственников: их к телу не допустили.
По словам Ербулековой, процедуру вскрытия провели в нерабочее время.
«Экспертизу провели в спешном порядке, после десяти часов ночи, когда рабочий день давно закончился, без представителей потерпевшей стороны, без адвоката, хотя в это время они находились на территории изолятора. Специально для этого, практически в ночное время, был вызван из отпуска судмедэкперт», – говорит адвокат Ербулекова.
Спешка, обнаруженные травмы, а именно сломанные ребра умершего повлияли на решение семьи провести дополнительные процедуры вскрытия.
«Назначенные государственные экспертизы не дали полной картины причин смерти, поэтому родственники решились на независимую экспертизу. Специалист Рахимжан Абдукаримов определил, что «заключения первых экспертиз не обоснованы, в них много сомнительных моментов». К примеру, на теле погибшего обнаружены дополнительные травмы: шесть сломанных ребер, а в государственных экспертизах указаны четыре. По официальной версии, травмы нанесли во время реанимирующих действий».
Айгуль Ербулекова также указывает, что показания сотрудников изолятора – свидетелей в деле о смерти бизнесмена, постоянно менялись и дополнялись.
«Сотрудники, обнаружившие тело, во время опросов, путались, корректировали показания. Следственные эксперименты не проводились. Видеозаписи нам не предоставили, сославшись на их отсутствие. В части назначения дополнительных экспертиз, родственникам отказали. Хотя уголовно-процессуальный кодекс дает право предоставлять доказательства».
В августе этого года второе досудебное расследование также прекращено. Жалобы в прокуратуру о возобновлении дела отклонены: «Следственные мероприятия были проведены в полном объеме, данных о причастности сотрудников и других лиц к уголовному правонарушению не обнаружено, возможность сбора дополнительных доказательств исчерпана».
Таким образом, расследование обстоятельств смерти Таира Калдыбаева окончательно закрыто.
Ни один представитель администрации и сотрудник СИЗО ответственность за смерть человека в вверенных ему стенах не понес. Это обычная практика, несмотря на то, что по закону они отвечают за жизнь и здоровье задержанных.
Дело Дулата Агадила
Другая смерть в следственном изоляторе, которая вызвала резонанс не только в нашей стране, но и в правозащитных кругах за рубежом, произошла в этом году и также связана с политикой.
Дулат Агадил был довольно известным гражданским активистом. Он выступал с резкой критикой власти, требованием свободных и справедливых выборов, часто подвергался административным арестам. После одного из таких арестов на свободу он уже не вышел. Важный момент — он скончался на следующее утро после задержания, в следственном изоляторе столицы. Учитывая общественную деятельность, смерть Агадила сразу же приняла политический окрас.
По мнению адвоката Галыма Нурпеисова, в этом деле имеются факты как минимум халатного отношения сотрудников следственного изолятора. О чем свидетельствуют видеозаписи, полученные в ходе расследования.
«Дулат Агадил был доставлен в следственный изолятор вечером, а в восемь часов утра следующего дня объявили о его смерти. Во время задержания он не скрывался, находился в своем доме вместе с сыном Жанболатом (ныне покойным). Жанболат был единственным свидетелем задержания отца».
До задержания Дулат чувствовал недомогание из-за простуды. Родственники и многочисленные соседи свидетельствуют: он не скрывался, находился в своем доме, при задержании сопротивления не оказывал. За ним приехали пять сотрудников полиции.
Уже после смерти Агадила выяснились нарушения в процессе задержания. К примеру, активиста отправили прямиком в следственный изолятор, хотя для этого отсутствовало повторное представление судьи. Что, по словам адвоката, является нарушением уголовно-процессуального кодекса.
Галым Нурпеисов говорит, что ночью для оказания медицинской помощи Дулату несколько раз звали сотрудников изолятора. Однако реакции с их стороны не было. К утреннему подъему задержанный самостоятельно подняться не смог.
«Записи видеокамер показывают, что утром Дулата заставили встать. Он чувствовал недомогание, со времени задержания не принимал пищу, а это более 12 часов. В изоляторе его состояние значительно ухудшилось. После подъема он упал на холодный пол камеры, где пролежал около двадцати минут. По записям камер наблюдения видно, что через него все перешагивали, ходили рядом, в том числе сотрудники. Никто не обращал внимания на лежащего на полу человека до тех пор, пока Дулат не стал издавать хрипы. Тогда была вызвана карета скорой медицинской помощи. Они прибыли через 12 минут. Но медикам оставалось лишь констатировать факт смерти», – рассказывает адвокат Галым Нурпеисов.
Официальная версия: смерть наступила в результате острой сердечно-сосудистой недостаточности.
В последний раз Агадил был задержан за клевету в адрес судьи, а именно за цитату слов первого президента о двух коровах во время судебного заседания.
В те дни у активиста была запланирована встреча с депутатами Европарламента по соблюдению прав человека.
«Дулата Агадила задержали, чтобы он не принял участия во встрече с депутатами Европарламента» — адвокат Нурпеисов.
Я также присутствовал на этой встрече, но Дулата там не было. Уже после в социальных сетях начала распространяться информация о смерти Дулата
Главные вопросы родных умершего: почему ему вовремя не оказали медицинскую помощь? Кто должен ответить за смерть многодетного отца, умершего на холодном полу следственного изолятора на следующее утро после задержания?
В ходе расследования обстоятельств смерти Агадила выяснилось, что в следственном изоляторе установлены дешевые модели камер видеонаблюдения, которые не ведут постоянную круглосуточную запись.
В деле Дулата Агадила, как и в деле Таира Калдыбаева, записи с крайне важной информацией, которые могут сыграть ключевую роль во время следственных мероприятий, отсутствуют
А единственный свидетель задержания активиста, его сын Жанболат в ноябре был убит, по официальной версии, в результате бытовой драки.
Ходатайства родственников о возобновлении расследования обстоятельств смерти активиста были отклонены, в возбуждении уголовных дел отказано за отсутствием состава преступления.
Закрытые учреждения являются «лицом» уровня соблюдения прав человека в стране
Все это известные резонансные случаи, но сколько заключенных без громкого имени умирают тихо, без ажиотажа и лишних вопросов со стороны общества? Информация о количестве смертей в местах заключения, в том числе в следственных изоляторах Казахстана закрыта, ее нигде нет и на запросы журналистов приходят официальные отписки. Неизвестно, сколько умирает людей и по каким причинам, осудили ли за это хотя бы одного сотрудника исправительной системы.
ORDA обратилась за разъяснениями к экспертам-правозащитникам.
Мнения экспертов
Евгений Жовтис (правозащитник, общественный деятель, юрист), пояснил, что Казахстаном ратифицированы очень важные международные документы по правам человека.
«В первую очередь, это Конвенция ООН против пыток и Международный пакт о гражданских и политических правах»
«Причины смерти в спецучреждениях могут быть разные: это и смерть в результате заболевания подследственного, неоказание своевременной медицинской помощи, доведение до самоубийства, убийство и прочие. В любом случае, если человек умирает на территории спецучреждения, ответственность за это несет государство, в лице администрации, сотрудников, должностных лиц учреждений».
Имеют ли право родственники скончавшихся на независимое расследование причин смерти?
«Безусловно. Более того, если у родственников есть подозрения о насильственной смерти либо о доведении до суицида в силу создания невыносимых условий, в результате которых человек в итоге умер, близкие скончавшегося вправе требовать полного расследования дела, проведения независимой экспертизы, проверки учреждения», – поясняет правозащитник.
«Если речь идет о самоубийстве, то может присутствовать и уголовная составляющая – доведение до самоубийства, и ненадлежащее исполнение медиками своих прямых обязанностей – оказание своевременной медицинской помощи».
За сохранность жизни и здоровья человека на территории любого спецучреждения, будь то СИЗО или ИВС, в полном объеме несет ответственность государство
Евгений Жовтис пояснил, какие общественные структуры в Казахстане имеют абсолютные права доступа на территорию любых спецучреждений по всей стране.
«В Казахстане существует, как минимум, две общественные структуры, полномочия которых определены в законе–общественно-наблюдательные комиссии (ОНК) и Национальный превентивный механизм по предотвращению пыток (НПМ). У членов НПМ, например, есть абсолютные права доступа на территорию любых мест ограничения свободы, включая места содержания под стражей и лишения свободы для изучения ситуации, приема жалоб и даже инициирования досудебного расследования».
Правозащитник также рассказал о случаях, когда за преступления были наказаны сотрудники спецучреждений.
«Конечно, такие случаи есть. За такие преступления по закону предусмотрен длительный срок. К примеру, в Алматы в сентябре 2016 года к девяти годам лишения свободы за изнасилование подследственной был осужден сотрудник СИЗО, а в Павлодаре в сентябре прошлого года осудили за пытки от пяти до семи лет лишения свободы 14 человек, в том числе ряд бывших сотрудников местной колонии общего режима».
Татьяна Чернобиль, юрист, консультант по международному праву в области прав человека.
«Случаи смертей в СИЗО рассматриваются с точки зрения права на свободу от пыток или жестокого, унижающего достоинство человека обращения и права на жизнь Пакта о гражданских и политических правах. Казахстан ратифицировал Пакт и связан обязательствами по нему. И в части прав человека первым обязательством государства будет не допускать нарушений прав человека со своей стороны. То есть, если мы говорим о праве на жизнь – не лишать жизни, не допускать пыток и т.п. Второе обязательство – защищать, когда права человека нарушаются. Третье обязательство – способствовать реализации человеком своих прав».
Юрист Татьяна Чернобиль рассказала об изменениях в исполнении прав человека в следственных изоляторах.
«Главное, что изменилось и что даёт надежду, что с 2015 года следственные изоляторы могут посещаться и посещаются участниками Национального превентивного механизма (НПМ). Мне неизвестно, сократилось ли количество смертей в стенах следственных изоляторов с введением НПМ, но по крайней мере НПМ, как механизм гражданского контроля, служит дополнительной острасткой для администрации и сотрудников следственных изоляторов».
Юрист пояснила ситуацию со смертельными исходами в СИЗО.
«Когда мы говорим о смертях в СИЗО, мы говорим о закрытых учреждениях, так называемых спецучреждениях. Человек, попадая туда, не может распоряжаться собой, он полностью находится в ведении государства: покинуть территорию не может, он подчиняется режиму, распорядку дня».
Если что-то происходит с человеком в стенах этого учреждения, даже если причинитель смерти не является представителем власти, ответственность все равно будет на государстве
«Как на субъекте, не предотвратившем такое деяние, либо не предусмотревшем условия, повлекшие смерть человека, который находится под охраной государства. Даже если вина лежит на третьих лицах, других заключенных, либо же в случае суицида – даже в таких случаях не снимают вину с государства, потому что государство человека заключило, взяло под стражу, поместив его в закрытое учреждение».
«Отсюда вытекает ответственность по международному праву в области прав человека. То есть государство не предотвратило такую ситуацию».
Убийства и самоубийства — нарушение права на свободу от пыток и права на жизнь.
«В том числе это распространяется на случаи убийства и самоубийства. За них отвечает также государство. Эти факты считаются фактами соучастия в лице государства – в виде бездействия, предотвращения ситуации. В недавнем кейсе, который был рассмотрен в Комитете ООН по правам человека в отношении Кыргызстана, Кыргызстан признали виновным в пытках и доведении до смерти, это крайняя степень жестокого обращения», – Татьяна Чернобиль.
Консультант по международному праву пояснила, что государство несет ответственность, пока не докажет обратное.
«Государство несет ответственность, если не докажет обратное: что применяло меры, пыталось предотвратить на законодательном и практическом уровне, надлежащим образом расследовало возможную причастность к случившемуся сотрудников администрации такого учреждения».
Несмотря на ратификацию международных конвенций, в рамках которых Казахстан несет обязательства по охране и защите жизни содержащихся под стражей, они продолжают умирать при загадочных обстоятельствах в стенах спецучреждений. В большинстве случаев, расследования дел о причинах смерти закрываются за отсутствием состава преступления, никто ответственность за это не несет.
