Жанболат Мамай: «Диктаторы просто так не уходят»

cover Фото со страницы Жанболата Мамая в Facebook

С 2019 года после отставки Нурсултана Назарбаева одно за другим стали появляться гражданские движения, критикующие выстроенную им политическую систему и заявляющие о необходимости перемен в стране. Некоторые из них называют себя оппозиционными и считают себя партией, другие не планируют пробиваться в парламент.

У казахстанцев до сих пор нет четкого понимания, кто есть кто среди движений и оппозиционеров, и кто, с кем и за что борется. ORDA. побеседовала с одним из представителей протестных движений, лидером инициативной группы «Демократическая партия Казахстана» Жанболатом Мамай.

Что такое политика в вашем понимании?

«Политика – это самое главное в жизни каждого человека, ведь она определяет его социально-экономическое состояние. Она дает ответ на вопрос, почему богатые страны остаются богатыми, а бедные – бедными. Ведь если в стране есть независимые институты, которые могут контролировать исполнительную власть и силовые структуры, а также гарантировать предпринимателям, что их бизнес не будет отобран, это дает развитие и для экономики. Но у нас любят ставить экономику выше политики. У нас политика одного человека, авторитарного режима. Поэтому в Казахстане политическая жизнь и активность всегда на низком уровне. Накануне парламентских выборов мы видели, что нет политической партии, которая могла бы конкурировать, бороться за электорат. Мы заявили о создании новой «Демократической партии», у нас есть филиалы почти во всех регионах. И я считаю себя политиком».

Как появилась «Демократическая партия»?

«Сначала мне предлагали возглавить партию ОСДП, но власть вмешалась и не дала возможности бывшему председателю Ермурату Бапи сделать это. Но идею создания политической партии обсуждали давно, ведь мы понимали, что в Казахстане нужна структурированная политическая сила, определенный институт, который будет возглавлять протестные мероприятия, выдвигать требования к власти. Да, проходят митинги, но нет лидеров, организации, которая бы возглавила этот процесс. Если завтра произойдут какие-то непредвиденные тектонические изменения, нет ни одного легитимного института, который возглавил бы протест, может начаться хаос. Парламент у нас декоративный орган, у нас нет правительства, которое пользуется доверием населения. «Демократической» партию назвали по примеру США, ведь мы ратуем за демократические ценности и перемены».

Какая цель у вашей партии?

«Конечная цель любой политической партии – приход к власти. Если партия говорит, что не борется за власть, за места в парламенте, значит, это не политическая партия, а общественное объединение или кружок по интересам».

«Мы заявляем, что претендуем на власть в стране, то есть наша конечная цель – прийти к власти и начать политические реформы».

Кто поддерживает ДПК?

«В основном наша аудитория – казахскоязычная часть общества. Я ежедневно в эфире выступаю на казахском языке. Не из-за того, что не могу или не хочу говорить на русском, просто мы считаем, что протестный потенциал среди казахскоязычной части населения, и мы поставили цель – сделать казахский языком политической жизни страны. Нам это в определенной степени удается. Наши сторонники – это недовольные существующим положением вещей люди, которые хотят политических изменений и устали от авторитарного режима в Казахстане. Почему молодежи мало? Она реально напугана. Но мы запустили молодежный дискуссионный клуб «Рух», занимаемся просвещением среди казахскоязычной молодежи, пытаемся их вовлечь. Есть молодые люди, которые пишут нам в соцсетях: «Мы поддерживаем вас, готовы помочь видеосъемками, фотосъемками, но выходить на митинги пока не готовы».

Сколько человек в «Демократической партии»?

"Для того, чтобы зарегистрировать новую политическую партию, необходимо не менее тысячи человек инициативной группы. Мы собрали 1122 человека в декабре прошлого года и хотели провести съезд ДПК. Из-за репрессий в отношении наших активистов, мы отменили проведение съезда, провели митинг. Сейчас мы снова собрали около 1100 человек инициативной группы по созданию Демократической партии. К нам прибывает все больше сторонников. Если в прошлом году у нас более-менее активных было 30-40 человек, которые были готовы расклеивать и раздавать листовки, присутствовать на каждом мероприятии, то сейчас только по Алматы таких не менее 100 человек».

Кто финансирует ДПК?

«У нас большой финансовой поддержки нет. У нас небольшой офис,  за аренду платим около 100 тысяч тенге. Есть волонтеры, которые зарабатывают в других организациях, кто-то занимается бизнесом, кто-то – переводами. Никто заработную плату в Демократической партии не получает. Но нас финансово поддерживают около трёх-четырёх представителей среднего бизнеса, которые находятся в Казахстане. Без этого невозможно вести политическую деятельность. Естественно, люди делают это инкогнито – открыто бизнесмены не могут поддерживать оппозицию. Но это небольшие деньги, мы не можем тратить миллионы на мероприятия. Если ситуация изменится в Казахстане, мы обязательно скажем, что вот эти ребята нам помогали. Они и сами об этом скажут».

Какой, по-вашему мнению, должна быть оппозиция?

«Оппозиция должна быть как в демократически развитых странах: одна партия побеждает на выборах и становится правящей, а другая – проигрывает и становится оппозиционной, критикует правящую, указывает на недостатки, чтобы победить на следующих выборах и стать правящей. Это политическая конкуренция. В Казахстане оппозиция воспринимается как враги народа. Настоящая оппозиция в нашей стране должна требовать ухода действующей авторитарной власти, ухода Назарбаева с поста председателя Совбеза, лишения всех регалий, отмены законов, ухода Токаева. Другого выбора нет. В любой стране есть два способа смены власти. Первый – это через честные и справедливые выборы. Но в Казахстане нет процедуры честного подсчета голосов. Второй способ – через площадь. Все, другого выбора нет».

Чего не должна делать оппозиция?

«Она должна делать все, что в рамках закона. Например, нельзя призывать к кровавым бойням, насильственным методам смены власти. Мы, как оппозиционная, демократическая партия, призываем двигаться, требовать в рамках закона, Конституции страны и призываем только к мирным митингам и переменам. Даже радикальная оппозиция, тот же Аблязов никогда не говорит, чтобы выходили на насильственные митинги. У нас есть закон «О мирных собраниях», с которым мы абсолютно не согласны и последовательно его критиковали. И мы не следуем этому закону: выходим на митинги в любом месте, где считаем нужным».

Вы согласовываете с акиматом митинги?

«Абсолютно нет, потому что я даже не употребляю слово «согласованный» или «разрешенный». На казахском языке есть слово «ескертілген» – «уведомительный». Токаев сказал, что достаточно просто уведомить местные исполнительные органы о проведении митинга».

«Мы уведомили и все. Дадут разрешение – не дадут, согласуют – не согласуют, нас это уже не волнует. Мы уведомили и выходим на митинг».

«Если можно провести уведомительный митинг на площади Чокана Валиханова и собрать там 10 тысяч человек, почему бы нет? Я думаю, это прекрасная возможность».

Жанболат Мамай на митинге 16 декабря 2020 года

На своих митингах вы говорите о кредитной амнистии, многие называют это популизмом. Почему именно эта тема?

«Тема кредитной амнистии – это не хайп. Если бы в Казахстане не было форс-мажора – пандемии, карантина, потери заработка миллионами человек – мы бы никогда не стали призывать к кредитной амнистии. Правительство во время пандемии не оказывает реальную помощь. Выплата 42 500 тенге не является конкретной помощью – их на один месяц не хватит даже на продукты питания. Поэтому считаем, что кредитная амнистия необходима. С 2008 по 2020 год пяти-шести частным банкам второго уровня, которые принадлежат Кулибаеву, Машкевичу, Утемуратову, оказали помощь на сумму в 5 триллионов тенге. Государство отдает эти деньги просто так, не спрашивает у народа, можно ли давать его же деньги из Нацфонда банкам, олигархам. Поэтому амнистию беззалоговых займов 5 миллионам человек, освобождение политзаключенных, недопустимость передачи земель Китаю – все эти вопросы будем поднимать до тех пор, пока они не будут решены. Сейчас также будем говорить о политических реформах, регистрации политических партий, изменении законодательства «О выборах».

Какой языковой политики вы придерживаетесь?

«Мы не «нацпаты», я таких признаков не вижу. Я считаю, что с учетом того, что у нас в стране 12 миллионов этнических казахов язык казахский должен стать основополагающим. Он должен стать языком политики, экономики, бизнеса. Это необходимость, потому что если сейчас предприниматели не смогут говорить на государственном языке, то как они будут продавать свои товары и взаимодействовать с огромной аудиторией? Демография диктует. Поэтому, если человек выступает на казахском языке, это не значит, что он является противником русского языка».

«Я против таких понятий как «национал-демократ» или «национал-патриот» – нет таких признаков, чтобы делить, не надо навешивать ярлыки. Это делается с целью раздробить протестное поле».

«Возможно, мы меньше работаем с русскоязычной частью, я это признаю. Мы сейчас хотим запустить несколько проектов на обоих языках, будем выступать и на русском. Я часто встречаюсь с дипломатами, и на английском языке могу объяснить нашу позицию и программу».

Жанболат Мамай на митинге 10 января 2021 года в день парламентских выборов

В чем главное отличие ДПК от других протестных и оппозиционных движений?

«Главное отличие – мы бескомпромиссно боремся с этой властью и находимся внутри страны. Есть организации, лидеры которых находятся за рубежом, но внутри страны нет другой реальной политической силы. Есть алматинские группы, астанинские, но у них нет поддержки на западе или юге, в масштабе всей страны нет силы, которая поднимает большие болезненные темы. Наша Демократическая партия – единственная организация, которая даже по нынешним законам могла зарегистрироваться как политическая партия. Мы собрали более 1100 человек инициативной группы за полтора месяца, зарегистрировали её в Министерстве юстиции, обозначили дату съезда. Но нам сорвали проведение съезда. Я не принижаю другие организации, они тоже выступают за демократические перемены, но лишь в масштабах города или социальных сетей».

Вас называют «вторым Косановым» или «проектом Акорды». Так ли это?

«Если бы я был проектом власти, нас бы давно зарегистрировали как политическую партию, и мы бы участвовали на парламентских выборах. Я слышал эти обвинения Аблязова, но у него нет аргументов. Он так говорит, потому что считает нашу партию и лично меня своим политическим конкурентом, ведь у нас большая аудитория. За последний год, несмотря на нападки, информационную кампанию, как со стороны власти, так и со стороны Аблязова, мы собрали большую аудиторию, которая нас поддерживает и участвует в работе ДПК. Нас не задерживают, потому что мы выступаем в рамках закона. Главное отличие от Аблязова – я никогда не был во власти, я ни одного доллара или тенге никогда не получал ни от Назарбаева, ни от чиновников. Назарбаев считает Аблязова предателем, поэтому всех его сторонников преследуют за связь с ним. Также я думаю, что нас специально не задерживают, ведь власти это выгодно. Что касается преследований, люди забывают, сколько раз меня задерживали, сажали в тюрьму, привлекали к уголовной и административной ответственности, закрывали нашу газету «Трибуна», подвергали гонениям. Преследуют и в последние годы: не дают создать партию, участвовать в каких-либо легальных мероприятиях».

Жанболат Мамай на митинге 14 ноября 2020 года

Как власти препятствовали регистрации ДПК?

«В феврале 2020 года, когда мы готовились к съезду, автомашину жанаозенского активиста Муратбая Жумагалиева сожгли прямо возле дома. Были возбуждены уголовные дела. Наших сторонников массово задерживали с целью не допустить их на съезд «Демократической партии». Власть делает все, чтобы не появилось в легальном поле реальной оппозиционной партии. Они понимали, что мы сможем собрать тысячу человек и провести съезд, поэтому у них не оставалось выбора, кроме подвергать административным арестам. Едва ли не к каждому человеку из списка, который мы подали в Минюст, приходили сотрудники полиции, акимата».

Какой вы видите политическую систему в Казахстане?

«В рамках действующей власти говорить, что нужно проводить политические реформы, менять законы, Конституцию, смысла нет. Как только авторитарный режим начнет что-то менять в этой конструкции, проводить демократические преобразования, у них все рассыпется. Они проиграют все выборы и будут вынуждены уйти из власти. Поэтому первый шаг – избавиться от этого авторитарного режима. Потом нужно принять новую Конституцию, ограничить власть президента, но согласно нашей программе, президент пока нужен. Мы считаем, что парламентско-президентская республика более-менее оптимально подходит для Казахстана: сильный парламент, независимые оппозиционные партии, независимые пресса, судебная система и прокуратура, прозрачная работа правоохранительных органов. Вот самый главный рецепт демократических преобразований. Мы также должны гарантировать бизнесу сохранность капитала, верховенство законов: только тогда бизнесмены, которые хранят деньги в офшорах и покупают заводы и фабрики за рубежом, будут вкладывать денежные средства в экономику Казахстана».

На что вы готовы ради свой цели?

«Я сейчас больше готов на личные жертвы. Например, я готов за свои убеждения и взгляды сесть в тюрьму. Я думаю, что это не проблема, я готов к этому. Я уже сидел два раза, несколько раз привлекался к уголовной и административной ответственности. Я выбрал этот путь осознанно – путь борьбы с авторитарным режимом. И я намеренно не уезжаю из страны, планирую оставаться в Казахстане».

«Мы должны чем-то жертвовать для того, чтобы изменить эту страну. Диктаторы просто так мирными методами фактически не уходят».

«Поэтому я думаю, что в любой борьбе нужны жертвы».

Позиция героев интервью может не совпадать с мнением редакции ORDA.

Лента новостей

все новости