«Тар»: трагедия человека-анахронизма

cover

Продолжаем представлять читателям «Орды» фильмы, номинированные на самую престижную кинопремию «Оскар», прежде всего, в главной категории. На очереди – «Тар» Тодда Филда. Шесть номинаций, включая «Лучший фильм», но победу картине все пророчат в актёрской – как обычно, блистательной Кейт Бланшетт.

Режиссёр Тодд Филд, в своё время усыпанный наградами и захваленный критиками за камерную трагедию «В спальне» и психологическую драму «Как малые дети», пропадал надолго – ничего не снимал целых 16 лет. И вот он снова появился на кинонебосклоне в прошлом году с фильмом «Тар», и появился во всех смыслах громко – Кейт Бланшетт в главной роли, мировая премьера в Венеции.

Новая картина Филда стала событием сезона, а Бланшетт, специально под которую Тодд писал сценарий, собирает награды за свой выдающийся актёрский бенефис – венецианский Кубок Вольпи, «Золотой Глобус», Critics Choice Award, BAFTA. Кейт – главная претендентка на «Оскар», чьё вручение пройдёт 12 марта.

«Тар» начинается с 15-минутной сцены интервью с главной героиней Лидией Тар, из которого мы узнаём, кто она. Выдающаяся женщина-дирижёр, член элитарного клуба ЭГОТ (обладатели «Эмми», «Грэмми», «Оскара» и «Тони»), ученица великого Леонарда Бернстайна, звезда Берлинской филармонии, где она готовится к мечте всей жизни – записи Пятой симфонии Густава Малера. Также в начале фильма нам показывают загадочный эпизод: спящая в самолете Лидия, кто-то снимает её на видео и недоброжелательно обсуждает в переписке. Кто? С кем? Непонятно, виден только экран телефона.

Эти сцены задают тональность картине. Мы сразу понимаем масштаб и контекст личности Лиди, и в то же время ощущаем тревожную атмосферу – почти хоррор, с флёром загадочности и даже мистики.

Затем действие развивается стремительно, словно оркестровое исполнение музыкального произведения, темп которого бурно нарастает. Мы узнаём, что бывшая ученица и протеже Лидии по имени Криста покончила с собой. С Тар случается целый ряд зловещих, таинственных событий: кто-то присылает ей книгу с угрожающим намёком, она слышит крики в лесу во время пробежки, из дома пропадает рабочая партитура… Повсюду за Тар следует силуэт рыжеволосой девушки, но лица её мы не видим. И вдруг Лидию – суперзвезду классической музыки – обвиняют в смерти Кристы, а затем следует множество других обвинений.

Нужно, прежде всего, отметить многослойность и масштаб поднимаемых фильмом тем. Во всей их сложности, противоречивости и неоднозначности.

Палитра картины – сплошь палево-кремово-жёлтая и сизо-серо-голубая. Включая саму Бланшетт – с её волосами и глазами в той же гамме. Пространство фильма, таким образом, это некая «серая зона» – что можно трактовать и как территорию безоценочности, размытости. Здесь нет контрастов вроде чёрного и белого, плохого и хорошего. В целом, это даже несколько пугающе-безупречный, идеальный визуал – такой же, как совершенство и точность Лидии, как дирижёра.

Тар всегда слышит малейшую фальшь в звучании, она – перфекционистка, и каждый кадр в фильме словно выверен по линейке, каждая сцена выстроена, в соответствии с ритмом метронома.

Если говорить о кинематографических аллюзиях, то заметно ощущается сходство, в первую очередь, со «Скрытым» Михаэля Ханеке и «Шоссе в никуда» Дэвида Линча, в чём-то – «С широко закрытыми глазами» Стэнли Кубрика и «Персональным покупателем» Оливье Ассайяса. Экстернализация внутренних демонов, спуск в глубины своего подсознания, встречи с самой тёмной стороной собственной души, а также потеря приватности и постоянно следящий за нами в современном мире коллективный Другой – всё это Филд мастерски переосмыслил.

Продолжая разговор о главных темах картины, можно начать с вопроса: почему Лидия Тар, будучи женщиной, так стремится находиться в чисто мужском мире, и, по сути, словно быть мужчиной в худшем, наиболее токсичном проявлении? Для неё не существует других женщин, как личностей. В музыкальной сфере все её идолы, будь то композиторы или дирижёры – исключительно мужчины.

В этом смысле показателен разговор Лидии с виолончелисткой Ольгой, которая становится, как метко определено в фильме, «свежим куском мяса». Тар, рассказывая девушке о ресторане, в который её пригласила, говорит: «Здесь были все: от Наполеона до Бетховена». Ольга отвечает: «А ещё Клара Цеткин». И поразительно, что имеющая широкий кругозор Тар даже не имеет представления, кто такая Цеткин. Далее, расспрашивая Ольгу о том, кто вдохновил её, Лидия говорит: «Твой кумир, наверное, Ростропович». И снова удивление, когда та отвечает, что нет, на выбор профессии вдохновила французская виолончелистка. Что это? Стокгольмский синдром? Власть стереотипов? У Тар? Или у зрителя?

Ещё один непростой предмет для обсуждения – вопрос гениальности и морали, личности и творчества. Лидия, а вместе с ней и вся «старая школа» от искусства, придерживаются мнения, что надо разделять личность и творчество человека. Обсуждая тот факт, что Артур Шопенгауэр однажды сбросил с лестницы женщину и покалечил её, наставник Тар Андрис задаётся вопросом: «Но какое отношение это имеет к его работам?».

Сюда же отсылает и сцена в школе Джуллиард, когда в ответ на заявление одного из студентов, что он не признает музыку Баха, поскольку тот был «белым цисгендерным мужчиной», Лидия жестоко высмеивает парня.

Но самая, пожалуй, сильная и впечатляющая тема фильма – время. Возвращаясь к начальному интервью, в нём Лидия также рассказывает, что дирижёр левой рукой «придаёт форму» музыкальному произведению, а правой – «контролирует время». И затем именно правую её руку вдруг скручивает сильнейший спазм. Это самая мощная и умная метафора картины. В какой-то момент мы понимаем, что, по сути, Лидия Тар – человек-анахронизм. Время таких, как она, уходит; она больше не может управлять временем, но трагедия героини в том, что она не может этого понять.

Тар пытается повернуть время вспять, критикуя всё современное, осуждая cancel culture, новую этику, демократию, «роботов-милленниалов», роняя фразы вроде «Творцы ведут диалог, и он не всегда вежливый» или «В оркестре нет демократии». И воспевая гениев прошлых времён, когда можно было творить, ни на что не оглядываясь, безнаказанно сексуально домогаться, ломать карьеры, запугивать слабых и «разделять личность и творчество». Но наступило новое время, когда всё это становится невозможным, что бы об этом ни думала Лидия Тар, и как бы, возможно, ни симпатизировал ей сам Тодд Филд.

Лента новостей

все новости