Привилегия богатых и влиятельных: в чём трагедия токал в Казахстане

Недавнее интервью певицы Динары Алжан, в котором она рассказывает о недолгом периоде в своей жизни, когда являлась токал Болата Назарбаева, вновь вернуло в фокус общественного внимания проблему многоженства и института младших жён в Казахстане. Специально для Orda.kz журналист и публицист Мади Мамбетов написал колонку о том, какую роль играет токал в обществе, и почему надо менять отношение к этому явлению

В Казахстане многоженство является практикой нелегальной, но не наказуемой и почти откровенно признаваемой. На политическом олимпе, среди крупных бизнесменов наличие вторых и более семей у богатых и влиятельных мужчин уже не просто секрет Полишинеля, это, в общем-то, уже не секрет. В новостях, в дорогих магазинах, на светских раутах можно увидеть жену «такого-то» или «сякого-то», и не одну, да и чуть ли не одновременно. Собственно, пример подавал сам бывший президент Назарбаев и члены его семьи.

У его младшего брата вообще потрясающая воображение матримониальная история, когда он одновременно был официально женат на трёх женщинах, одна другой моложе. Собственно, Болат Назарбаев, кажется, является чуть ли не единственным гражданином Казахстана, который реально и легально практиковал то, о чём мечтают многие мужчины – многоженство. Причём именно в том виде, как его трактовала советская юстиция: когда мужчина официально в ЗАГСе регистрирует браки с разными женщинами, не разводясь с предыдущими жёнами. За такие трюки в советском законодательстве, правда, была статья в Уголовном кодексе, грозящая двоеженцам тюрьмой и исправительными работами.

Советская власть вообще прилагала массу усилий, чтобы искоренить многоженство, особенно в странах с преимущественно мусульманским населением. Не сказать, чтобы преуспела. В Казахстане это сделать тем более сложно, потому что у нас институт многобрачия передается как традиция сразу по двум историческим линиям: ислам, в котором разрешено брать несколько жен, и степные кочевнические традиции, тоже позволявшие многоженство. Любой условный бастык, желая взять себе токал, может сослаться что на пример Пророка, что на Чингисхана.

В наши дни многобрачие оформляется в мечети, когда после обряда «неке» женщина может считать себя женой мужчины. Проблема в том, что для светской юстиции такие обряды ничтожны и женщина, а также рожденные ею дети, оказываются в легальном лимбе – что в распределении наследства участвовать им сложно, что требовать других гарантий, которые полагаются жене и детям «законным».

Казахстан, надо сказать, это единственная страна в центральноазиатском регионе, декриминализовавшая многожёнство. Это случилось ещё в далеком 1998 году и звучало как первая ступень в легализации полигинии. Первая попытка, помнится, была предпринята еще в 2001 году, но несмотря на повторные поползновения на протяжении всех последующих лет, всерьёз в парламенте этот вопрос так и не рассматривался. Во многом потому, что несмотря на разные мечтания политических мужей, широкой общественной поддержкой эта идея не пользуется.

Почему? Потому что многожёнство – это не только и не столько про ликвидацию проблем «одиноких сердец», как с нарочитой наивностью предполагал депутат Жуматай Алиев, и не про решение демографической ситуации в стране, о чём твердят другие депутаты, из года в год предлагающие узаконить многоженство. Это про социальное неравенство и расслоение общества по классам, про привилегии богатых и влиятельных, поскольку совершенно очевидно, что вторую (третью, какую угодно по счету) жену могут позволить себе только богатые и влиятельные мужчины. И так было всегда.

Каждый раз, когда мужчины поднимают разговор о легализации полигамии, речь идёт о "хотелках" элит. В мире около 50 стран признают институт полигинии (буквально «многожёнства», потому что «полигамия» – это «многобрачие», а есть еще и «полиандрия», когда женщина может иметь несколько мужей), почти все они мусульманские (или со значительным мусульманским населением, для которого только полигиния и легальна), но одновременно несколько жён имеют только процента полтора (в странах Африки выше) мужчин. То есть, сразу можно увидеть, кто может себе позволить такую роскошь.

Когда ислам в своё время, почти полтора тысячелетия назад, легализовал многожёнство, это был, как сейчас может показаться странным, прогрессивный ход. Дело в том, что наложив ограничение на количество жён (четыре), пророк Мухаммад положил конец бесконтрольному собиранию женщин в гаремах арабов. Кроме того, жёны наделялись определенными правами, которыми не могли пользоваться ранее, и в целом сура «Ан-Ниса», регулирующая семейные отношения и роль женщины, может считаться вполне либеральной – по меркам тех времен.

Но вот тут и заключается вся суть вопроса: правила эти писались в глубокой древности. Насколько они актуальны и применимы сейчас? Человечество прошло огромный путь с тех времен, мир изменился и продолжает меняться с подчас пугающей скоростью.

В те времена женщина считалась объектом. Собственностью, переходящей от главного мужчины в своей семье (отца, брата) к мужчине из другой семьи (мужу). Как и любые сделки с собственностью, брачные отношения имели чёткий экономический аспект и соответствующим образом оформлялись – отсюда все эти калымы, брачные дары, приданое и даже невинные обряды «выкупа невесты» в современных свадьбах.

Как любой объект, женщина обладала определенным функционалом: от выполнения бесконечного изматывающего домашнего труда до услаждения взгляда господина своей красотой, хотя главными считались сексуальные и репродуктивные функции. Спать с господином и рожать ему детей. Женщину как объект могли купить, продать, выкинуть за ненадобностью, убрать в чулан.

Это отношение к женщине сквозит из всех аргументов, которыми пытаются обосновать необходимость многожёнства. Тот же Коран считает бездетность женщины или её болезнь основанием для принятия новой жены. Это считается меньшим злом по сравнению с разводом.

В патриархальных обществах былого, где у женщин не было ни прав, ни возможностей, такой подход был, пожалуй, неизбежен. Развод или вдовство для женщины часто означали смертный приговор, особенно, если у нее были маленькие дети. Поэтому, разумеется, женщине предлагалось мириться с наличием у мужа нескольких жён, поскольку это обеспечивало выживание. Актуально ли это сейчас?

К общему нашему стыду, в чём-то актуально. Но мир изменился необратимо. Сейчас женщина имеет выбор, которого не имела многие века, или, скажем точнее, сейчас она должна иметь этот выбор. Сейчас государство обязано поддерживать молодых женщин, оставшихся в одиночестве выращивать детей. Сейчас общество обязано изменить свое отношение к женщине, чтобы она не чувствовала себя обречённой на единственную судьбу – стать чьей-то женой, чего бы это не стоило. Сейчас работодатели должны защищать и продвигать женщин, потому что, совершенно очевидно, что они ничуть не уступают мужчинам в способностях, и зачастую, особенно если у них есть дети, куда сильнее мотивированы работать и зарабатывать. Общество и государство должны совместными усилиями, наконец, разблокировать наглухо забитые шахты социальных лифтов, чтобы молодые женщины не шли в токалки к пожилым агашкам, видя только в этом сценарии шанс на жизненный успех.

Откровения Динары Алжан послужат темой для пересудов ещё неделю-другую и про них забудут, но вот другие истории должны врезаться в память надолго. Помните дело Алиби Жумагулова и Кайрата Жамалиева? Ведь это тоже про вторых жен и те коллизии, которые полигиния вызывает в обществе. А ещё полезнее будет задуматься об ужасающей истории, которая случилась в конце марта в Астане, когда от руки законной жены погибла молодая женщина, токал, мать троих детей. Теперь одна женщина в могиле, вторую ожидает тюрьма. Общий их муж, кажется, не пострадает.
Вот это и есть цена многоженства.