Мы вошли в этап, когда техногенные аварии будут носить постоянный характер – эксперт

Orda.kz пообщалась с председателем Казахстанской электроэнергетической ассоциации Талгатом Темирхановым. Он поделился мнением о том, кто виноват в аварии в Экибастузе и что Казахстану делать с теплосетями и ТЭЦ, которые критически изношены.

Авария на ТЭЦ в Экибастузе, где температура еще несколько дней назад доходила до -30, высветила очень серьёзную проблему. Она копилась не год и не два, а решаться будет десятилетиями, но решать её надо. В Казахстанскую электроэнергетическую ассоциацию входят производящие энергию компании, элетросетевые компании разных уровней, проектные и исследовательские институты, производители энергетического оборудования. О проблемах, в том числе с ТЭЦ, там знают не понаслышке.

О ситуации в теплоэнергетике страны

– ЧП в Экибастузе обсуждают все, но так и непонятно, кто виноват. Есть собственник Клебанов, его компания СОТЭК, есть государство, есть жители. Есть ТЭЦ и теплосети, ведь авария произошла именно на теплосетях. Так кто же виноват?

– Мы от имени ассоциации можем только морально поддержать жителей и пожелать, чтобы ситуация скорее разрешилась. Здесь виновны абсолютно все: и собственник, и местные исполнительные органы. Часть ответственности лежит на людях, которые принимают ответственные решения.

Говорить, что проблема появилась сегодня – неправильно. Были сигналы. Один из пунктов в нашем мартовском письме правительству был об изношенности сетей.

– Расскажите подробнее о людях, которые принимают решения. Кто они?

– Ситуация с ТЭЦ обнажила нескоординированность между рядом уполномоченных госорганов. Я имею в виду министерство энергетики, которое задаёт политику в энергетике в целом, но не отвечает за тепловые сети. У них даже механизма нет, чтобы ремонтировать все объёмы в городах.

Одну и ту же станцию регулируют сразу Минэнерго и Миннацэкономики. Электрическую часть курирует Минэнерго – оно утверждает тариф – это и есть политика. По тепловой части у них инструментов нет. Комитет по регулированию естественных монополий при Миннацэкономики отвечает за тарифы на тепло. Он действует от официальных цифр, то есть в рамках инфляции. Это определённый потолок, выше которого прыгнуть невозможно. И вот этот недополучаемый объём средств не идёт потом на ремонт и не идёт на модернизацию. Эта политика и привела к ситуации не только в Экибастузе, но и по всей стране. Поэтому винить исключительно собственника – неправильно.

– Чем в итоге все это может закончиться?

– Ситуация в энергетике сейчас сложная, и в ближайшие два-три года у нас будет череда техногенных аварий. Ситуация с теплосетями одинакова для всей страны. Это проблема не только в Экибастузе, но и других регионах.

– Какие базовые проблемы в казахстанской теплоэнергетике?

– Уходят кадры, мы их сегодня удержать практически не можем. Зарплата и топливо – это 50% тарифа. Если нам ставят низкий тариф, то мы стараемся не экономить на ремонтных работах. Соответственно, зарплата не растёт. В западном регионе у нас специалисты уходят на нефтегазовые проекты, поскольку разница в зарплатах серьёзная. Там средняя зарплата – 460 тысяч тенге, тогда как на Атырауской ТЭЦ – не более 230–240 тысяч тенге. Мы даже среднюю по региону не набираем. В северных регионах большой отток – хорошие сварщики и теплоэнергетики уезжают в Россию. Разница в зарплате – 150–200 тысяч тенге.

Конкретно в Экибастузе не хватает 100 специалистов из 700. В Атырау с ТЭЦ ушли 200 человек в 2021 году, мы набрали всего 100 с небольшим. Нехватка специалистов напрямую влияет на качество ремонтных работ.

– А кроме кадров?

– Вина в аварии в Экибастузе размыта, один госорган устанавливает политику, другой – инструменты реализации ремонтных программ. Есть третий госорган – Минэкологии, который сдерживает политику угольной генерации. Будущее отрасли под большим вопросом, если говорить о международных обязательствах – это и Парижское соглашение, и Стратегия низкоуглеродного развития. В уголь инвестировать банки не хотят, поскольку есть вероятность, что он завтра останется вне закона, мы развиваем «зелёную» энергетику.

Разнонаправленность повестки, отсутствие ясной политики

– Смешно сейчас говорить о «зелёной» энергетике, когда у нас город замерзает. У нас большинство станций работает на угле, да и население им отапливается.

– Мы всегда искали баланс между развитием «зелёную» энергетики и отопительным сезоном, но этот баланс был нарушен в сторону «зелёной» энергетики. Политики по угольной генерации фактически нет. Даже сами компании затрудняются прописать стратегии развития.

– А есть планы тот же Экибастуз перевести на энергию ветра или солнца?

– Таких планов нет, поскольку возобновляемая энергетика не даёт нужных объёмов по теплу например. Она нестабильная. Есть три базовых документа. У Минэнерго – энергобаланс. Он предусматривает развитие угольной генерации.

Есть Стратегия низкоуглеродного развития, которую разрабатывает Миннацэкономики. Она предусматривает с 2040 года большой объём выбытия угольной генерации. Третий документ – Экологический кодекс, который принят в 2021 году. Он также предусматривает внедрение технологий для снижения выбросов. Это очень дорогостоящее мероприятие. Глава государства в 2021 году озвучил цифру в 660 млрд долларов. На энергетический сектор приходится половина – это 330 млрд долларов. Это 2 ВВП страны. Мы за последние 30 лет таких инвестиций не видели, а теперь должны эти деньги изыскать в течение 10 лет! Для нас, для энергетиков, «зелёная» повестка не на первом месте.

Тарифы решают всё?

– Полагаю, что для экибастузцев, которые сейчас замерзают – тоже.

– Наш приоритет – сохранить кадры, повысить заплату, глава государства даже говорил недавно о возможности корректировки тарифов с целью повышения зарплаты. Второй – снижение износа, проведение качественных и своевременных ремонтных работ. И тогда уже давайте думать об экологии.

80% закупаемого оборудования – российское, ещё недавно мы покупали его по курсу 5 тенге за рубль, сейчас – по 7–8 тенге. По республике инфляция составляет 18,5%. Энергетическое промышленное оборудование не входит в этот перечень. Если мы его включим, то инфляция будет ещё выше, но нам не дают даже официальный уровень инфляционного коридора, чтобы пересмотреть тарифы.

– То есть, чтобы решить проблему и не было ситуации как в Экибастузе, нужно поднять тарифы?

– Да. И надо понять приоритетность задач: сначала – зарплаты, ремонты, износ, затем – экологическая повестка. При этом мы четко понимаем, что одномоментно поднять тариф нам никто не позволит. Это социальная повестка. Это надо делать поэтапно, но тут приоритеты и имеют значения…

В 2018 году на Совбезе тариф сократили на 25%. У многих компаний тариф перестал покрывать даже банковский процент. После январских событий на 180-м дне заморозили тариф. И это всё накапливалось годами. И сегодня мы должны всё, что потеряли за последние 5–6 лет в тарифах, компенсировать. Мы готовы к контролю – мы даём тариф, но давайте так, чтобы компании не были вынуждены изыскивать средства из других источников. Рост неизбежен, и за него должен отвечать один госорган.

О государстве, частниках, теплоэнергетике и идеальной ситуации

– У нас большинство ТЭЦ государственные? И как у них идут дела? Государство их субсидирует?

– У нас 37 ТЭЦ: 22 находятся в частных руках, 15 – в ведении акиматов. У последних ситуация не лучше. Если бы у государства были лучшие условия содержания ТЭЦ, то износ был бы другой. А цифры такие: 70–80% – износ, до 90% – по сетям. Деньги из бюджета – это всё равно деньги налогоплательщиков. Это временное решение на 2–3 года.

– Зачем такие люди, как Клебанов, покупали ТЭЦ?

– Была программа по переходу отрасли на рыночные рельсы, но её реализовали не до конца. Государство регулирует через тариф финансовое состояние. В Европе газ подорожал – никто не держит тарифы и потребители сразу это почувствовали. Передать ТЭЦ акимату – не решение проблемы.

– Клебанов предложил государству выкупить станцию за 1 тенге? Государство согласится?

– Летом государство предлагало выкупить долю в станции, но понимание, что там могут возникнуть проблемы, оттолкнуло от покупки. Если акимат возьмёт ТЭЦ на свой баланс, то там есть механизм для привлечения бюджетных средств, но убыток всё равно останется. Надо уже определиться: либо мы работаем на рыночных механизмах, либо строим социально ответственное государство. Сейчас на повышение тарифа наверняка государство не пойдёт.

– Не логично ли тогда все ТЭЦ вернуть государству, как это было в Советском Союзе?

– Была возможность создать рыночный механизм, но до конца его не реализовали.

– Сейчас ТЭЦ принадлежат одним, теплосети – другим, распределение потребителям – третьим. А как должно быть в идеале?

– Технологически все сильно связано. На мой взгляд, нужно сохранить связку сетей со станциями. Вот в Экибастузе должны ремонтировать 20 километров в год, но тариф позволяет ремонтировать лишь два. Ремонт одного километра стоит 300 млн тенге. Простая арифметика.

– Что такое износ? Когда нужно строить новое или ремонтировать? От цифры 90% кажется, что наши города превратятся в трущобы.

– Есть регламент, как часто должны проводиться ремонтные работы, есть часы работы оборудования. Если мы их превышаем, то мы оборудование не поддерживаем в рабочем состоянии. Если трубу вовремя не заменили, она считается изношенной.

– В каких городах состояние коммунальной инфраструктуры лучше и хуже?

– В Экибастузе – самое худшее. Оно критическое. Про остальные сказать сложно.

Послесловие эксперта

Мы вошли в этап, когда будут происходить серьёзные техногенные аварии. И в ближайшие год-два проблему не решить. В энергетике планирование на 1–2 года не работает.  Мы планируем на 5–10 лет, решение надо принимать сегодня, куда мы должны двигаться и как развивать энергетику и за счёт каких источников финансирования. Если мы сегодня не определимся, завтра ситуация будет только хуже.