Национальная академия наук Казахстана: какой была и какой станет?

В середине недели президент Токаев побывал в Национальной академии наук в Алматы. Там он сделал два важных заявления – о возвращении госфинансирования науки и разделении Министерства образования и науки РК на два ведомства. Корреспондент Orda.kz поговорил с активистами и учёными, чтобы понять, что происходит в Академии.

Сессия, приуроченная к 75-летию Национальной академии наук, была посвящена организации, которой, по сути, давно нет. Казахстанская академия прекратила своё существование в 2003 году. Сейчас действует общественная организация с одноимённым названием. Иными словами, мы с редакцией можем создать, к примеру, «Академию Orda.kz» и раздавать звания. Обстановка, конечно, будет не такой помпезной, как в сталинском здании на улице Шевченко, но суть останется такой же. В коридорах памятника архитектуры, построенном по проекту архитектора Щусева, давно всем известно: чтобы стать академиком, научные достижения не требуются. Да и сама казахстанская наука давно находится в «загоне». Об этом знают и учёные, но молчат, боясь потерять свои небольшие оклады.

Рассказывает Аида Альжанова, соискатель докторской степени, исследователь гендерных вопросов, имеющий опыт работы в Академии наук. Она присутствовала на защите докторских диссертаций и приходила в ужас от их содержания.

«Во-первых, зачастую я не могла дочитать диссертацию до конца. Это какой-то набор слов и ссылок, логика диссертации не всегда понятна. Во-вторых, члены диссертационного совета на одной из защит по гендеру не были специалистами в гендерных вопросах – в основном экономисты. Тем не менее диссертацию одобрили, потому что одним из рецензентов была сама Дарига Назарбаева, которая тоже не специалист в гендерных вопросах. Поэтому я допускаю, что у нас вот таких вот «учёных» много».

Прошлый и нынешние председатели комитета по науке в МОН не имеют учёных степеней, то есть не вели научной деятельности, пересаживаясь из одной должности в другую. Общественники недоумевают, как такие люди в принципе могут заниматься научной деятельностью, разрабатывать стратегии научной деятельности в республике? Наша наука находится в полном отрыве от мировых исследований: советские стандарты исчезли, мировые так и не были внедрены до конца.

«В США, например, нет министерства науки или культуры. Культура интегрирована с департаментом образования, а наука осуществляется в основном в университетах, и самые выдающиеся исследователи университетов и составляют ядро Национальной академии наук – некоммерческой саморегулируемой организации, вне политики, но получающей большую долю финансирования от государства и бизнеса. Членство в академии пожизненное и очень почётное: отбор в академики очень тщательный, по объективным критериям и открыто обсуждается. Поэтому академиков-плагиатчиков там не встретишь, в отличие от наших псевдоучёных. Это все учёные с большим именем. Вспомните, а сколько у нас было скандалов, связанных с плагиатом в самом министерстве и в различных университетах», – говорит Аида Альжанова.

Об этом же говорил и президент Токаев в стенах Академии.

«Избрание академиков должно быть максимально открытым и честным. Общественность должна знать о процедурах избрания членов и кандидатов в члены Академии. Будет решён вопрос о предоставлении на пожизненной основе ежемесячных стипендий академикам, непосредственно занимающимся научной деятельностью. Я дал соответствующее поручение правительству», – подчеркнул президент.

С выборностью в Казахстане не очень во всех сферах. Нынешний глава Национальной академии наук Мурат Журинов возглавляет её с 2003 года. Самих академиков выбирают доктора наук, если заплатят членский взнос – больше полусотни тысяч тенге. При этом кандидату научные открытия делать совсем необязательно. Чаще всего достаточно издания пары-тройки книг: всех всё устраивает. Это, кстати, довольно странно, потому что сейчас статус «академика» не даёт практически ничего – ни льгот, ни прибавки к зарплате. Это, скорее, наследие советского прошлого – когда быть академиком было не только престижно, но и ощутимо финансово.

Модель тройной спирали

Это идея об эффективном взаимодействии науки, бизнеса и государства. Всё ради инновационного развития. Но такая модель в Казахстане не работает. НИИ выживают сами по себе, перебиваясь заказами от бизнеса и промышленности, государство – само по себе, а бизнес в условиях конкурентной среды выбирает лучших исследователей, в основном иностранных. Об этом Orda.kz рассказал директор Института горного дела имени Кунаева Николай Буктуков.

«Инновация – это внедрённое изобретение, другими словами, изобретение, внедрённое в экономический оборот. Разработанные за рубежом и внедрённые у них же новые технологии куплены нами и реализованы в Казахстане. Но это не инновация, а традиционный рутинный бизнес: купил, привёз, запустил. Кинуть науку в конкурентную среду было глупостью. В конкурентную среду должны идти результаты. То оборудование, которое разработали, но не наука», – говорит Буктуков.

Он напомнил ,что проблема не новая. В советское время предприятия тоже не были заинтересованы во внедрении новых технологий: для директоров это была головная боль и не факт, что сверху бы по голове погладили, главным было – выполнить план.

Тендеры и гранты

В Казахстане за последние 30 лет наука перестала финансироваться на постоянной основе. Средства выделялись по остаточному принципу, меньше в процентом соотношении к ВВП, чем в Туркменистане, Таджикистане, Армении. Даже на те мизерные суммы объявляли тендер, и тут вступал в дело человеческий фактор. Начались перекосы: даже те, кто выигрывал, получали средства на определённый срок – три года. После деньги заканчивались, и учёные оставались без средств к существованию. Подобная практика привела к разрыву поколений. Молодые учёные в институты не шли из-за отсутствия стабильности. Они выбирали другие занятия или уезжали за границу. Всё это приводило к старению кадров.

«Когда я на конкурс подаю документы, там не должно быть вакансий. Зарплату получают те, кто выиграл. Я же не могу человека выгнать, который знает своё дело, а взять кого-то дополнительно после конкурса я не могу. Иногда само финансирование поступало через девять месяцев после подачи заявки. Базового финансирования, выделяемого государством, не хватало даже на оплату коммунальных услуг института. Выделялось восемь миллионов, а необходимо было 24 миллиона тенге. Научные исследования в базовое финансирование не входят вообще», – говорит Буктуков.

Такая же ситуация и с грантами. Заявка подаётся на трёх языках, при этом на английском отправляется на зарубежную экспертизу. Мало того, что у иностранцев в руках оказывались ценные данные, они могли дать и отрицательный отзыв. Тогда грант казахстанским учёным не выделялся, и даже при положительном результате экспертизы министерство могло отказать в финансировании. Кроме того, наука редко рождает что-то по заказу, а это обязательное требование. Фактически выигрывая грант, учёные должны заранее понимать, что получат в итоге, но ожидания не всегда оправдываются. Это как заказать себе ребёнка, предсказать какой будет результат – совершенно невозможно.

Статьи решают

Обязательное условие для получения средств – публикация в зарубежных журналах. По мнению Николая Буктукова, эта практика хороша для математики и других фундаментальных исследований, но для прикладных, как горное дело, – это нонсенс. Во-первых, местные горняки не будут читать статьи в журналах на английском. Во-вторых, в таких статьях часто содержится коммерческая тайна. В-третьих, без хорошего оборудования интересных исследований не сделаешь. Получается замкнутый круг, выйти из которого сейчас возможности нет.

«Бывает, когда я статью подготовлю, сроки публикации уже прошли. И мне говорят – возвращай деньги, ты не вовремя опубликовал статью. В итоге часто туфту публикуют. Научным журналам платят за публикации. В итоге можно отчитаться: вот столько-то статей в таких-то журналах вышло, хотя это пустые статьи», – признаёт Буктуков.

Аида Альжанова уверена, что статьи в международных журналах нужны, и их могут опубликовать даже бесплатно, если они имеют научно-доказанную ценность.

«Новизну работе всегда придают первичные данные, то есть собранные в процессе научного исследования. В XXI веке данных очень много, и при тщательном анализе могут быть доказаны научные гипотезы с признаками новизны. Дело в том, что очень узкий круг людей (в основном те, кто получил PhD за рубежом и местные докторанты последних лет) владеют навыками современного количественного анализа, потому что математическое обоснование научной гипотезы, даже в социальных науках, является обязательным условием для публикации в признанных научных журналах», – говорит Альжанова.

У академика, учёного высшей категории, должны быть публикации в международных рейтинговых журналах. Индекс Хирша (является количественной характеристикой продуктивности учёного, основанной на количестве его публикаций и количестве цитирований этих публикаций – Прим. ред.) члена Национальной академии должен быть намного выше, чем у профессорско-преподавательского состава в университете или исследователей в научных центрах. Только тогда академиками будут учёные, которые добились всего своим трудом и получили международное признание, полагает Альжанова.

Директор НИИ горного дела парирует. Он напомнил ,что японское экономическое чудо произошло не благодаря публикациям в журналах, а промышленной продукции, качество которой оценил весь мир.

Высокопоставленные академики

Не беремся оспаривать заслуги академиков и членов-корреспондентов, которые получили свои степени заслуженно. Однако среди тех, кто получил статус за последние годы, как правило высокопоставленные чиновники, ректоры вузов и люди, даже не связанные с наукой. Токаев подчеркнул это в своей речи на юбилейной сессии НАН.

«Не секрет, что сегодня многие люди хотят получить научную степень только ради звания и престижа. Это стало негативной тенденцией. Но, получив научную степень, эти люди не связывают свою деятельность с наукой. Из-за этого большие государственные деньги расходуются впустую. Пора прекратить это раз и навсегда. Нам нужно поддерживать только тех, кто действительно предан науке», – сказал президент.

Раньше академиками становились учёные, которые внесли фундаментальный вклад и сделали открытия в мировую науку. Сейчас в списке академиков числится экс-президент Нурсултан Назарбаев, он же когда-то получил и высокое звание «Гасыр гулдамасы» – «Учёный века», его дочь Динара Кулибаева – за достижения в педагогике. Академиками стали и сенатор Мухтар Кул-Мухамед, посол в Чехии Марат Тажин. Когда люди, давно занятые в политике и бизнесе, успели провести серьёзные научные исследования – остается тайной. В кулуарах Академии говорят, что подобные реверансы помогали выживать – выделялись хоть какие-то средства на проведение мероприятий.

Что делать дальше?

Начать восстанавливать науку и Академию необходимо с программно-целевого финансирования, считает Николай Буктуков. Например, с очистки воздуха в Алматы. Географы займутся изучением потоков воздуха, биологи – необходимыми зелёными насаждениями, транспортники – решением проблемы пробок и так далее. Давать подобные задания и финансировать их за счёт госбюджета и отчасти бизнеса – вполне по силам.

При этом часто эксперты ссылаются на зарубежный опыт и предлагают вместо возрождающейся Академии больше финансировать вузы и создать на их базах научные лаборатории. Об этом недавно говорил и Токаев, а в пример привёл КазНИТУ имени Сатпаева, где планируют запустить научно-исследовательский хаб. Профессор Буктуков, считает, что вузы не справятся со всеми задачами, и приводит в пример США.

«Основная наука делается в специализированных научно-исследовательских организациях, в некоторых странах они называются лабораториями, в других – институты. В США более двух тысяч университетов, из них около 400 занимаются наукой, остальные – образовательной работой. Основная наука делается в 700 научно-исследовательских организациях», – говорит Буктуков.

Аида Альжанова предлагает более радикальное решение – распустить существующую академию и, изучив иностранный опыт, создать её заново.

«Если вы академик, если вы учёный, если вы в свои 80 лет продолжаете выдавать новые знания и делиться с ними, разве вас не позовут туда? Позовут ещё как. Будут за вами бегать – «приходите и почитайте, выступите перед всеми»... А некоторые из нынешних академиков три слова толком связать не могут, на их лекции никто не ходит. Поэтому для создания «правильной» Академии наук необходимо, чтобы Комитет по науке инициировал разработку понятного устава с принципами демократического управления и принятия решений, критериями выборов академиков. Устав для академии наук – это всё равно, что Конституция для страны. У Академии должна быть очень чёткая и понятная всем миссия, стратегия и структура. И только потом её можно будет финансировать из бюджета», – считает Альжанова.

При этом эксперты сходятся во мнении, что в разработке правил новой Академии должны непременно участвовать люди, которые сами занимались и занимаются наукой. В противном случае результат будет плачевный или его попросту не будет.

Позиция молодых учёных

Тем временем в Казахстане говорят о постоянной утечке мозгов. Молодые и не очень не только уезжают заграницу, но, даже оставаясь на родине, меняют сферу деятельности.

Алматинка по имени Камилла хотела стать генетиком, отучилась в Казахстане и Германии, но, вернувшись, столкнулась с суровой реальностью. Работа в науке за мизерную и нерегулярную зарплату лишила бы финансовых перспектив. Девушка признаётся, что даже это не так пугает. Больше всего её коробило отсутствие реальных результатов.

«Пишешь для какого-то проекта исследование. Ты выпускаешь статью, потом опять выбираешь проект, который получит финансирование, и нет конкретной пользы людям. Те, с кем я работала в НИИ – очень умные, интересные личности, но у них мало поддержки со стороны государства и мало возможностей. Вот почему учиться в магистратуре многие едут за границу и потом там остаются. В Казахстане – либо в столицу ехать, работать в лабораториях Назарбаев Университета лаборантом, либо в НИИ идти, в котором и зарплаты, и условия работы не очень», – говорит девушка.

Сейчас Камилла ушла в фармакологию. На новом месте, по её словам, и условия «классные», и удовольствие от работы:

«Всё, что я делаю, над чем думаю сейчас – через полгода появится на полках. Помимо регистрации препарата, надо вносить много изменений, но они ощутимы. В Казахстане в принципе нет таких лабораторий, в которых мне было бы интересно. Они все в Европе и США. Уезжать не хочу, так что развиваться я буду в фармакологии».

Пока молодые учёные «голосуют ногами« и выбирают вместо науки другие направления, говорить о возрождении Национальной академии можно с большой натяжкой. Кстати, и конкретных сроков, когда институцию начнут финансировать из бюджета, Токаев пока тоже не назвал.

---

Комментируй, делись мнением у нас в Facebook!

Получай оперативные новости дня в свой смартфон: подпишись на Orda.kz в Telegram.

---