Миф о рекордном урожае: знает ли Минсельхоз США о нашем зерне больше, чем мы сами

cover Иллюстрация создана с помощью нейросети DALL-E

В 2024 году заявили о впечатляющих 26,5 млн тонн зерна, но не все верят официальной статистике. Где же правда: на полях страны, в отчётах Минсельхоза РК или на спутниковых снимках США? Orda.kz обсудила с экспертами, потерял ли Казахстан контроль над своим стратегическим ресурсом и что мешает внедрить прозрачную систему учёта, способную остановить приписки и теневой оборот урожая.

Зерно стало предметом для споров, когда несостыковки в цифрах заставили засомневаться в точности отечественных данных. Эксперты разошлись во мнениях. Одним из первых забил тревогу журналист Кирилл Павлов, заявив, что показатели Министерства сельского хозяйства РК выглядят подозрительно высокими.

«По данным Минсельхоза Казахстана, урожай зерновых в 2024 году составил 26,7 млн тонн. По данным USDA (Минсельхоз США — прим. авт.), то есть по данным космического мониторинга, по данным спутниковых снимков, урожай в Казахстане составил около 18 млн тонн. Теперь вопрос: откуда взялись эти почти девять млн тонн? Не могли же их серым импортом контрабандисты доставить из России?»пишет журналист в своих социальных сетях.
Кирилл Павлов. Фото: Facebook.com / bejvas

В посте Павлов обращает внимание на загадочную разницу в количестве урожая, подчёркивая, что восемь с лишним миллионов тонн зерна — это не просто цифра. Он иронично отмечает, что она будто бы «выросла» прямо из земли, и с сарказмом упоминает возможное вмешательство «высших сил» и геополитические заговоры.

«Уникальный пример, когда казахстанское зерно родилось не в поле, а в бумажных отчётах. Причём цифры растут быстрее, чем сама пшеница. Видимо, в Министерстве сельского хозяйства научились выращивать пшеницу в Excel — быстро, дёшево и с минимальными затратами. Ждём, когда нам скажут, что хлеб теперь пекут сразу в PowerPoint, а картошку выращивают через eGov», подначивает Павлов.

В противовес официальный представитель Зернового союза Казахстана Евгений Карабанов уверен: ситуация стабильна. По его словам, цифры Минсельхоза близки к реальности, несмотря на небольшие расхождения.

Для справки эксперт объясняет, что зерно — это продукты зерновых, масличных и бобовых культур. Зерновые культуры включают пшеницу, ячмень, овёс, гречиху, просо, рис, кукурузу и другие. Бобовые культуры — это чечевица, горох, нут и маш. Масличные культуры — это семена подсолнечника, рапса, льна, сои и т. д.

«Когда мы говорим про урожай зерна, то мы подразумеваем урожай всех культур, то есть это зерновые, бобовые и масличные культуры. Так вот по данным Минсельхоза нашей страны, урожай зерна в Казахстане составляет 26,7 млн тонн — это зерновые и зернобобовые культуры. По подсчётам Зернового союза, урожай зерновых, включая зернобобовые культуры, составляет 24,5 млн тонн, чуть ниже»,отвечает Карабанов.
Евгений Карабанов. Фото: пресс-служба «Северного зерна»

По всей видимости, Кирилл Павлов сопоставил весь объём зерновых с количеством собранной пшеницы, откуда и пошла путаница.

«18 млн тонн, которые собрал Казахстан по данным подразделения Министерства сельского хозяйства США (USDA), — это данные по урожаю пшеницы, а 26,7 млн тонн по данным МСХ РК — это данные по урожаю зерновых и зернобобовых культур (ячмень, овёс, горох, чечевица и др.), включая пшеницу»,комментирует Министерство сельского хозяйства Казахстана.

Но точку зрения Павлова подхватили другие эксперты, утверждая, что Минсельхоз «рисует» показатели для отчётности. Они приводят свои доводы: паводки, износ сельскохозяйственной техники, недостаток удобрений. Так как же всё-таки проводится подсчёт зерна и какие есть контраргументы?

Страх голода

Подсчёт зерна начинается во время уборки. Фермеры сообщают оперативные данные о её ходе — убранные площади, намолот зерна — в районные управления сельского хозяйства. Эти сводки передаются в областные управления, откуда информация идёт в Минсельхоз. После завершения уборки аграрии сдают статический отчёт о валовом сборе культур в управлении статистики.

«Естественно, итоговое количество в весе после доработки оказывается меньше. Уходит мусор, влага. Всё, что в пределах до 10 % погрешности, это статические, скажем так, расхождения, не более того. Если бы урожай был намного меньше, как утверждают некоторые "эксперты", то не было бы заполненных до предела элеваторов и буртов зерна под снегом, которые ещё недавно показывали по всем каналам. В предыдущие годы, когда у нас был средний урожай, бурты под снегом не лежали, всё зерно размещалось в элеваторах и на складах фермеров. Это всё к тому, почему мы считаем, что наши цифры более реальные и достоверные»,поясняет Карабанов.
Пшеница. Фото: Elements.envato.com

Каждый фермер самостоятельно ведёт учёт урожая на своём зернотоке, оборудованном весами, где фиксируются все его перемещения, включая вес поступающего и вывозимого зерна, а также отходов. Вся эта информация собирается, анализируется и передаётся в уполномоченные госорганы, как в оперативном, так и в итоговом форматах.

Читайте также: Зерна много — денег нет: рекордный урожай стал проблемой для казахстанских фермеров

В свою очередь Министерство сельского хозяйства США составляет собственную оценку урожайности. Они используют спутниковые снимки, которые показывают вегетативную массу культур на разных стадиях роста, чтобы вычислить потенциальную урожайность. Но эти снимки могут лишь приблизительно оценить состояние культур, но не дают точной картины.

Карабанов объясняет, почему Минсельхоз США так тщательно отслеживает цифры по урожаю. По его мнению, продовольственная безопасность — это мощный инструмент глобального контроля. Эти данные важны не только для внутренней политики, но и для мировой экономики.

«Для чего они это делают? Для того чтобы контролировать ситуацию во всём мире, потому что продовольствие — это тоже оружие, ещё и какое. Вообще два самых сильных человеческих инстинкта, через которые можно весьма успешно управлять огромной массой людей, это страх смерти и страх голода», говорит эксперт.  

Сами сотрудники Минсельхоза США активно работают с местными организациями, такими как Зерновой союз Казахстана, а также с Минсельхозом РК. 

И приписывать не надо

Совсем иначе оценивает положение председатель правления Национальной ассоциации экспортёров KazGrain Зейнолла Абдуманапов. По его словам, зерна на элеваторах не хватает, а приписки в официальной статистике вполне возможны. К тому же он напомнил, что подобные расхождения уже были в прошлые годы:

«В 2023 году у нас неурожайный год был. Практически нигде не было хорошего урожая. И по нашим данным, мы тогда собрали валовый объём около 11 млн тонн, но по информации МСХ там было 16 млн тонн. В настоящий момент я ни утверждать, ни отрицать те данные, которые есть, не могу. Приписки могут быть, но на какой объём, я не знаю».

Эксперт указывает, что неточные данные о реальных объёмах урожая имеют далеко идущие последствия. Первое — распределение субсидий, так как при приписках непонятно, на что уходят деньги, выделяемые государством. Другой вопрос, что фермеры эти субсидии так и не получили. Второй, более серьёзный риск — подрыв продовольственной безопасности.

В этом году благодаря низкому спросу страна избежала острых проблем: даже при скромных объёмах урожая останутся запасы. Но ситуация может кардинально измениться в случае высокого спроса и массового экспорта зерна. По факту один ошибочный расчёт — и страна может оказаться на грани продовольственного кризиса.

«А если будет хороший спрос, массово будем экспортировать и вывозить, учитывая, что у нас якобы есть 26 млн тонн, а к концу сезона у нас ничего не останется. Следующий год, к примеру, будет неурожайным. Тогда что будет? Тогда в стране будет голод. Придётся уже из других зерновых стран импортировать. То есть некорректные данные всегда чреваты тем, что так или иначе мы можем прийти к какому-то тупику», рассуждает Абдуманапов.  
Зейнолла Абдуманапов. Фото: Facebook.com / ziko.zikon.3

Ранее система оценки деятельности региональных акимов нередко провоцировала приписки к реальным объёмам. Один из ключевых показателей эффективности работы — рост экономики региона, что для сельскохозяйственных районов напрямую связано с увеличением урожайности, привесов, надоев молока и т. д. Это создавало стимулы подгонять показатели под поставленные цели.

«Было желание выдержать эти KPI, и, естественно, были эти моменты. Плюс к этому была контрабанда зерна. То есть когда зерно из России завозилось без документов, без надлежащего оформления. И все эти приписки закрывались реальным зерном из России»,  вспоминает Евгений Карабанов.

Такие манипуляции давали недобросовестным участникам рынка значительные преимущества, ведь узаконенное через приписки зерно попадало в официальную статистику, а затем шло на экспорт, фактически становясь частью «казахстанского урожая». Но в последние годы, по словам эксперта, ситуация изменилась.

Читайте также: Казахстан снял запрет на ввоз российской пшеницы. Что это значит?
«Не стоит обвинять в данном случае Минсельхоз, что они что-то приписывают, тем более зная позицию министра. Он категорически против этих методов. Безусловно, возможно, кто-то из акимов по старинке решил отчитаться, но глобальную погоду один-два, даже пять этих акимов не делают. Я не отношу себя никоим образом к адвокатам чиновников, мне есть что сказать и резко, и жёстко в их адрес, но в этом случае я не могу сказать, что они существенно соврали. Урожай был, он есть, и его видно», заключает Карабанов.  

К слову, Зерновой союз дал свой прогноз по урожайности задолго до статистики Минсельхоза РК и США, ещё в конце сентября 2024 года. С тех пор особых изменений она не претерпела. 

Слайд из презентации на конференции Agriсом 2024, состоявшейся 25.09.2024. Фото: Евгений Карабанов

Не дразните Всевышнего

Погодные условия, определяющие урожайность, часто преподносят сюрпризы. Например, весенние паводки. Отвечая на аргументы сомневающихся в статистике, большинство паводков в 2024 году прошло в пойменных частях рек, где вместо зерновых выращивают кормовые культуры или овощи, такие как морковь и картофель. Поэтому влияние паводков на общий объём зерновых оказалось минимальным. 

К тому же косвенное доказательство наличия урожая в Казахстане — данные в приграничных регионах России (Урал, Сибирь, Алтай), которые находятся в одной погодно-климатической зоне с нашими зернопроизводящими областями. Там также собрали щедрый урожай.

«Дожди как раз и сыграли основополагающую полезную роль. Они позволили обеспечить влагой растущий урожай. Самая большая проблема нашего зернопроизводства — отсутствие должного количества осадков и несвоевременность их выпадения», отмечает Евгений Карабанов. 

Следующим аргументом стало то, что фермеры продолжают пользоваться изношенной техникой, что в сложных условиях становится серьёзным препятствием. Но есть и те, кто выбивается из общей картины.

«Я знаю хозяйства, где работают на современной технике мировых брендов. Но есть и так называемые "бишарашки", у которых ничего нет. Они ждут, пока сосед посеется или уберётся, чтобы занять его технику. Такой подход неприемлем. Фермер либо работает, либо уходит»,резюмирует он. 

В 2024 году богатый урожай стал вызовом: нагрузка на элеваторы, технику и людей выросла. Но, как замечает эксперт, это лучше, чем неурожай:

«Лучше собирать богатый урожай, чем бедный, потому что до этого, в 2023 году, у нас была совсем грустная картина. Поэтому я считаю, что не надо, как говорится, дразнить Всевышнего. Если он дал урожай, кричать: "У нас нет урожая, нам его мало". Должна быть объективность».

Было бы желание

Евгений Карабанов отмечает, что нам необходимо внедрить государственную систему учёта зерна, аналогичную российской, чтобы избежать подобных сомнений. 

«Пока мы об этом говорим на протяжении пяти лет, в России это реализовано. Каждый фермер добровольно вносит данные в систему до момента завершения уборки. В любое время можно посмотреть данные не то что по району, вплоть до сельского округа. Это, конечно, даст хорошую прозрачность, возможность видеть ситуацию онлайн. Пришёл в кабинет чиновник, нажал кнопку на компьютере и всё увидел. Сейчас статистика как бы есть, но данные публикуются с задержкой — во второй половине месяца мы видим предыдущий месяц. Конечно, ценность этих данных при принятии управленческих решений низкая», объясняет эксперт. 

По его мнению, у противников идеи автоматизации учёта основным аргументом выступает слабое покрытие интернета в сельских районах. Но эта проблема преувеличена: сельские жители активно используют мобильные телефоны и интернет в своих аулах.

«Создать мобильное приложение для передачи данных — это решаемая задача. В сёлах есть школы, в конце концов: прицепился к этой школе, отправил отчёт. Было бы желание», предложил он. 

Эксперт убеждён, что внедрение цифровой системы не только повысит прозрачность отрасли, но и позволит бороться с серым рынком, приписками и контрабандой зерна, особенно в условиях открытых границ и отмены экспортных ограничений.

В целом, рекордный урожай — это не только вопрос статистики, но и основа для решений, которые затрагивают судьбу миллионов. Когда на бумаге «рисуют» миллионы тонн зерна, возникают не просто расхождения в цифрах.

Это приводит к перекосам в субсидиях, угрожает продовольственной безопасности, формирует ложные ожидания на экспортных рынках. А за этим стоят реальные риски: вывоз зерна, дефицит на внутреннем рынке и, в худшем случае, необходимость импорта. Поэтому такие заявления в сторону ведомств можно считать серьёзными обвинениями, которые пока ничем не подкреплены.  

Читайте также:

Лента новостей

все новости