Квартплата растёт: что спасёт казахстанскую энергетику от коллапса

В несмешной день 1 апреля тарифы на генерацию вдруг выросли в среднем на 15%. А электричество - это самый мультиплицирующий цены товар. Теперь эти пятнадцать процентов большими или меньшими порциями всю весну, лето и даже осень будут растекаться по стоимости всего-всего, что есть на рынке.

Это случилось вдруг или всё уже давно шло к такому тарифному взлету? Оправдано ли такое повышение, и если да, то кто довел до ситуации, когда нехватку денег в энергетике приходится восполнять за счет потребителей?

Редакция портала Orda.kz эти вопросы попросила прокомментировать политолога и публициста, бывшего энергетика Петра Своика.

К сожалению, повышение оправдано и, к еще большему сожалению, это только начало.

Простая арифметика …

Тарифы повышены для большинства, но не для всех электростанций, хотя они все примерно в одинаковом положении. Причем заявители просили в три раза больше, чем получили. Это – раз. Второе: тарифы подняты только на генерацию, тогда как есть еще высоковольтные сети, межрегиональные и местные распределительные сетевые компании. И все они тоже нуждаются в обновлении и расширении.

Да, до последнего времени тарифный рост административно сдерживался. Более того, осенью 2018 года, за несколько месяцев до объявления президентского транзита, директивой Совета Нацбезопасности тарифы в энергетике и ЖКХ были даже понижены. С тех пор произошла разве что небольшая компенсация. Жизнь тем временем берет свое. На рынке всё дорожает. А энергетика, имея на выходе регулируемый государством тариф, на входе живет с рынка, приобретая почти все по «свободным» ценам.

Зеленое - значит, дорогое

Но и это – не основное. Главнее то, что как раз сейчас, впервые за три десятилетия независимости, пришла пора не просто ремонтировать-поддерживать унаследованные от Казахской ССР мощности, но и строить новые электростанции, сети. Да, электростанции строятся сейчас только в новомодном «зеленом» исполнении, что уже вызывает вопрос: а почему только такие? Но в любом случае, привычный «эксплуатационный» тариф приходится загружать инвестиционной надбавкой. А для понимания размеров «вилки» между эксплуатацией и новым строительством вот вам сопоставления: даже уже повышенные предельные тарифы для действующих крупных ГЭС – от 1,5 до 3-4 тенге за кВт-час. А для угольных ГРЭС и ТЭЦ – от 7 до 9 т/кВт-ч. Тогда как гарантируемые государством закупочные тарифы для ВИЭ – от 25-30 тенге за кВт-час и выше.

И еще для понимания размеров «вилки», на примере того самого 15-процентного тарифного повышения. Да, оно произошло вовсе не для солнечных и ветровых электростанций, но все дело в том, что замечательно «чистую», но сверхдорогую электроэнергию на рынке никто не берет. А потому правительство пошло по простому пути: назвало традиционные электростанции «условными потребителями» и обязало их как бы приобретать «экологическую» выработку, оплачивая ее из своих затрат. Так вот, в этих 15 процентах тарифного роста электростанциям-заявителям на их нужды достанется, хорошо, если одна треть. А две трети уйдут «зеленым» производителям, на возврат их вложений и на прибыль «инвесторов».

На всех не хватит

А теперь главное. Случившееся 1 апреля нешуточное тарифное повышение, пугающее население и малый бизнес, но, очевидно, недостаточное для энергетиков, - это зеркало, в котором отразилось перекрестие обеих накопившихся в электроэнергетике проблем – сразу по эксплуатационной и по инвестиционной линиям.

Возьмем те же пятнадцать процентов. В них, как уже сказано, попытка как-то подтянуть эксплуатационные затраты на традиционных электростанциях – зарплаты, удорожание импортных комплектующих, повышение стоимости угля. И тут же – оброк на содержание «зеленой» энергетики. Причем наше примерное деление – одна треть собственно тарифным заявителям, две трети – их нахлебникам, но без учета еще одного фактора – откачки денег на сторону.

Электричество - втемную

Дело в том, что на рынке электроэнергии, оборотами порядка полутора триллионов тенге ежегодно, вообще нет системы контроля реальных затрат. Вот просто нет, и все. Существуют лишь постановочные публичные слушания, некое право на общественный мониторинг и, якобы, прозрачная отчетность монополистов в Интернете. Но все это ничуть не работает. Фактически же тарифный процесс осуществляется исключительно в междусобойчике «Заявитель-Регулятор». Причем регулирующий орган вынужден руководствоваться только документацией, предоставляемой самим просителем тарифа. Системы получения объективного знания о действительном положении дел на каждом предприятии и в энергосистеме в целом попросту не существует.

Соответственно, мы можем только предполагать, какая часть тарифных средств легальным, полулегальным или вообще нелегальным, но хорошо налаженным и широким потоком идет не на реновации и развитие, а выводится на сторону. Так, из нынешних 15% на «распил» пойдет, может быть, один процент, может быть, – два, а, может быть, и побольше. Этого не знаем не только мы – в неведении и сами регулирующие структуры.

Появись опирающаяся на госзаказ система профессионального мониторинга, может быть, тарифы не пришлось бы так повышать, а то и обеспечить их снижение при гораздо лучшем решении накопившихся на предприятиях проблем. Но пока получение объективной информации целенаправленно заблокировано, это тоже всего лишь наши предположения.

Феодальная раздробленность

Однако полная непрозрачность энергетики совсем не случайная, далеко не единственная проблема. Если уж искать, что более всего искажает тарифную политику, ведет к повышенному и нецелевому расходованию средств, так это то, что мы назвали бы «феодализацией».

Унаследованная нами от СССР электроэнергетика создавалась как единая вертикальная монополия, исключающая извлечение из нее какой-нибудь прибыли сверх той, что необходима ей самой для развития. При переходе же к рынку схема была принципиальным образом переделана: задача получения коммерческой прибыли стала определяющей, вертикальная же интеграция сменилась горизонтальной. А именно: рынок был искусственно разделен на оптовый и розничный уровни, а все предприятия на три вида: энерго-производящие, энерго-передающие и энерго-снабжающие. По задумке, электростанции продают свою энергию только на оптовом рынке либо непосредственно допущенным на такой уровень крупным потребителям, либо тем самым энергоснабжающим посредникам, которые потом перепродают ее на розничном рынке. Причем продавцы и покупатели как на оптовом, так и на розничном уровнях должны свободно осуществлять поиск друг друга. Так – по задумке, и именно так и написано в законе «Об электроэнергетике».

Но на самом деле все и близко не так. АО КОРЭМ – Казахстанский оптовый рынок электрической энергии и мощности - это оболочка без фактического содержания. Как этому государственному АО иметь содержание, если и оптовый, и розничный уровни растащили между десятком с лишним полугосударственных или частных феодальных энерго-вотчин, каждая из которых, вопреки всему написанному в законе, консервирует в себе вертикальную интеграцию? То есть, каждая такая электро-феодалия имеет свои электростанции, свои электросети и свои «энергосбыты». И каждое такое «государство в государстве» изображает отдельные оптовые и розничные рынки, якобы. со свободным поиском партнеров. Фактически же административным образом заключаются сделки между аффилированными продавцами и покупателями, и только после распределения законтрактованных по наиболее выгодным тарифам объемов между своими остатки предлагаются «прочим» потребителям.

Так на какие же суверенные графства и герцогства поделены казахстанская электроэнергетика и рынок электроэнергии? Пожалуйста, если брать собственно энергетику, то первым в списке значится «Самрук-Энерго», собравшее наиболее крупные электростанции, сетевые и сбытовые предприятия. Затем идет ЦАТЭК - Центрально-Азиатская топливно-энергетическая компания. Далее - ККС – Казахстанские коммунальные системы. Плюс, практически все крупные горно-металлургические и нефтедобывающие комплексы имеют при себе набор собственных электростанций, сетевых предприятий и собственных же «энергосбытов».

Вне закона

Если строго по закону, то все это – вне-законные образования. Но именно они и устанавливают свои правила на рынке электроэнергии. А что касается Министерства энергетики, оно давно и надежно выдавлено из управления отраслью. В результате такого феодального раздела энергопредприятий и энергорынка мы имеем картину, когда при наличии единой энергосистемы тарифы для одних и тех же категорий потребителей в различных регионах отличаются в разы.

Причем про такую тарифную чехарду известно лишь потому, что это публикуемые тарифы для населения, малого-среднего бизнеса и для «бюджетников», то есть не для «своих». А что касается цен, по которым основные объемы выработки и потребления электроэнергии распределяются между «своими», информация вне публичного доступа. Одно можно сказать уверенно: предельные тарифы – это тоже не для внутри-феодального распределения. На население и вообще на «простых» потребителей нынешнее повышение ложится в полном объеме, а вот насколько поднимется стоимость энергоснабжения для «своих» и поднимется ли, - это открытый, а точнее, - закрытый для посторонних вопрос.

Рынки и имитация

И еще. Электроэнергетика, объективно являющаяся двойной - естественной и диспетчерской монополией, на самом деле допускает и, более того, нуждается в устройстве рыночной конкуренции в двух случаях. Первый, это так называемой балансирующий рынок, то есть конкуренция производителей электроэнергии в пиковые и, наоборот, ночные разгрузочные часы суточного графика. Второй – это рынок дополнительной мощности, на котором конкурируют предложения по расширению действующих и строительству новых электростанций.

Так вот, балансирующий рынок в Казахстане как бы есть, но он уже много лет работает в имитационном режиме. Так долго, что определение «имитационный» вписано даже в закон «Об электроэнергетике». А что касается рынка мощности, он тоже как бы существует, но ни по объемам, ни по устройству и близко не решает задач развития.

Пора действовать

Между тем, задача развития хватает, можно сказать, уже за горло. В прошедшую зиму, далеко не в самые холодные дни максимум нагрузок доходил до чуть более 16 тысяч МВт. При том, что располагаемая мощность всех электростанций числится величиной в 18 тысяч МВт. На бумаге резервы еще есть. Однако, при покрытии тех самых 16 ГВт с небольшим уже приходилось прикупать из России и из Центрально-Азиатской энергосистемы до 500 МВт и более, - из-за неплановых ремонтов и остановок изношенного оборудования. То есть уже сейчас работаем с дефицитом и без запаса, а пройдет еще пара-тройка лет и дождемся режимов плановых отключений с питающих центров. Между тем, срок проектирования и ввода серьезных мощностей – хорошо, если лет шесть-семь.   

Итак, пора делать выводы. Их три.

Первое: вся нынешняя казахстанская электроэнергетика за все годы существования без потребности в серьезном развитии идеально, можно сказать, пусть и вразрез с законодательными установками, приспособилась к тому, чтобы удовлетворять частно-корпоративные интересы и не мешает извлекать из нее коррупционную ренту.

Второе:  вместо давно назревшего серьезного развития идет лихорадочное наращивание ВИЭ мощностей, только усугубляющее проблему маневренного дефицита и быстро утяжеляющее потребительский тариф.

Третье: пора применять политические решения. Иначе, не меняя сложившегося положения вещей, мы гарантированно блокируем назревшее расширение и загоняем электроэнергетику и потребителей в тарифный тупик.

В следующий раз мы обязательно расскажем, каковыми должны быть политические решения: как восстановить управление отраслью и правильно выстроить тарифную и инвестиционную политику. А пока хорошо бы осознать, насколько серьезна ситуация, отразившаяся в зеркале первоапрельского повышения тарифов.    

Автор: Петр Своик