Кордай: как дунган могут посадить за то, что их ограбили

В Таразе на финишную прямую вышел суд над участниками массовых беспорядков в Кордайском районе. Слушания завершились, и суд удалился для принятия решения. Оглашение приговора четырнадцати жителям дунганских сел, подвергшихся нападению, и тридцати семи нападавшим ожидается на следующей неделе. Государственный обвинитель требует наказания - лишения свободы сроком от двух до восемнадцати лет.

Адвокат Болат Омаров, представляющий интересы семерых жителей Масанчи и Сортобе согласился ответить на вопросы главного редактора Orda.kz Гульнары Бажкеновой.

- Болат Балкенович, какие обвинения предъявлены вашим подзащитным?

У меня семеро подзащитных, это жители трех кордайских сел Масанчи, Сортобе и Булар-Батыр. Всех обвиняют по статье 272, часть 2 УК РК - участие в массовых беспорядках.

- Но это жители тех самых поселков, на которые напали. Суд не принял во внимание факт самообороны?

Я попросил суд учесть, что не эти ребята-дунгане выступили инициаторами и организаторами трагических событий. Не они напали, не они убивали - они всего лишь позволили себе встать на защиту своих сел. Ведь было очевидно, что полиция не справляется. В первой статье закона об органах внутренних дел черными по белому написано, что полиция обязана обеспечивать правопорядок, обязана защищать граждан от негативных посягательств! А этого и в помине не было. Поэтому людям, которые рисковали жизнью и здоровьем, наоборот, нужно отдать должное. Нападавшие стреляли и забрасывали их камнями, там же были фактически военные действия. В чем же их теперь обвиняют?

- Ну прокурор в своей обвинительной речи ведь не мог не сказать об этом? Так в чем же он обвиняет сельчан, в чем они виноваты, если прокурор требует лишить их свободы сроком от двух до пятнадцати лет?

Знаете, в части точных сроков наказания я буду осторожен. Процесс шел на казахском языке, связь была отвратительной, поэтому кое-что просто не было слышно. Кому-то из обвиняемых запросили два года, другим 5-6 и выше. Я спросил у прокурора, за что моих подзащитных на такой срок лишать свободы? Тем более, что в документах обвинения такой абсурд! Следователи пишут, что эти люди незаконно вышли и не подчинились полиции, которая требовала, чтобы все разошлись по домам. В результате этих действий погибло столько-то человек, сожжено столько-то домов и автомашин, получили ранение столько-то человек. В результате этих действий, понимаете? Вину за то, что натворили нападавшие, переложили на защищавшихся. В обвинительном акте так и звучит.

- Мне в Кордае родственники подсудимых дословно пересказывали слова полицейских, и они звучали так: вы можете защищать свой дом, но не имеете права выходить дальше на улицу. Это уже «участие в массовых беспорядках».

- Это же абсурд. Ну как, если уже сожгли часть Масанчи и идут к тебе с этой же целью? Надо сидеть дома и ждать? А дома дети и женщины? Булар Батыр относится к Сортобинскому сельскому округу. Если бы они пошли в Сортобе, последствия были бы хуже. На той части улицы в Булар Батыре, куда прорвались нападавшие, они сожгли дома. Это о чем говорит? Что если бы они прошли дальше, то масштабы беспорядков были бы больше, они сожгли бы и ограбили больше домов, убили бы больше людей. Как раз те, кто вышел и перекрыл дорогу, помешали этому.

- Погодите, почему вы говорите именно про Булар Батыр и Сортобе? То есть большинство подсудимых дунган - как раз те, кто перекрыл нападавшим дорогу в Булар Батыре? Участников событий в Масанчи меньше?

По Масанчи привлекли только двоих. Остальные двенадцать человек – это дунганские мужчины, которые, уже зная, что сожжено и ограблено полсела Масанчи, вышли на дорогу со стороны Булар Батыра, чтобы не дать нападавшим пройти и проехать в село и сделать то же самое с Булар Батыром и Сортобе.

- То есть вы считаете, что если бы эти люди не защищались, то жертв было бы больше?

Да, и есть этому яркий пример. Вот село Булар Батыр. В какой-то момент нападавшие заняли окраину и тут же сожгли и ограбили дом. А если бы они дальше проникли, то и дальше бы жгли, как в Масанчи. Их остановили! Только из-за действий тех ребят, которые стояли той ночью на дороге, в Сортобе нет сгоревших домов, а в Булар Батыре - это дома, стоящие на окраине, куда нападавшие смогли прорваться. А потом этих же ребят заключили под стражу. Все они несудимые, законопослушные и впервые оказались в такой ситуации. Один четыре дня сидел в карцере - в камере без света и ничего не требовал. Он подумал, что тюрьма такая и есть, что это норма.

- Видите ли, то что вы описываете, называется народным ополчением. Так и до гражданской войны ведь недалеко. Наше государство, посадив защищавшихся дунган на скамью подсудимых рядом с теми, кто напал на них, видимо, посылает гражданам месседж: не надо защищать себя так рьяно, мы это сделаем за вас.

Да, защищать граждан должна полиция. И если бы полиция той ночью выполняла свои функции - присутствовала там и на самом деле защищала, неужели граждане вышли бы? Но полиции там не было, а те, кто были, не справлялись! А ситуация требовала немедленных действий, потому что вопрос стоял о жизни и смерти. Ведь Масанчи уже сожгли, были погибшие. Все это передавалось в соцсетях. Естественно, все поднялись на защиту. Когда стало известно, что нападавшие двинулись с другой стороны на Булар Батыр, люди перекрыли дорогу и организовали оборону. А толпа наседает, камнями забрасывает, на окраине дома горят…

Сначала было нападение на Масанчи - около 19:00. Это было неожиданно. Люди сначала не могли понять, что происходит. А когда поняли, собралась небольшая группа и не смогла дать отпор. Масанчи сожгли. Полиция тоже не могла ничего сделать. Есть же кадры, где видно, как на фоне пылающих домов просто ходят полицейские.

- Бывший аким Сортобе сказал мне, что без помощи извне они находились четыре часа, с 07:00 до 23:00.

Где-то около 23:00 подъехал СОБР, который как раз и должен противодействовать этим событиям - из Тараза прибыли тридцать человек. Нападавших, по разным оценкам, было до пяти тысяч и больше. Что в такой ситуации могли сделать тридцать человек? Как они могли остановить огромную толпу? Все это в суде прозвучало, свидетельства есть.

- Несколько жителей той самой окраины Булар Батыра благодарили «собровцев», когда я ездила туда и делала репортаж. Говорили, что они собирали женщин и детей и уводили в безопасные места. Один так и сказал: «Мою семью спасли собровцы. Как только они ушли, в дом ворвались».

Сотрудники полиции и собровцы, как могли, сдерживали нападавших. Они тоже рисковали жизнью, поскольку противостоять надо было необузданной агрессивной толпе. Если бы они не подъехали, все было бы намного хуже. Но их было мало, и на ситуацию они никак не могли повлиять.

- Из тех, кто был в Масанчи, привлекли двоих. Почему именно их, следователи объясняли?

Какими критериями руководствовалось следствие - загадка. Из всех защищавшихся полиция отобрала только их. Один сидел в изоляторе и был уверен, что так положено: он ведь ничего плохого не сделал – разберутся и отпустят. Тем вечером прибыл из России, где работал. Прилетел в Бишкек, потом на такси доехал до границы и дальше до Булар Батыра, где было еще тихо. Дом родителей в Масанчи стоит на окраине, на границе с Каракемером. Его подожгли первым еще в 18:00 - 19:00. И вот человек, наконец-то, добрался до дома, а тот горит! Он в панике начинает тушить пожар. Ему мешают нападавшие, не хватает воды. Он бежит по улице к распределителю, а там прячутся трое сотрудников полиции.

Он им в сердцах и крикнул: вы что здесь сидите, там все горит, людей убивают! И кинул об землю камень. Так вот полицейские уже после событий написали на него заявление и за этот резкий разговор завели дело. Я попросил суд его оправдать.

Возьмем Шинху Юсупа, которому прокурор запросил шесть лет лишения свободы. Он отвез свою маму, жену и детей на кыргызскую границу. Там у них, как и у многих дунган, живут родственники. Дождался, когда они перейдут, и вернулся домой. В это время на телефон поступают страшные сообщения, что горят дома, убивают людей и весь этот кошмар перемещается в Булар Батыр. Пожары надо тушить, пострадавшие кричат и просят о помощи! И он решил, что не может отсиживаться в кустах. Взяв ружье, которое, кстати, зарегистрировано как положено, он отправляется в гущу событий и, когда толпа начинает наступать, автоматически делает три выстрела в воздух. Чтобы припугнуть. И у него получилось - все остановились. К слову, Шинху один из немногих в селе с двумя дипломами о высшем образовании.

Но там такая кутерьма была, ружье у него кто-то вырывает из рук, его так и не нашли. После к нему подходят знакомые, аким села Ильяс Буларов с какими-то военными, сейчас он депутат, и говорит – эй, иди домой. Он был уверен, что на этом его миссия закончилась, дальше без него разберутся и вернулся обратно. А в это время в Масанчи все только началось.

Позже, уже через несколько дней, он вспомнил про ружье и пришел в ужас. Он был один, все родные потерялись - кто-то в Астане, кто-то в Кыргызстане. И он в панике устроил инсценировку и написал в полицию заявление, что ружье украли. Потом он признался, что это была имитация, и на суде признал вину. Тем не менее, статью ему изменили на ложный донос и участие в массовых беспорядках. Я просил суд по ложному доносу освободить его от уголовной ответственности, аргументировал тем, что он раскаялся, что никаких тяжких последствий эта ложь, сделанная в момент паники, не принесла. Закон это предусматривает - статья 65 уголовного кодекса, часть первая. В связи с раскаянием его можно освободить от уголовной ответственности. В новейшем правосудии есть яркие прецеденты. Например, один из руководителей таможни раскаялся за взятку в миллион долларов и его освободили от уголовной ответственности. В данном случае факт несоразмерный по значимости, поэтому я просил суд учесть и освободить моего подзащитного от уголовной ответственности.

- Самые большие сроки грозят тем, кто обвиняется в убийстве Дархана Абрахима?

Да, в убийстве обвиняют пятерых дунган. Что сказать по этому поводу? Я очень сожалею и приношу соболезнования родным погибшего. У него остались жена и маленькие дети, пожилые родители. Но для объективности надо знать и учитывать, как все произошло. А это известно, установлено и доказано следствием, зафиксировано на суде, но как-то умалчивается. В разгар событий ночью Дархан с друзьями поехали за 70 км в Масанчи.

По словам друзей, подбил их на поездку именно погибший. Зачем? В суде сказали, что решили посмотреть. Я спросил: «Что вы хотели посмотреть, там ведь уже убивали и шли пожары?!»

Приехали они, оставили машину где-то в стороне и в толпе потеряли друг друга. И в какой-то момент Дархан садится в машину, разгоняется и таранит толпу дунган, намеренно врезается в живых людей. Он насмерть задавил двоих. И тут же на скорости врезался в заправку. Кто-то забил до смерти Дархана. Из пятерых человек, которые привлекаются по делу об его убийстве, вину признает только один. Он говорит: на моих глазах убили родного брата, который всю жизнь помогал мне, в трудную минуту приносил в мой дом еду. И когда на моих глазах его убил этот человек, я в ярости подбежал к нему, лежащему на земле, и несколько раз ударил по голове.

Он не двигался и, возможно, отключился от моих ударов. Если я его убил, то пусть меня накажут. Понимаете, он бил, и он это признает. По другим четверым есть расхождения и в показаниях, и по видео. Одного человека, воспользовавшись тем, что он плохо владеет русским, на мой взгляд, просто притянули к делу за уши. Есть видео, где он проходит возле другой заправки и прихрамывает - он ранен. Один из свидетелей подтверждает, что Кимуров Ислам в такое-то время находился возле другой автозаправки.

- Я была в его семье. Там дело не совсем в незнании языка. Ислам Кимуров закончил корреляционную школу. Его диагноз был "отставание в умственном развитии". Родные уверены, что он толком не понимал вопросы следствия, и через некоторое время после задержания стал давать на все утвердительные ответы. В том числе и про убийство.

Там все четверо не причастны. Может быть, там и участвовала целая группа, но их не установили, просто притянули за уши этих людей.

Всех подозреваемых во время следствия жестоко избивали, склоняли к тому, чтоб они признались в том, чего никогда не делали. Еще отправляли в камеры, где отморозки их избивали и душили: мол, признайся, а то хуже будет.

Я могу об этом говорить, потому что все это прозвучало на процессе, судья вынес частное определение по этому поводу. Но мы изначально подозревали, что следствие будет проведено формально. Так и получилось. Теперь если кто-то даже посмеет заявить об избиениях и притеснениях, узнает о том, что расследование проведено, а «факты не подтвердились».

- Несколько полицейских, согласившихся на условиях off the record говорить со мной о событиях той ночи, утверждают, что большинство нападавших были пьяны. Это подтвердилось на суде?

На сто процентов утверждать нельзя, но подозрения имеются. Есть же кадры, где по их поведению видно, что они разгоряченные неспроста.

- Я встречалась с родными погибшего учителя казахского языка, и мне рассказали, что незадолго до того их вызвали в полицию и сообщили, что по обвинению в убийстве их брата и сына проходят три человека. Тот, кто стрелял, получил свой обрез в Кордае от человека, которому его передал человек из Алматы. Все трое не были друзьями или знакомыми. В суде у вас не сложилось впечатления, что все это было организовано какой-то неизвестной силой?

Это было так организовано, что людям доставляли и раздавали оружие. На суде это звучало, но как-то завуалировано, поэтому я не буду комментировать. Человек убит и судить надо того, кто убил.

- Вы говорите, что не понимаете, по какой логике следствие привлекало жителей дунганских сел к обвинению. А что можете сказать по нападавшим?

Там было около пяти тысяч нападавших, а на скамье подсудимых - тридцать семь обвиняемых. Из них - тридцать два жителя Кордайского района. Остальные, те кто подъехал из Шымкента, Кызылорды, Талдыкоргана, остались вне следствия.

Следствие, которое возглавила Генеральная прокуратура, не стало заморачиваться на поисках лиц, которые беспрепятственно въехали в приграничные села и так же выехали. И самое ужасное, что всю правоохранительную силу обратили на тех, кто защищался.

- Может быть, эти тридцать семь человек вели себя хуже других? Были зачинщиками? Или они банально попались?

Не знаю. Я задал вопрос, по каким критериям привлекали одних, а по другим прекращали дела. Они, видите ли, сотрудничали со следствием - давали показания на своих же товарищей. На суде звучали заявления о пытках. Дунган пытали, чтобы они показали, кто виновен. Кто показывал – выходил, а кто не показал, тот оказался на скамье подсудимых.

   - Можно сказать, что у наших правоохранительных структур нет методики для расследования массовых беспорядков?

Я - бывший сотрудник прокуратуры. Меня дважды направляли на повышение квалификации. В СССР было три института повышения квалификации: в Харькове, Москве и Ленинграде. Там разрабатывались методики расследования всех видов преступления. Все было системно, четко и не надо было изобретать велосипед - были такие методики, что следуя им, ты точно раскрывал и устанавливал, можно сказать, декодировал события. После распада Союза этот опыт был утерян. И нынешние, по сравнению с теми, что были при Союзе, на порядок слабее по квалификации, результат на лицо.

- Вы присутствовали на всех судебных заседаниях от начала до конца?

Да, суд начался третьего декабря. И я с этого дня по сегодняшний находился в Таразе и днем, и ночью. Только один раз отлучился в Алматы на плановое лечение глаз. Сейчас вернулся домой, поскольку теперь осталось только ждать приговор.

- В какой обстановке проходил суд?

Суд проходил за высоким забором тюрьмы. Все пошло как-то не так с первого дня. Улицу, на которой расположен следственный изолятор, перекрыли. Всех участников процесса пропускали по списку. Наши портфели, как в аэропорту, проверяли через рентген, измеряли температуру, потом портфели осматривали еще раз, а нас буквально обыскивали. Последнее было возмутительно. Я написал ходатайство. В законе об адвокатской деятельности прямо сказано, что документы адвоката не подвергаются обыску. Нам запретили пользоваться диктофоном и записывать показания! На мой вопрос судья ответил, что мы находимся в режимном учреждении и поэтому должны подчиняться его правилам.

Я возразил, что мы пришли не в тюрьму, а в зал судебного заседания, и здесь доминируют законы, а не внутренние правила учреждения. Но… процесс пошел не по закону, а по правилам.

Нам запретили многое и ограничили буквально во всем. Согласно закону опять же, адвокату дается неограниченное время для общения со своим подзащитным, чтобы выработать общую позицию. Нас ущемили и в этом. Во-первых, суд проходил в ударном темпе с 9:30 до 18:30, с перерывом на обед. И в субботу до обеда. Поскольку все происходило в СИЗО, я заранее занимал общую очередь, чтобы пройти к своим подзащитным. Если пропустишь, то не успеешь. Судья предлагал общаться после заседания, то есть после 18:30, а прием в СИЗО заканчивается в 19:00. Выводят обвиняемого к адвокату в 18:55, а в 19:00 приходит сотрудник и сообщает, что время вышло. Было исключено живое общение. Мы разговаривали с подопечными по телефону. При этом гарантий, что телефон не прослушивается и разговор не записывается, конечно, не было.

- Что прозвучало в заключительном выступлении тех, кто защищал дунганские села, и что сказали те, кто нападал?

Дунгане выступали более эмоционально. Я бы сказал даже проникновенно. Во-первых, они попросили суд отнестись как можно адекватнее и даже привели в качестве примера символ правосудия - Фемиду: она же с завязанными глазами. «Вы, пожалуйста, когда будете выносить приговор, на весы положите все, что натворили нападавшие и только потом выносите решение», - сказал один из подсудимых. Символично, что вынесение приговора совпадает с месяцем Рамадан, заметил он и призвал к тому, чтобы в дальнейшем жить под одним небом, нам надо простить и забыть это.

А нападавшие были немногословны. Первый заявил, что не знает, что говорить. Второй сказал: прошу простить за содеянное.

- Когда, по вашим ожиданиям, судья зачитает приговор?

Ориентировочно, на этой неделе. Ждем. Хотя дело настолько сложное и большое, что надо бы больше времени выделить.

- Я поехала в кордайские села на третий день после событий, провела там два дня, написала репортаж, потом ездила еще несколько раз, и все что прозвучало в моих репортажах, как ни ругали их со всех сторон, подтвердилось во время следствия и на суде. Так вот с первого дня у меня сложилось мнение об организованной, а не стихийной природе этих событий. Все, что прозвучало на суде, только укрепило мои подозрения.

Здесь я буду осторожен. Я подхожу не с политической точки зрения. Я считаю, что дунгане защищались, а вот политические игры, может быть, и были, а, может быть, и нет. Но факт есть факт: в течение всего вечера и ночи с 7 на 8 февраля в эти села потоком ехали активные участники этих событий. А там же есть пограничная зона, на постах их должны были остановить и расспросить. Тем более люди передвигались с оружием.

- У вас есть понимание, почему все же пропустили? Я об этом задавала вопросы в своих материалах весь год.

Я не знаю. Возможно, все было организовано, слишком уж беспрепятственно они проехали. Один из подсудимых на суде рассказал, когда их пропускали возле села Карасу, там на посту были сотрудники полиции, погранслужбы и какие-то люди в камуфляжной форме. И один из этих людей в камуфляжной форме сказал: проезжайте, в вашем распоряжении четыре часа, там снимите госномера.

- Мне человек, который был в Масанчи в ту ночь, рассказал на условиях инкогнито почти то же самое: «У вас есть три часа, потом не обижайтесь». Так им сказали на посту. И вот на суде совсем другие люди подтверждают эти слова, говорят то же самое. Как на такие показания отреагировали прокуроры и судья? Может быть, потребовали расследовать эти факты? Вынесли частное определение?

Нет, их просто слушали. Еще один свидетель дал показания, что когда они проезжали через пост, их пропустили, и кто-то напутствовал - езжайте, помогайте казахам. Также без проблем пропустили машины с награбленным обратно. Даже несколько очень дорогих племенных лошадей, которых разводил местный дунганин, спокойно провели через пост.

- Это все звучало в показаниях на суде и подтверждено свидетелями?

Да, сами постовые не отрицают. Те, кто стояли на посту, на суде объяснили, что пропускали потому, что не было приказа не пропускать машины.

- Какой вы ожидаете приговор?

Я уже говорил на процессе, что если такие формулировки, что «действия жителей сел привели к беспорядкам», войдут в приговор, то естественно, мы молчать не будем. Это вопиющие факты, и мы доведем дело до Верховного суда. В конце я сослался на выступление Президента страны перед судьями. Он призывал судьей не следовать на поводу у правоохранительных органов. А представитель Верховного суда на том же совещании сказал, что у нас, к сожалению, обвинительный уклон не изжит. И вот я, в свою очередь, попросил суд не идти на поводу следственных органов и проявить максимум объективности.

- Суд шел на казахском, у дунган не было трудностей с пониманием языка?

Подсудимых обеспечили переводчиками, синхронно переводили на русский, тут все было безукоризненно.

- Вас не волнуют возможные обвинения, что вы защищаете дунган?

Я, наоборот, рад возможности защищать дунган, исправить, что смогу. Нас, казахов, объявили государствообразующей нацией, значит, именно на нас лежит ответственность, чтобы никто не был ущемлен.