Казахстану отведено десять лет или одна страна – две нации

Размышления общественного деятеля и публициста Петра Своика в постоянной колонке на ORDA.

Президент Токаев провел первое заседание государственной комиссии по подготовке к 30-летию независимости Казахстана и среди поручений к юбилею поставил и такую задачу: «В ближайшие десять лет мы должны сформировать новый облик страны и новую идентичность нации». Ничего себе, постановка вопроса – обновить всю страну и всю национальную идентичность, да еще уложившись в десять лет! Можно было бы привычно хмыкнуть, вспомнив заодно и Стратегию «Казахстан-2050», но здесь вот какое дело: именно это нам и предстоит!

А если в чем глава государства и перебирает с планами на будущее, так это в щедром отведении на переделку облика страны и нации целого десятилетия. Судя по тому, что происходит в мире, придется укладываться в более сжатые сроки. И еще одно уточнение к президентской формулировке: предстоит такая переделка облика страны и нации нам, но не факт, что мы же ее и осуществим. Для этого надо понимать ход событий и осознанно предпринимать собственные действия, опережая происходящее хотя бы на полшага. Мы же надежно отстаем шага на два, да еще и отчаянно упираемся. А потому в сторону переделки нас может потащить внешней силой, нам же останется радоваться или негодовать по этому поводу.

Теперь по порядку.

Что касается нового облика не только нашей страны, но и всего мира, то он формируется сейчас в ходе глобальной гибридной войны между транснациональными корпорациями и национальными государствами. Предметом войны, как всегда, является вопрос «кто кого»: корпорации ли будут диктовать политику государствам или государства – корпорациям. И закончится эта Четвертая (до нее в прошлом веке были Первая, Вторая и Холодная) мировая война, как и прежние, когда какая-то из сторон потеряет способность к сопротивлению. И, как всегда, не столько вследствие поражений на фронтах, сколько из-за потери внутренней устойчивости в результате революции или перестройки.

Корпорациям нужна глобальная нация, живущая, в основном, в Интернете и состоящая из мужчино-женщин с ЛГБТ-прослойками, из перемешанных по цвету кожи, культуре, языкам и религиям народов. И – из мелко нарубленных квази-национальных и квази-суверенных квази-государственностей, гарантированно не обладающих достаточной для отстаивания своих интересов национальной и государственной субъектностью.

Государства же, претендующие на суверенитет в отношениях с другими глобальными субъектами, не могут не формировать собственные нации, по необходимости – многоэтничные и поли-конфессиональные, объединенные общегосударственным и общенациональным интересом. Включая в этот интерес и защиту национального экономического и культурного пространства от внешнего влияния и внешней эксплуатации.

Какие государства являются провайдерами политики транснациональных корпораций, формирующих мир под их интерес, мы знаем. И видим, в каком системном кризисе оказываются ныне такие государственности и их исторически сложившиеся, переворачиваемые ныне с ног на голову, национальные идентичности. Но это – их проблемы.

Как, впрочем, и наши, потому что 30-летие Независимости совпадает с пребыванием Казахстана в системе «вывозной» эксплуатации природных и человеческих ресурсов, с соответствующими вмененными извне экономическими, политическими и даже культурными, хотя и частично, представлениями. В такой среде выросло уже целое поколение, и это – серьезно.

Что касается отстаивающих национальный суверенитет государств, то это Китай и Россия. Остальные либо несубъектны, либо нейтральны. Поэтому администрации США, что Трампа, что Байдена, одинаково позиционируют именно эти два государства в качестве своих противников. Единственно, что мы подсказали бы президенту Байдену: Россия – противник первого ряда. Впрочем, он и сам это понимает. Китай, при всей экономической мощи, имеет свою собственную национальную модель, которая на глобальный мир никак не натягивается. А вот в России как раз и нащупывается такая парадигма, под которую отказывающемуся от собственной национально-исторической идентичности Западу, может так случится, только и останется, что подстраиваться.

Этой модели нет еще. Россия пока сама так и остается, наполовину, там же, где тридцать лет полностью находится Казахстан. Но неизбежность появления новой национальной российской идеи глобального уровня, – она одинаково ощущается и теми, кто ждет этого с нетерпением, и теми, кто этого страшится и пытается не допустить. Такая гибридная война идет и в самой России, и это – ее проблемы.

Однако, вот эта острая для сегодняшней России проблема поиска нового национального самоопределения, – она ровно в той же степени и наша. Потому что, помимо вошедшего во взрослую жизнь прозападного поколения, мы имеем такое же поколение, смотрящее и в другую сторону. Причем это – одно и тоже поколение, точнее – две половинки целого, сильно расходящиеся по краям, но неразличимо слитные посередине.

И этому, вошедшему во взрослую жизнь и подходящему к руководящим позициям, поколению Независимости – ему и предстоит не позже своей сорокалетней зрелости сформировать новый облик страны и нации.

При том, что пока Казахстан живет по формуле: «Одна страна – две нации». А если эта констатация вас шокировала, отсылаем к истокам – Конституционному закону «О государственной независимости Республики Казахстан», принятие которого и стало отсчетом нынешнего юбилея. Там сказано: «Граждане Республики всех национальностей, объединенные общностью исторической судьбы с казахской нацией, составляют вместе с ней единый народ Казахстана».

В юридическом смысле формулировка уязвима – ведь если граждане всех национальностей, включая, получается, и казахов, находятся как-то отдельно от добавляемой к ним казахской нации, то внутри казахской нации нет ни граждан, ни их национальностей. Но политически все четко, только чуть-чуть не договорено в конституционных основах. Полностью надо бы так: граждане Казахстана делятся на представителей казахской нации и национальных диаспор.

Вот так все тридцать лет и живем: прописанное, но чуть-чуть не дописанное в конституционных основах разделение гражданского и национального начал не раз дописывалось на практике. Были у нас и партии со вписанными в программу установками насчет казахской нации и диаспор, и выступления с публикациями на этот счет, в том числе значимых деятелей. Трагедия на Кордае – она ведь тоже жестко вписана в схему «нация – диаспора». Дунгане не говорят на государственном языке – разве это порядок?

Действительно, конституционным мостиком, по которому все диаспоры перешли бы в казахскую нацию, является государственность казахского языка. Недаром ведь установлено, что овладение государственным языком является долгом каждого гражданина, это есть важнейший фактор консолидации народа Казахстана – цитируем из закона «О языках».

Так – по замыслу Законодателя. И ровно так же в головах достаточной части наших граждан. Убежденных, и как раз с опорой на Закон, что национально-диаспоральное строение казахстанского общества – единственно правильное, а превращение казахского языка в реально государственный путем предписанного овладения им всеми казахстанцами – это реализуемая, безальтернативная и приоритетная цель государственно-национального строительства.

Правда, граждане, включая и немалую часть казахов, как-то не торопятся исполнять свой языковый долг, но чего стоит государство, не способное обеспечить соблюдение установленных им законов? И твердо не желающее их менять.

Вы скажете, граждане не овладевают государственным языком, так как никакого наказания за такое уклонение не предусмотрено. Отнюдь! Неисполнение установленного статьей 4 закона о «Языках» гражданского долга есть действие, – по диспозиции той же статьи, направленное против консолидации народа Казахстана. А уж этому-то в УК РК можно подобрать целый ряд серьезных статей, от разжигания розни и до подрыва конституционного строя. Демонстративно привлечь, для начала, хотя бы пару миллионов уклонистов, остальным неповадно будет.

А один включенный в НСОД депутат, помнится, предложил еще вычеркнуть русский из Конституции – тоже верный способ сразу порешать все вопросы. 

Так, может быть, второй глава государства пообещал нам, что уж он-то за десять лет доделает то, что за тридцать лет и еще почти три года (со времени принятия закона о государственности казахского языка) не успел сделать Елбасы?

Вряд ли. Президент Токаев – реальный политик, а потому мы должны правильно понимать, что он говорит нам. Чуть-чуть не договаривая, как и полагается ответственному политику.

Напомним, что под занавес 2009 года, а то было время переломное, время извлечения уроков из мирового кризиса, время формирования Таможенного союза со всем последующим, а внутри Казахстана – начала стратегии индустриально-инновационного развития, власти (через Ассамблею) обратились к обществу с проектом Доктрины национального единства. В котором вместо «казахской нации» провозглашалась «казахстанская». И … получили решительный отпор от казахского же deep state – зиялы кауым.

Созданная тогда согласительная комиссия вычистила из доктрины и «казахскую», и «казахстанскую» маркировку нации, заменив ее стратегической целью – создать Великую нацию.

А из чего ее создавать и каким путем вести к величию?

Есть ли в Казахстане казахская нация? Разумеется!

А есть ли казахстанская нация? Разумеется, есть и она. Подозреваю, сильно более многочисленная, хотя и более молчаливая.

Находятся ли эти две нации в конфронтации? Наоборот, они состоят в дополняющем друг друга единстве. По той очевидной причине, что и казахская и казахстанская нации живут в одном и том же «вмещающем ландшафте», исторически сформировавшимся в Казахстане. Всякий, здесь живущий, понимает, сколь морально комфортно и практически полезно русско-казахское, плюс корейское, уйгурское, узбекское и много чего еще этническое разнообразие, и сколь опасно тревожить межнациональное согласие.

Да, на краях такая сдвоено-единая нация демонстрирует противоположные ориентации, типа за Навального против Путина, и наоборот, но разве это так уж здорово, – байговать на заведомо проигрывающей стороне?

Ну, хорошо, можно истинно верить, что блогер – борец с коррупцией, президент соседнего государства – строитель дворцов, а Запад так отчаянно вцепился в недоотравленного пациента исключительно ради блага народов России. Не будем сразу записывать сторонников такой версии в пособники компрадоров, возможно, таковы их собственные представления. Свобода верований у нас гарантирована Конституцией, а религия отделена от государства. Но всерьез верить, что верх возьмет пытающая опрокинуть Россию сила – это же просто непрактично, это уже какое-то фэнтези пополам с сатанизмом.

Давно пора обеим составляющим нации объясниться откровенно по-родственному. А то ведь пытаемся осуществлять национальное строительство сразу и не по закону, и не по понятиям. Закон о языках – не исполняется. А понятие нации – это о какой?

На прошедших выборах в программе бывших коммунистов можно было найти «казахскую нацию», у «Ак жола» фигурировал «казахский народ», а «Нур Отан» оперировала просто «нацией» – и как нам понимать правящую партию? Это скрытное подыгрывание националистам, или скрытная попытка ухода от конституционной формулировки в сторону «казахстанской»?

Но государство – оно же не партизанский отряд, пробирающийся тайными тропами по тылам противника.

Ладно, если кто-то категорически стоит за наличие в Казахстане только казахской нации, то пусть открыто скажет, кто из казахстанцев имеет право себя к ней относить: только нагыз казахи в седьмом поколении и только владеющие казахским на уровне кандидата в президенты, или можно и русскоязычным шала-казахам, и даже детям от смешанных браков? И где та граница, за которой вот этот казахстанец относится уже не к казахской нации, а к такой-то диаспоре. И как правильно распределять граждан между нацией и диаспорами – они сами вправе это делать, или нужно создавать госкомиссию?

Согласны: национальный суверенитет и государственная независимость – наши высшие ценности. Но разве национальная субъектность достигается национальным обособлением у себя же в стране, и разве может быть независимой замкнутая на себя государственность?

Наоборот, не такое ли понимание суверенности является первейшей гарантией внешней эксплуатации Казахстана?

Единственно, что относительно независимо от внешнего влияния могут делать власти государства Казахстан – это проводить национальную кадровую политику, и мы все видим, как она проводится. Так неужели «конкурентные преимущества» «титульной нации» при занятии должностей и есть та ценность, ради которой можно мириться с положением сырьевой и монетарной колонии?

Между тем, времена все более жесткие: кому-то надо будет отвечать за исчерпанность «вывозной» экономической модели, за ширящееся в казахской и в казахстанской частях общества разочарование во власти, за компрадорскую сущность правящей верхушки и сплошную, по всей властной вертикали, коррупцию, клановость и неэффективность.

И если у такой власти сплошь казахское лицо, то кому должна предъявлять претензии нация?

Вопрос-то, на самом деле, очень простой, ведь никто из казахстанцев не против сохранения и развития казахского языка. Все только за, включая и бюджетные затраты на это. Хорошо бы с большим эффектом, но это уже как получается, мы тоже местные, все понимаем. Но кто, скажите, вообразил, что человек будет учить второй к родному язык не потому, что ему это надо по жизни, а потому что кто-то где-то записал это ему в обязанность?

Как вообще можно верить в возможность того, что всю страну, всех ее граждан, можно обязать, научить, уговорить, заставить, стать двуязычными?

Возможно, кто-то в это верит, но образованные люди, политики, лингвисты, педагоги практики – подтвердите, что так не бывает. Бывает, что сама жизнь по необходимости делает народы двуязычными, казахи – первый тому пример. Ну так ведь это и есть реальное конкурентное преимущество казахской части казахстанской нации, почему бы и не положить двуязычие в основу государственного и национального строительства? И тогда управились бы с новым обликом страны и обновленной идентичностью нации даже быстрее, чем за десятилетие.

И почему бы не положить в основу обновленной национальной идентичности ту простую истину, что человек, получающий от родителей вместе с жизнью родной язык, в этом смысле ни перед кем не виноват и никому ничем не обязан. А государство – оно обязано обеспечивать языковые права человека, данные ему от рождения и приобретаемые по жизни.

Наше казахское государство сейчас – оно как тот парень, который на закате ходит вокруг дома одной гражданки, поморгает ей глазами, и не скажет ничего. «А кто его знает, чего он моргает?» – безадресно вопрошает девушка, хотя сама, наверное, догадывается. Так и нам, если мы правильно угадываем намерения руководства, пора предложить друг-другу руку и сердце для проживания в мире и согласии. Иначе можем и проморгать.

Пётр Своик