Как рождаются мифы и умирает историческая правда

Уже вторую неделю в обществе бурно обсуждаются вопросы истории казахстанско-российских отношений.

В соцсетях по прежнему появляется множество провокационных и дилетантских оценок, создающих атмосферу непонимания, мифотворчества и искажения исторических фактов. Не хватает экспертных оценок сложившейся ситуации.

О тесных исторических взаимоотношениях двух стран рассказал известный историк, главный эксперт ИМЭП Радик Темиргалиев.

По его словам, истоки казахской государственности возникли раньше XV века. Казахское ханство было одним из наследников Золотой Орды или, как предпочитают говорить историки, Улуса Джучи.

Предки казахов говорили на едином (кыпчакском) языке, очень близком к современному казахскому. Внешний антропологический облик современных казахов также окончательно сформировался именно в золотоордынский период.

Известно, что Золотой Орде предшествовала двухтысячелетняя традиция государственности, начиная с ранних государств саков и хунну, огромного Тюркского каганата и заканчивая державой Караханидов.

По мнению Радика Темиргалиева, мы имеем полное основание не ограничивать свою историю только Казахским ханством. Известно, что основанием русского государства является 1480 год, когда Московское княжество получило независимость от Большой Орды. Но при этом первым русским государством все называют Киевскую Русь – государство восточных славян, из которых значительно позже сложилось три современных народа: русские, украинцы, белорусы. Однако общепринятым в России является убеждение в своей 1000-летней истории.

А если взять в пример Китай, то там похожая картина. Вся их национальная история делится на династийные периоды, и для них не важно, какого происхождения была та или иная династия, каким образом она пришла к власти. Все они рассматриваются в совокупности, как различные этапы единой истории китайского народа, что позволяет современным китайцам чувствовать у себя за спиной пять тысячелетий.

Вышеизложенные примеры, по мнению эксперта, позволяют и нам утверждать древние корни нашей государственности. Как и многие другие государства, Казахское ханство в своей истории прошло различные этапы. Пик периода могущества пришелся на XVI век.

Еще при Иване Грозном и казахском хане Хакназаре происходит установление казахско-русских связей, а при Тауекел-хане в конце XVI века между двумя державами был заключен официальный союз. Это были полноценные межгосударственные отношения.

Племянник казахского хана – Ураз-Мухаммед в 1600 году был провозглашен царем автономного чингизидского улуса на территории Руси – Касимовского ханства. Это был показательный жест по отношению к Казахскому ханству, в дальнейшем союзе с которым было заинтересовано Московское государство.

В XVII веке начался процесс ослабления Казахского ханства, что привело к установлению протектората со стороны Российской империи в XVIII веке, а затем и к полной утрате независимости в XIX веке.

«Сегодня нам нет нужды излишне драматизировать эти страницы истории: мы знаем, что Азиатский континент тогда практически полностью оказался в затяжном кризисе, не сумев адекватно ответить на резкий скачок в развитии Европы. Мало кому удалось избежать тех или иных форм зависимости от европейских империй. Кстати, утратили собственную государственность в тот период и многие европейские народы», – замечает Радик Темиргалиев.

Что касается новейшей истории, то утверждение, что северные области Казахстана якобы были подарены нашей стране советским руководством впервые прозвучало в статье А. Солженицына «Как нам обустроить Россию?» в сентябре 1990 года. Опубликована она была одновременно в двух мегапопулярных советских изданиях – «Литературной газете» и «Комсомольской правде». Их общий тираж тогда составлял 27 млн экземпляров.

Впоследствии статью еще много раз перепечатывали региональные газеты. Публиковалась она и в качестве отдельной брошюры.

«Никаких доказательств в обоснование своего тезиса Солженицын не приводил, да и привести не мог, поскольку это полностью противоречило историческим источникам и научным исследованиям. Но поскольку доверие к печатному слову в СССР было огромное, а сам Солженицын тогда воспринимался в России практически как «мессия» (что, впрочем, быстро прошло), этот тезис проник в сознание миллионов людей».

Историк называет это весьма показательным кейсом, ярко демонстрирующим, как рождаются мифы и живут потом своей жизнью.