«Это наш огород!» — что рассказал осуждённый о коррупции в алматинской тюрьме

Что творилось в 2021 году в алматинском следственном изоляторе КУИС МВД? Якобы там были поборы. И стояли за ними опять же якобы двое сотрудников и начальник учреждения. Журналисты Orda.кz выясняли, почему руководство тюрьмы вовремя не пресекло коррупционную схему, и кто в ней был замешан.

Три-четыре миллиона тенге в месяц. Такую сумму, по словам осуждённого Расула Ченкаева (фамилия и имя героя изменены из соображений безопасности), собирали на протяжении 2021 года арестанты алматинской тюрьмы, чтобы иметь постоянный доступ к вкусной еде и сотовой связи. Деньги якобы предназначались двум оперативным сотрудникам, ответственным за безопасность и правопорядок. Они создавали комфортные условия содержания платежеспособным сидельцам и ограждали их от проверок, а взамен получали внушительный «рахмет».

По словам Ченкаева, он выступал посредником в этой сомнительной сделке. Он же дал в 2022 году свидетельские показания следователям КНБ, когда те возбудили уголовное дело на основании выявленных в тюрьме фактов коррупции. Только свидетельствовал Ченкаев не против оперативников, а против подполковника ДКНБ Жанена Айткулова. По версии обвинения, именно он курировал следственный изолятор и стоял за поборами в арестантской среде.

Место под солнцем  

В Алмалинском районном суде Алматы продолжается судебное разбирательство по уголовному делу подполковника ДКНБ Жанена Айткулова. Он подозревается по части 4 статьи 362 УК РК «Злоупотребление властью и превышение должностных полномочий». По версии гособвинения, Айткулов в 2019–2022 годах незаконно организовал в следственном изоляторе «Учреждение 72» КУИС МВД коммерческие камеры, получая за это баснословную прибыль. Кроме того, он якобы принимал от родственников следственно-арестованных ценные подарки в благодарность за своё покровительство. 

Подсудимый отрицает свою вину. Он называет себя жертвой межклановых войн в КНБ и говорит, что его дело сфабриковано по заказу начальника одного из конкурирующих ведомственных подразделений. 

Судебный процесс проходит открыто, однако фото- и видеосъёмка участников запрещена. Orda.kz — единственное СМИ, которое следит за разбирательством с января 2023 года. 

Мы выслушали показания многих свидетелей обвинения. Обратили внимание, что большинство из них не помнит обстоятельств дела из-за давности событий и не может опознать подсудимого. Кто-то и вовсе отказывается от своих первоначальных показаний в ходе досудебного следствия. 

Свидетели заявляли, что ежемесячно платили от 100 тыс. тенге и больше за то, чтобы жить комфортно в тюрьме. Деньги, по их словам, уходили некому куратору из ДКНБ. Кому точно, они не знали, но так им говорили сокамерники, которые тоже слышали от кого-то о существовании «комитетской крыши». Некоторые свидетели показывали, что были замешаны два сотрудника СИЗО. За своё молчание они якобы получали подарки от узников. 

Подсудимый Айткулов настаивает, что никогда не был куратором следственного изолятора. Им официально был другой сотрудник ДКНБ. Сам он бывал в закрытом учреждении только пару раз по работе. Каждый раз он, по его заверениям, действовал строго в рамках закона. 

Допрошенные в суде бывшие и действующие оперативники «Учреждения 72 КУИС МВД» напрочь отметали всю дискредитирующую их информацию. Они отрицали существование коммерческих камер и уверяли, что все следственно-арестованные и осуждённые содержатся на общих основаниях. Никаких поблажек для них не предусмотрено, поэтому, дескать, исключены и коррупционные риски в работе сотрудников учреждения.

По словам оперативников, они не принимали подарки от «посторонних лиц». Все разговоры, что они закрывали глаза на нарушения режима, не более чем слухи и сплетни. Никаких фактов вымогательств в арестантской среде в 2021–2022 годах они не регистрировали. Были случаи, когда следственно-арестованные проносили в камеры сотовые телефоны, но они «были изобличены», и потом их наказали карцером. 

Далее мы приводим обобщённый диалог между защитой и свидетелями обвинения, поскольку вопросы задавались одни и те же, и ответы звучали одинаково. 

— Вы сейчас говорите, что в вашем учреждении не было коммерческих камер. Тогда как же вы давали показания на Айткулова в ходе следствия? Вы же утверждали тогда, что это он давал вам указания о переводах следственно-арестованных в эти камеры? — спрашивали адвокаты.

— Мы не утверждали, а ссылались на других лиц из числа следственно-арестованных и осуждённых. Это они говорили, что, мол, переводами занимается Айткулов. Сам он не отдавал нам незаконных распоряжений, — отвечали оперативники.

— А у него были полномочия решать такие вопросы? Разве это не компетенция сотрудников режимного и оперативного подразделений следственного изолятора?

— Айткулов был нашим куратором. Все его действия были согласованы с нашим руководством, мы лишь выполняли указания начальства. Нам говорили перевести кого-то, мы и переводили их в другие камеры. 

Оперативники давали скупые пояснения, поэтому в суд был вызван сотрудник управления собственной безопасности ДКУИС. Он рассказал, что к ним в управление поступали тревожные звонки: будто бы неизвестные лица создают в ведомственном СИЗО благоприятные условия содержания для некоторых подследственных. Но они не смогли проверить их из-за утечки информации.

— Служебная проверка по факту сборов денег в СИЗО не проводилась, поскольку банки отказались предоставлять нам сведения о денежных переводах и транзакциях по интересовавших нас счетам. Они дают такие сведения только в рамках уголовного дела по запросу следователя, — пояснил сотрудник УСБ.

— К вам не поступала оперативная информация, что за незаконными сборами денег в тюрьме якобы стоит подполковник ДКНБ? — интересовались адвокаты.

— Мы не проверяем информацию о коррупционных правонарушениях, в которых подозреваются сотрудники ДКНБ. Это компетенция сотрудников департамента собственной безопасности КНБ.

— Вы изымали в 2021 году сотовые телефоны у следственно-арестованных? Вам удалось тогда установить, каким образом эти запрещённые предметы попали в камеры?

— Да, изымали. Например, осенью 2021 года мы проводили обысковые мероприятия в двух 10-местных камерах. В одной из них мы обнаружили и изъяли сразу четыре сотовых телефона. Но нам не удалось установить пути их проноса.

— А были ли наказаны за это ответственные лица «Учреждения 72»?

— Да, старший оперативник, отвечавший за камеру, в которой мы обнаружили запрещённые предметы, был наказан в дисциплинарном порядке.

— Вы не подозревали его в том, что он может быть замешан в истории с сотовыми телефонами?

— К нам поступала такая информация, но мы не смогли её подтвердить, так как следственно-арестованные отказывались давать против него показания.

— Каким образом в камеры попадали неограниченные объёмы продуктов питания, если на них есть лимит? 20 кг составляет общий вес продуктовой и вещевой передачи, которые родственники арестантов могут ежедневно передавать родным. Где же и в каких условиях хранились съестные припасы?

— Мы не смогли это установить, потому что можем проверять только специализированные электронные магазины, которые поставляют еду следственно-арестованным и осуждённым.

Платные услуги

Расставить все точки над i могли бы лишь бывшие арестанты, которые содержались в коммерческих камерах в 2019–2022 годах. В суде в онлайн-режиме допросили троих. Один свидетель сейчас отбывает наказание в колонии строгого режима. Он не подтвердил информацию о поборах в СИЗО. Заключённый говорил, что сидел с сокамерниками как все, сотовым телефоном не пользовался, и сам лично никому ничего не платил за дополнительные услуги. На вопрос адвокатов, а если бы он вдруг узнал, что за деньги в тюрьме можно решить любые вопросы, то сообщил бы он об этом руководству учреждения, заключённый ответил, что сообщил бы.

Эффект разорвавшейся бомбы в суде произвёл рассказ Расула Ченкаева. Он был заявлен как свидетель обвинения, однако в реальности выступил в защиту подсудимого. Ченкаев отказался от своих первоначальных показаний, пояснив, что оговорил Айткулова под физическим и психологическим давлением следователей КНБ. 

«Меня заставили дать показания на Айткулова, угрожая в противном случае посадить по обвинению в религиозном экстремизме. Я читаю намаз, а комитетчики почему-то сочли меня салафитом, поэтому и грозились посадить меня за отказ от дачи показаний», — объяснил Ченкаев.  

Он признался, что в 2021 году получил срок за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Но его не отправили отбывать наказание в исправительной колонии, а оставили в следственном изоляторе. По договору с администрацией учреждения Расул работал в отряде хозяйственного обеспечения. В его обязанности входила раздача еды, книг и вещей арестантам, однако фактически он этим не занимался. Содержаться он должен был отдельно от следственно-арестованных, поскольку считался осуждённым. Однако на деле жил вместе с ними в одной камере.

«Поначалу приходилось нелегко, так как нам не повезло с оперативниками, которые отвечали за наш блок. Бек и Гани (имена оперативников по этическим причинам изменены — прим. авт.) изматывали нас бесконечными проверками. Они не давали нам лишний раз лечь или сесть в камере. Потом Гани обратился ко мне с вопросом, хочу ли я сидеть в нормальных условиях. Он предложил мне собрать с других подследственных деньги за перевод в одну хорошую камеру и обещал оставить нас в покое. Я согласился и отдал ему потом полтора миллиона тенге. После этого мне предоставили возможность решать бытовые проблемы подследственных», — рассказал свидетель. 

По словам Ченкаева, он собирал с арестантов по три-четыре млн тенге в месяц. Затем или отдавал их Гани или переводил ему на банковский счёт. Однажды Расул вместе с двумя сокамерниками оплатил оперативнику турпутёвку в Египет стоимостью 1,5 млн тенге. На эти деньги Гани свозил семью отдохнуть на побережье Красного моря. По словам Ченкаева, у него сохранились копии денежных переводов жены и брата на счета оперативника-«благодетеля». 

«Зарплата у оперативников тюрьмы маленькая, вот они и искали, как бы подработать», — рассказал в суде свидетель. 

По словам Расула, другой оперативник по имени Бек осторожнее подходил к вопросу левых доходов. Он действовал не так открыто, как его коллега Гани. 

«Бек на правах старшего оперативника встречал карантин. Он видел, кто из подследственных по какой статье проходит по уголовному делу, и на ком висит иск о возмещении материального ущерба. Я слышал от ребят, что Бек вызывал их к себе в кабинет и спрашивал, хотят ли они хорошо жить в тюрьме. Если они соглашались, то Бек говорил, что ему для хорошей жизни не хватает хорошей лошади. Он таким образом намекал, что ему нужна сумма, равная стоимости лошади».  

По признанию Ченкаева, он вместе с сокамерниками не ел тюремную баланду, а заказывал доставку еды. В день они тратили на это по 80–90 тысяч тенге. Сумма была солидной, потому что некоторые арестанты, включая самого Расула, заказывали ещё и спортивное питание. 

«Иногда оперативники приходили к нам и ели вместе с нами за одним столом. Если нам нужно было что-то, мы обращались к Беку. Он решал все вопросы. Например, когда нужно было сделать ремонт в нашей камере, то он с Гани договорился с сотрудниками режимного отдела, чтобы те пропускали в корпус стройматериалы. Мы всё за свой счёт покупали и сами делали ремонт».

Свидетель говорил, что за три года, что он провёл в следственном изоляторе, в его камере ни разу не проводили обыски. Бек и Гани позаботились об этом. Более того, они обеспечивали арестантов главными благами.

«Оперативники приносили нам в камеру сотовые телефоны и WiFi-роутеры, вываливали их на кровати и уходили. Мы сами подключали роутеры и получали доступ к мобильной связи. Бек всегда предупреждал меня о предстоящих обысках в камере. Я тогда по его просьбе собирал у ребят телефоны и приносил ему, а он потом возвращал. Бек с Гани называли свой продол (контролируемый участок в тюрьме — прим. авт.) своим огородом. Они так и говорили: «Это наш огород!» 

По словам Ченкаева, он два-три раза в месяц стабильно передавал оперативникам деньги. Суммы варьировались от одного до трёх, максимум четырёх миллионов тенге.

«В первое время я переводил им деньги на карту, но потом по их просьбе отдавал налом. Но не из рук в руки. Во дворе моего частного дома в Алматы стояла старая иномарка. В определённые дни я оставлял открытыми калитку и салон машины. Гани приезжал, заходил во двор и забирал из машины деньги».  

На онлайн-допросе Ченкаев выдал суду сенсационную информацию:

«Оперативники собирали с нас деньги от своего имени и для своих личных нужд. Но с их слов выходило, что с ними в доле был начальник тюрьмы. Они не могли действовать самостоятельно, только с его одобрения. Когда они просили у меня деньги, то просили на троих».  

По его словам, работая в хозотряде, он ни разу не получил зарплату в 45 тысяч тенге. Хотя администрация учреждения обязана была её выплачивать. Самое интересное, что Ченкаева самого чуть не подвели под статью. 

«Комитетчики завели на меня уголовное дело о вымогательстве денег с сокамерников, но потом передали его в департамент полиции Алматы. Следователи в итоге закрыли дело за отсутствием состава преступления. Они выяснили, что ребята добровольно отдавали мне свои деньги за помощь в улучшении содержания в СИЗО, никакого криминала в моих действиях не было». 

По словам Ченкаева, его «благодетели» избежали уголовной ответственности за получение взяток. 

«Как-то раз мне позвонил Гани и сообщил, что Антикор расследует уголовное дело в отношении оперативников СИЗО по подозрению в коррупции. Гани попросил меня дать показания, что я, мол, давал ему деньги в долг. Он пояснил, что только тогда комитетчики отстанут от меня с расспросами о сборах денег с сокамерников. Я доверился Гани и дал нужные ему показания в Антикоре. Но оказалось, что он обманул меня, КНБ от меня не отстал!» 

Кстати, по словам адвокатов, Антикор также расследовал уголовное дело в отношении Айткулова. Его подозревали в мошенничестве в особо крупном размере. Точнее в том, что он якобы обманом пытался раскрутить двух подследственных на 1 млн 200 тыс. и 50 тыс. долларов, пообещав закрыть их уголовные дела. Антикор проводил расследование параллельно с КНБ. В июле 2023 года дело о мошенничестве было прекращено за недоказанностью вины подозреваемого. 

Ченкаев досрочно освободился из колонии, поэтому и давал в суде смелые показания. Он обмолвился, что рассказал в 2022 году сотрудникам КНБ всю правду о тёмных делах оперативников следственного изолятора. Он говорил им, что ни разу не видел в тюрьме Айткулова и не слышал от других арестантов, что подполковник замешан в поборах. Но сотрудники спецслужбы не хотели слушать его. Более того, по словам Расула,  они заставили его дать нужные им показания.  

«Они просили меня сказать, что я, мол, передавал Айткулову деньги, пока сидел в СИЗО. Я испугался, поэтому дал показания, что, дескать, знаком с ним, и что он приезжал в тюрьму. Правда, я не говорил, что отдавал ему деньги. Я попросил комитетчиков дать мне время, чтобы обдумать всё, а потом уехал из Алматы. Потом узнал, что другие ребята тоже дали против Айткулова показания. Они сейчас сидят в лагерях и боятся за себя. Сами понимаете: один звонок из КНБ в администрацию колонии — и всё, им там всю кровь выпьют!» 

По словам Расула, он сбежал из Алматы в надежде, что от него отстанут, но ошибся:

«Четыре месяца назад в дом моего братишки ворвались бойцы спецназа КНБ. Они думали, что я живу у него, поэтому хотели подбросить ствол и экстремистскую литературу, чтобы закрыть потом меня как последователя деструктивного религиозного течения. Но меня тогда не оказалось на месте, поэтому у них ничего не вышло. Уважаемый суд! Я боюсь за себя и своих родных. Прошу посодействовать и обеспечить мне безопасность. Также прошу привлечь к уголовной ответственности сотрудников КНБ за их противозаконные действия!»

Судья отказала ему в просьбе. Она пояснила, что не может проверить его показания о якобы неудачной попытке спецназовцев подкинуть ему оружие и экстремистскую литературу. 

«Если ваши свидетельские показания найдут подтверждение другими доказательствами, тогда суд вправе вынести частное постановление. Я вам советую обратиться с заявлением в правоохранительные органы для принятия решения», — сказала судья.  

От редакции

Просим руководство департамента собственной безопасности Комитета уголовно-исполнительной системы МВД обратить внимание на показания свидетеля Ченкаева о вероятной причастности к коррупционным преступлениям бывших и действующих сотрудников ведомственного «Учреждения 72». По словам адвокатов, Бек по-прежнему работает в следственном изоляторе. Его коллега Гани и прежний начальник тюрьмы перевелись на другое место службы. 

Хотелось бы, чтобы сотрудники ДСБ уже сейчас начали служебную проверку, не дожидаясь, пока суд вынесет частное постановление на имя прокурора города. Можно скептически относиться к показаниям Расула Ченкаева, поскольку он явно имеет зуб на правоохранителей. Но, с другой стороны, он же давал клятву в суде говорить правду и ничего, кроме правды. К тому же, он предупреждён об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Какой ему смысл сейчас врать или говорить полуправду? Мы будем следить за ходом судебного процесса по делу подполковника Айткулова.