Есть ли в Казахстане политические репрессии и против кого они направлены

В Казахстане имеют место преследования диссидентов, но можно ли называть это именно «политическими репрессиями» – вопрос спорный. И в отличие от тоталитарных режимов прошлого, где жертвой карательной машины мог стать почти любой человек, независимо от его политического веса и социального статуса, в автократических постсоветских государствах репрессивный механизм работает очень выборочно, по согласованию с высшими лицами страны

31 мая в Казахстане отмечают День памяти жертв политических репрессий. В этот день вспоминают тех, кто безвинно погиб, исчез или пострадал от политических репрессий в советский период.

Однако есть люди и структуры, утверждающие, что политические репрессии не являются достоянием лишь советского прошлого, но имеют место и в современном Казахстане.

В числе жертв репрессивного государственного аппарата называли лидера незарегистрированной партии «Алга» Владимира Козлова, обвинённого в призывах к свержению конституционного строя; атырауских активистов Макса Бокаева и Талгата Аяна, выступавших против правительственной земельной реформы; алматинского юриста Альнура Ильяшева, обвинившего в коррупции партию Nur Otan и обвинённого в «распространении заведомо ложной информации»; лидера незарегистрированной Демократической партии Казахстана Жанболата Мамая, обвинённого в «организации массовых беспорядков» во время Январских событий 2022 года; уже покойного гражданского активиста Арона Атабека, посаженного в тюрьму по «шаныракскому делу», и других.

Корреспондент Orda.kz поговорил с экспертами, что они думают о борьбе с инакомыслящими в Казахстане.

Настоящих репрессий в Казахстане нет

По мнению политолога Талгата Калиева, в Казахстане нет политических репрессий, потому что репрессии – это то, что носит достаточно массовый характер, если не на уровне всего населения, то хотя бы на уровне какой-то отдельной категории граждан.

Когда речь идёт о настоящих репрессиях, то под них создаются отдельные уголовные статьи. Так, в период сталинского террора это была 58-я статья «Измена Родине». В более поздние советские периоды это были обвинения в антисоветской агитации, чтении и распространении запрещённой литературы и прочее.

Поэтому в Казахстане нет политических репрессий в классическом понимании, однако имеют место политически мотивированные преследования конкретных лиц, привлечение к административной ответственности за участие в несанкционированных митингах. Или же привлечение к уголовной ответственности. Но все эти процессы замаскированы под дела, имеющие криминальную или антиобщественную подоплёку.

«Так что это уже нельзя назвать репрессиями, а правильнее охарактеризовать как акции устрашения. Дела, которые имели политически мотивированный характер, скорее всего, можно связать с действиями против лидеров ДВК. Хотя и в отношении них были применены уголовные статьи. А там, где было сложно привлечь к уголовной ответственности, там просто люди погибали. Мы до сих пор точно не знаем, что произошло с Заманбеком Нуркадиловым или Алтынбеком Сарсенбаевым», – говорит Калиев.

Одновременно сейчас в Казахстане отмечаются все признаки либерализации: отсутствует табу на критику власти; митинги и мирные собрания проводятся по уведомительному, а не разрешительному принципу; снижены требования для регистрации политических партий; восстановлен смешанный принцип формирования мажилиса парламента и маслихатов, то есть возрождён институт публичной политики. А там, где присутствует публичная политика, репрессии попросту исключены, отметил Талгат Калиев.

Расправы с диссидентами начались ещё в 90-е

Правозащитник и журналист Андрей Гришин утверждает, что первые отечественные политзаключённые появились в 1990-х годах. В их числе лидеры профсоюзного движения Малэл Исмаилов и Сергей Колоколов. В 1997 году был арестован Государственным следственным комитетом (ГСК) за распространение листовок и роспись стен антипрезидентскими лозунгами один из лидеров Социалистического движения Казахстана Айнур Курманов. Но тогда, по мнению Гришина, это были единичные случаи и преследования диссидентов не носили широкого характера:

«Но с появлением в республике более мощной и организованной политической оппозиции, которая угрожала режиму Назарбаева, репрессии против противников власти стали использоваться более массово. Это сначала были Республиканская народная партия Казахстана (РНПК), а после неё Демократический выбор Казахстана (ДВК) в своей первоначальной версии. На новый виток политрепрессии вышли после жанаозенских событий, когда в тюрьме оказались десятки человек. И последний всплеск политрепрессий произошёл в связи в Кантаром 2022 года».

По его словам, сегодня основные инструменты преследования диссидентов в Казахстане – это статья УК 405 «Организация и участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации после решения суда о запрете их деятельности или ликвидации в связи с осуществлением ими экстремизма или терроризма», а также статья УК 274 «Распространение заведомо ложной информации». Также активистов могут привлекать за хулиганство или за оскорбление полицейских.

Дискутировать можно только об интенсивности репрессий

Политический обозреватель Виктор Ковтуновский считает, что преследования по политическим мотивам в суверенном Казахстане имели место всегда, можно лишь дискутировать о их интенсивности в те или иные периоды. Их природа, их корни в авторитаризме всей политической системы. По его словам, правящая группа боится потерять власть – вот единственное и достаточное условие для того, чтобы расправляться с теми, кто эту власть критикует. 

Вопрос, кого считать жертвами политических репрессий - не простой, ибо в эту тогу готовы рядится многие удостоенные внимания наших репрессивных органов: полиции, прокуратуры, судов, спецслужб. Ковтуновский считает, разбираться в каждом случае нужно индивидуально. Но, тем не менее, есть один принципиальный критерий. Заключается он в том, что выражение критической позиции к власти должно предшествовать реальным репрессиям. Во многих случаях преследуемые властями «прозревают» только после того, как попадают в опалу. 

"Исходя из этого, я никогда не считал, например, Рахата Алиева жертвой политических репрессий. В отличии от Галымжана Жакиянова или Жанболата Мамая, зять бывшего елбасы, до того, как попасть в немилость к своему тестю, существовавший режим не критиковал. Более того, входя в руководство КНБ, он сам занимался организацией провокаций и актов насилия по отношению к представителям политической оппозиции и независимой прессы.  С другой стороны, в Казахстане нет справедливой системы правосудия как таковой. Все репрессивные органы зависимы от исполнительной власти и выполняют её указания".

В этом смысле жертвами существующего политического режима являются все граждане нашей страны, подчеркнул Виктор Ковтуновский.

Много желающих стать политзаключёнными

Как рассказала правозащитница Бахытжан Торегожина, казахстанские активисты ещё в 2013 году разработали критерий в соответствии со стандартами Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) и Международной Амнистии. Там чётко прописано, какие преследования в современном мире являются политическими или политически мотивированными.

«Мы очень скрупулёзно и ответственно относимся к такому понятию, как «политические заключённые». И к нам очень много поступает просьб о получении статуса политзаключённых. И мы внимательно рассматриваем каждую заявку», – отметила активистка.

Такой статус могут получить лица, только находящиеся в местах лишения свободы или в следственных изоляторах. Но к ним не могут относиться лица, реально совершившие уголовные правонарушения.

По словам Бахытжан Торегожиной, в своё время ПАСЕ стала первой крупной межправительственной организацией, которая разработала конкретные критерии для определения «политических заключённых». Человека можно считать «политическим заключённым» в следующих случаях:

• если лишение свободы было произведено в нарушение одной из основных гарантий, закрепленных в Европейской конвенции о защите прав человека, в частности свободы мысли, совести и религии, свободы слова и информации, свободы собраний и ассоциаций;
• если лишение свободы было произведено по чисто политическим причинам;
• если продолжительность содержания под стражей или его условия явно непропорциональны правонарушению;
• если лицо содержится под стражей в дискриминационных условиях по сравнению с другими лицами;
• если лишение свободы является результатом судебного разбирательства, которое было явно несправедливым, и это связано с политическими мотивами властей.

«Я и мои коллеги-правозащитники вплотную занялись этим вопросом в 2012 году после кровавых событий в Жанаозене. Тогда политический террор стал реальностью. Так как мы очень скрупулёзно и ответственно относимся к такому понятию, как «политические заключённые», к нам очень много поступает просьб о придании статуса политзаключённых", – подчеркнула правозащитница.

По информации Бахытжан Торегожиной, на прошлый год в РК насчитывалось 77 человек, которые получили статус политзаключённых.