Часто предлагаю преступникам мороженое или торт, чтобы они зависли — Переговорщик по освобождению заложников

О специфике работы профессиональных переговорщиков по освобождению заложников рассказывает Orda.kz.

Летом мы освещали ситуацию с захватом заложников в Астане, которая в итоге разрешилась благополучно благодаря грамотным и четким действиям сотрудников полиции, в том числе специалистов, проводивших переговоры с преступником. Напомним, 18 июня этого года 30-летний уроженец Жамбылской области Алихан Мурадов взял в заложники семерых человек в столичном отделении Каspi Bank. Он заперся с ними в операционном зале и потребовал перевести с активов банка 100 млн тенге на счета детских домов. В противном случае мужчина угрожал взорвать себя с заложниками принесенным с собой взрывным устройством. 

К месту совершения преступления приехал министр внутренних дел Марат Ахметжанов и в дальнейшем вел с ним переговоры по рации. Параллельно были задействованы двое профессиональных переговорщиков — полицейских. Один из них в итоге вошел в помещение банка и напрямую общался с Мурадовым, чтобы отвлечь его внимание. В результате умелых действий специалиста спецоперация по освобождению заложников прошла успешно — никто из них не пострадал. Захватчик тоже остался в живых и предстал впоследствии перед судом. 

Журналисты Orda.kz взяли комментарии у героя, чтобы узнать детали июньской спецоперации и нюансы ответственной работы переговорщиков. 

Хороший плохой человек

Рамазан — так представился наш герой — работает переговорщиком с 2020 года. У него два высших образования, официально он состоит в штате секретного оперативного подразделения департамента полиции Астаны, поэтому мы не можем раскрывать его персональные данные и публиковать фотографию, чтобы не навредить ему в дальнейшей его работе.  

«Я начинал службу в органах 15 лет назад в УВД Петропавловска и дослужился до звания майора полиции. Работал сначала в отделе ювенальной полиции, потом перевелся в уголовный розыск. За эти годы у меня накопился богатый опыт общения с семейными дебоширами, алкоголиками, наркоманами и ранее судимыми лицами, которые чудили не по-детски под влиянием спиртных напитков или запрещенных препаратов. Они часто брали в заложники родных, близких или собутыльников, угрожая расправой над ними подручными средствами. Вот мне и приходилось вести с ними переговоры, самому задерживать их и доставлять в опорный пункт. Полученный опыт оперативной работы пригодился мне, когда я стал профессиональным переговорщиком», — говорит Рамазан.  

Мы спросили, как он оценивает дипломатические способности министра Ахметжанова в переговорах с преступником. Насколько это правильно — задействовать высокопоставленных лиц в переговорном процессе по освобождению заложников?

«Я считаю, что Марат Муратович действовал очень грамотно, потому что он в конструктивном ключе выстроил диалог с Мурадовым. Тот увидел в нем авторитетного человека, обладающего реальными полномочиями и рычагами управления, который мог бы ему помочь. Вот если бы с Мурадовым вели переговоры рядовые полицейские, врачи или гражданские психологи, он не воспринимал бы их всерьез. А так к нему обратился министр, поэтому он вел себя относительно спокойно. Я вообще считаю полезным, когда в переговорах с преступниками участвуют высокопоставленные лица. Например, городские или областные акимы, прокуроры или генералы полиции, КНБ. В таких случаях преступники будут полагать, что у них высокие шансы добиться выполнения своих требований. Соответственно, они, скорее всего, не будут покушаться на жизнь и здоровье заложников».

Алихан Мурадов удерживал заложников около двух часов. Почему так много времени понадобилось для подготовки штурма спецназовцев?

«Мы же поначалу не знали, есть ли у него сообщники и каков его арсенал. Он схватил девушку — оператора банка, приставил к ее голове неизвестный предмет, похожий на пистолет. Потом он заявил, что принес в сумке самодельное взрывное устройство. Это позже выяснится, что это были муляжи. В руках у него был сувенирный пистолет-зажигалка, а «бомбу» он собрал из вейпа и другой зажигалки. Но тогда, 18 июня, мы не видели с улицы, через окно, что у него с собой. Поэтому тянули  время, чтобы собрать информацию о Мурадове».

Столичные полицейские быстро установили личность захватчика. Им оказался 30-летний уроженец Жамбылской области Алихан Мурадов. Он воспитывался в неполной семье вместе с двумя сестрами и братом. Жил в бедности, высшего образования не получил. Своей семьей так и не обзавелся. С 2013 года Мурадов состоит на учете в наркодиспансере, ранее не судим. 

«Обычно, когда я веду переговоры с преступниками, захватившими заложников, то всегда перевожу тему на жен и детей. Я прошу их подумать о будущем их родных и близких. Так и говорю: «Представляешь, какой шок испытает твоя дочь, когда узнает, что ты наделал?! Ты же для нее — все в этом мире, и вдруг такое!» В случае с Мурадовым говорить мне было не о чем, поскольку у него нет жены и детей, есть только сестра и дядя. Пришлось переключить внимание на его ближайших родственников. В ходе переговоров выяснилось, что его сестра онкобольная, поэтому он сам попросил нас помочь поместить ее в онкодиспансер Алматы. Это стало отправной точкой для проведения активной фазы переговоров», — продолжил собеседник.

По словам Рамазана, захватчик попросил принести ему пиццу и пирожки, чтобы подкрепиться. Министр Ахметжанов согласился выполнить его просьбу, но взамен попросил освободить девушку-заложницу:

«Марат Муратович предложил Алихану взять нас в обмен на заложницу. Пока тот раздумывал, психолог дал мне дельный совет, как лучше всего поступить дальше. Я зашел в помещение банка, быстро огляделся по сторонам, чтобы выяснить обстановку, и затем объяснил Алихану, что нам требуется время на выполнение всех его условий. К тому времени у меня на руках уже был электронный чек о переводе 10 млн тенге, я показал его преступнику. Но он, увидев  сумму, стал кричать и требовать, чтобы банк быстрее перечислил оставшиеся деньги на благотворительную деятельность».  

Чтобы успокоить Мурадова, переговорщик назвал его хорошим человеком и попросил подождать с транзакциями: 

«Мне показалось, что Алихан находится в депрессивном состоянии. Он был погружен в свой символический мир и считал, что кругом царит несправедливость. Однако при этом он не утратил способность логически мыслить. Сразу заявил тогда, что не стоит обращаться к нему как к хорошему человеку, так как он знает, что это — уловка психологов, и он на нее не клюнет. Но мне было понятно, что Алихану приятно слышать комплименты в свой адрес. Это означало, что он готов идти на контакт». 

Уже позже выяснилось, что за пять дней до ЧП у близкого друга Алихана умерла маленькая  дочь, и он вместе с ним очень переживал утрату. Писали, что Мурадов даже пытался покончить с собой, приняв медицинский препарат, но его спасли. Вот тогда-то у него и возникла идея захватить заложников в банке. Он прихватил с собой на «дело» маленький нож, чтобы в случае штурма спецназа зарезать себя, однако не успел воспользоваться им. Штурмовики сработали профессионально, обезвредив его за пару секунд. 

В суде Мурадов раскаялся в содеянном и попросил прощения у потерпевших. Суд счел это смягчающим вину обстоятельством, поэтому и приговорил его 18 сентября 2023 года к семи годам и шести месяцам лишения свободы. Это практически минимальная планка наказания, предусмотренная частью 2 статьи 261 УК РК «Захват заложника». Мы спросили у переговорщика, верит ли он в раскаяние осужденного.

«Да, верю. Он не настолько пропащий человек, как думают некоторые обыватели. Он запутался, совершил преступление, осознал свою вину и теперь отбывает заслуженное наказание», — считает Рамазан.

Мы поинтересовались у нашего собеседника, получил ли он с напарником награду от МВД за умелые переговоры с Мурадовым или какое-то материальное поощрение от руководства банка.

«Нет, это же наши прямые обязанности — вести переговоры с преступником. Министр Ахметжанов поблагодарил меня за хорошо проделанную работу, и все. Мне больше и не надо ничего», — ответил герой.

Шестое чувство

Мы перешли к обсуждению специфики работы полицейских-переговорщиков. Но для начала автор этих строк рассказала, что в 2015 году стала участником практического семинара для журналистов «Военный дискурс», проходившего в Алматинской области по инициативе Минобороны. Журналистам тогда предстояло в течение 10 дней научиться основам работы в районах боевых действий. Одним из эпизодов тренинга стала отработка действий во время захвата заложников террористами. Любопытно, что инструкторы-миротворцы и военные офицеры-психологи учили представителей СМИ не следовать слепо официальным инструкциям по технике безопасности. Нам советовали, окажись мы в числе заложников, действовать по обстановке, прислушиваясь к своей интуиции, а не банально выполнять команды террористов, молчать и поддакивать им. Разрешалось импровизировать и брать инициативу в свои руки. «Насколько правильным был совет бывалых военных?» — спросили мы переговорщика-полицейского.

«Это был грамотный совет, потому что не существует универсальных инструкций, гарантирующих успешное решение экстремальных ситуаций. То, что написано в книгах и методических пособиях или демонстрируется с экранов смартфонов и телевизоров, часто не срабатывает на практике. Особенно если события происходят в зоне военных конфликтов или гражданской войны. Там надо учитывать менталитет местных жителей, их культуру, традиции, обычаи, политическую обстановку или расклад сил в случае обострения боевых действий. Поэтому журналисту придется, скорее всего, действовать интуитивно, исходя из своего профессионального опыта. Главное — не лезть на рожон в поисках эксклюзивного материала и не перегибать палку в общении с боевиками. Они не терпят панибратства и не любят рассуждать на тему семьи, брака и секса. Запомните это!» — подчеркнул Рамазан.

Есть ли художественный фильм, максимально правдиво отражающий работу профессионального переговорщика? 

«Я считаю, что наиболее достоверно азы нашей работы изложены в фильме «Переговорщик» 1998 года выпуска с Сэмюэлем Джексоном в главной роли. Там можно почерпнуть что-то интересное, познавательное и полезное. Сюжеты других фильмов мало соответствуют реалиям нашей профессии», — ответил собеседник. 

 Что можно и чего нельзя делать переговорщику, когда он напрямую общается с террористами или бандитами? 

«Переговорщику нельзя спорить с захватчиками, провоцировать их, наотрез отказываться выполнять их требования и называть их террористами. В разговоре с ними нужно избегать таких слов, как: «взрывчатка», «бомба», «заложники» и «захват». К ним лучше всего обращаться по именам, а не по прозвищам, во избежание обезличивания. К любому человеку вообще нужно обращаться по имени или по имени и отчеству, поскольку другие формы обращения могут быть восприняты как панибратство или тонкий троллинг», — отметил переговорщик.

По словам Рамазана, очень важно, чтобы рядом с переговорщиком находился профессиональный психолог, который помогал бы ему дельными советами, так как поначалу все переговоры с преступником ведутся по рации. Встреча один на один проходит позже, и чтобы она прошла в нужном формате и русле, необходимо к ней основательно подготовиться. 

«Если переговорщик сам вдруг зависнет, обдумывая свои дальнейшие действия, то в это время психолог должен подсказать ему, какой вопрос надо задать разбушевавшемуся преступнику, чтобы тот успокоился и не наломал дров. Переговорщик всегда должен брать инициативу в свои руки, а не идти на поводу у преступника!» — заявил Рамазан.

Немаловажно в работе переговорщика знать уровень своего потолка. 

«Например, у меня нет практического опыта ведения переговоров с религиозными фанатиками — радикалами, этим занимаются мои коллеги из КНБ. Это их компетенция — работать с экстремистами, террористами и сепаратистами. Когда в местах лишения свободы вспыхивают бунты осужденных или предпринимаются попытки к бегству с захватом заложников из числа офицеров пенитенциарных учреждений, я тоже не участвую в переговорах. Этим занимаются уже штатные психологи и оперативники колоний и следственных изоляторов, потому что они отлично знают, как надо вести себя с судимыми лицами. Есть и другие правила. Если женщина захватила в заложницы другую женщину, то переговоры с ней должна вести также представительница прекрасного пола. Она лучше понимает ее и быстрее найдет с ней общий язык, чем ее коллега-мужчина. С преступником-иностранцем переговоры должен вести человек, свободно владеющий его родным языком, и так далее», — отметил собеседник. 

По словам Рамазана, первое, что должен определить переговорщик, вступив в прямой контакт с захватчиком, не страдает ли тот психическим расстройством. Одно дело — беседовать с больным, страдающим параноидальной шизофренией, другое — с человеком, погруженным в депрессию. 

«Если это параноидальная личность, да еще и зацикленная на религии, то я не всегда с ним соглашаюсь. В таких случаях я предлагаю ему услышать третью сторону, например, имама или другое духовное лицо, которые могут дать компетентную оценку его рассуждениям. Как правило, священнослужители в мягкой форме весьма убедительно и обоснованно поясняют ему, какие заповеди священного писания он неверно трактует и как нужно правильно это делать. Очень важно дать понять преступнику, что к нему прислушиваются, что его во что-то ставят», — продолжил профессиональный переговорщик. 

По словам Рамазана, прежде чем вступить в диалог с преступником, он внутренне настраивается на успешный исход переговоров и просчитывает возможные варианты дальнейшего развития событий: 

«Мне надо даже просчитать, сколько шагов я сделаю в помещении и на какой дистанции буду держаться от преступника. Если он сходу начинает угрожать  самоубийством, то я напоминаю ему о ценности человеческой жизни. Говорю ему: «Как будут жить твои родители-пенсионеры или жена с детьми после твоего ухода? Кто их будет содержать, подумай об этом!» В таких случаях у преступника обычно падает уровень адреналина, и он становится более восприимчив к критике извне. Он начинает переваривать информацию и осознавать, что делает». 

Но не всегда, по признанию нашего героя, ему удается все просчитать. В его практике был случай, когда больной шизофренией житель Петропавловска стал буянить в своей квартире и угрожать расправой над соседями. 

«Оказывается, его мама задержалась в гостях, а он забыл принять нейролептик, и это вывело его из себя. Он был атлетического телосложения, ростом под два метра, физически крепкий, к тому же вооруженный топором и ножом. Прибывший на место участковый инспектор пытался его успокоить, но безуспешно, поэтому вызвали нашу опергруппу. Все происходило в темноте, так как мужчина выключил свет в квартире перед нашим приездом. На наши предложения он не реагировал, потому что находился в сильном психоэмоциональном возбуждении. Наконец кто-то из ребят посветил ему фонариком в лицо. Он инстинктивно стал прикрывать лицо рукой с зажатым в кулаке ножом, мы подбежали к нему и обезвредили. Правда, он успел замахнуться другой рукой, в которой держал топор. Слава богу, спецназовец успел прикрыться щитом, иначе бы он получил тяжелое ранение. Вы себе представить не можете, насколько молниеносно реагируют психически больные люди на изменение окружающей обстановки и насколько они сильны! С ними порой нелегко совладать!» — сказал Рамазан.

Жертвы пагубных пристрастий

По признаю нашего собеседника, когда в роли захватчиков оказываются лица с алкогольной или наркотической зависимостью, то переговорщикам порой трудно наладить с ним общий язык из-за их неадекватного поведения:

«Сложность в том, что они воспринимают себя неудачниками, с которыми никто не считается, включая родных и близких. На них ставят крест, поэтому они копят в себе агрессию, а потом выплескивают ее на окружающих. Это не всегда выражается в банальном мордобое. Нередко они захватывают заложников для привлечения к себе внимания. Такие горе-захватчики думают, что они теперь будут решать, кому жить, а кому умереть! Чтобы отправить их в точку зависания, я обычно предлагаю им полакомиться мороженым или кусочком торта в качестве отвлекающего маневра».

Специалист поясняет такой подход просто: преступник ожидает от него чего угодно, например, денег или машины, но только не мороженое или торт. Поэтому он зависает от неожиданности на пять-шесть секунд, которых оказывается достаточно для начала штурма спецназа. 

«В моей практике был случай, когда подвыпившая женщина грозилась выброситься с балкона вместе с маленьким ребенком. Она то забегала в гостиную, то вновь выбегала на балкон, громко кричала и плакала. Я зашел в квартиру и обратил внимание на грязные шторы и тюль в гостиной. Затем попросил ее бросить их в стирку и успокоиться. Она замешкалась на минуту, чтобы снять шторы, и этого времени было достаточно, чтобы нейтрализовать ее и забрать ребенка. Как я и полагал, женщину замучили бытовые и финансовые проблемы и придирки мужа по хозяйству, вот она и учудила», — продолжил собеседник.  

Самыми сложными «клиентами» переговорщиков считаются лица, угрожающие самоубийством. Как правило, в большинстве случаев этим грешат лица с психическими заболеваниями, у которых весной и осенью происходит обострение. Например, больные лудоманией, проще говоря, азартные игроки, которые не могут завязать со своими пагубными пристрастиями. 

«Они в долгах как в шелках, от них страдают жены и дети, но они сами не могут остановиться. Поэтому они неоднократно предпринимают демонстрационные попытки свести счеты с жизнью в надежде привлечь внимание окружающих, особенно из числа кредиторов. Они хотят услышать, что их долги списаны. Но не для того, чтобы спокойно жить и работать дальше, а чтобы снова участвовать в азартных играх. Я им объясняю, что сам по уши в потребительских кредитах, и советую обратиться с заявлением к менеджеру банка о рассрочке долга, а не пытаться свести счеты с жизнью. Потом осторожно подчеркиваю, что в случае суицида их долги автоматически переходят к жене и детям как к наследникам. Банк не будет списывать кредит в связи со смертью должника, он повесит его на них», — говорит Рамазан.

Бывает так, что человек решается на отчаянный шаг из-за неразделенной любви, измены или мести. С такой категорией потенциальных самоубийц, по словам Рамазана, общаться переговорщикам наиболее сложно:

«В некоторых случаях потенциальные самоубийцы долго вынашивают свой план. Они впадают в депрессию, перестают следить за собой, прекращают контакты со старыми приятелями, высказываются о себе в уничижительной форме и часто рассуждают о смерти. Но их родные часто не замечают этих тревожных звоночков, полагая, что это блажь, прихоть родного человека, который скучает от одиночества. Так они думают до тех пор, пока он не заберется на крышу многоэтажного дома и не начнет грозиться прыгнуть вниз». 

Рамазан в таких случаях внимательно следит за поведением потенциального самоубийцы. Если тот улыбается или, наоборот, плачет навзрыд, когда ходит по краю крыши, то стоит насторожиться. 

«С большой вероятностью он спрыгнет вниз, притом может прихватить с собой рядом стоящего человека. Мне нужно удержать его разговорами о том, что его проблемы носят временный характер, что их можно решить. Пока он переваривает информацию, я отвлекаю его внимание. Например, обращаю внимание на его внешность. Говорю, что он вполне симпатичный, чтобы наладить личную жизнь, и вполне трудоспособный, чтобы прокормить себя. Или же приглашаю к переговорам маму этого человека, чтобы она помогла мне его успокоить и отвлечь внимание, пока подобравшийся сзади или сверху полицейский не набросится на него и не оттащит от края крыши», — говорит переговорщик.  

По словам Рамазана, главное в работе переговорщика — это спасение человеческих жизней. Никто не должен пострадать в ходе спецоперации, включая бандитов и террористов, захвативших заложников. Иначе это считается провалом. «Жизнь прекрасна, за неё стоит бороться!» — считает наше герой. 

Читайте также: 

Захват отделения Kaspi Bank в Астане: Алихан Мурадов арестован на два месяца

В Астане начался суд над подозреваемым в захвате заложников в банке Kaspi